Темнота голосом Пермякова? Или Пермяков голосом темноты? Истленьев вдруг услышал быструю, захлебывающуюся, бессвязную речь.
Начался бред...
Темнота, казалось, сделала усилие, чтобы еще более сгуститься. Невидимые железные крыши со свистом разрубали пространство. Время проникало сквозь стены, как темнота сквозь окна.
Несколько неподвижных голосов прозвучало:
1-Й ГОЛОС
Странно, зеркало, отражая лицо слепого, само остается зрячим.
2-Й ГОЛОС
Так же и часы: спокойно тикают, отражая безумие.
3-Й ГОЛОС
Так же и окна: почернели от ливня.
4-Й ГОЛОС
А мы — побелели.
5-Й ГОЛОС
Но этого ведь не видно.
4-Й ГОЛОС
Зато слышно.
6-Й ГОЛОС
Я не знал, что в темноте можно слышать.
7-Й ГОЛОС
Голоса безумцев!
1-Й ГОЛОС
С 1-го по 7-й.
2-Й ГОЛОС
Мы — заживо мы.
3-Й ГОЛОС
Похоронены вместе со временем.
4-Й ГОЛОС
Если время мертво, то что же тогда эхо?
5-Й ГОЛОС
Скелеты секунд.
6-Й ГОЛОС
Тише! вы заглушаете ливень...
Наступило молчание.
7-Й ГОЛОС
Но что это?!.
Не стало слышно ни звука. Навстречу окаменевшим гостям в окнах появился дневной ослепительный свет. Ливень прекратился так же неожиданно, как и не прекращался.
Когда, наконец, в комнату к Пермякову вошли люди, их взорам открылась следующая картина:
На железной койке лежал в полубессознательном состоянии Пермяков. Он то вдруг начинал бредить, выкрикивать что-то бессвязное, называть странные забытые имена, то затихал.
У его изголовья сидел некто призрачный и, склонившись, гладил прозрачной рукой волосы и лицо больного. Призрак был едва различим в утренних сумерках и казался скорее дуновением болезненного оконного света. Он растаял в воздухе, как только к нему приблизились.
Двое из них были ему знакомы. Он сразу узнал усы по их Левицкому. Второй же смотрел в окно. Он видел: 1. Небо. 2. Время, скрытое серыми облаками. 3. Гибель, летящую навстречу своей птице.
Остальные гости сидели, стояли или просто ничего не делали. Он поклонился, поздоровался, сказал:
— Здравствуйте!
Хозяйка сказала:
— Это Истленьев! Будьте знакомы!
Хозяйка подумала:
— Знакомы?.. Странно!..
Но они так и не стали. Потому что в это время произошло что-то другое, что отвлекло внимание. Что же произошло? Мог, например, раздаться неожиданный стук или удар в дверь. Двери удивительно чутки к таким вещам. Что-то могло случиться с окнами. И, наконец, с кем-то из гостей. Но... неизвестно.
Истленьев пробрался в самый отдаленный и темный угол, сел там и думал, что он присутствует.
Левицкий, окруженный со всех сторон гостями, стоял ко всем спиной одновременно. Увидя Истленьева, он подал ему знак. Не увидя Истленьева, он продолжал свой разговор с воображаемым не им собеседником.
— Должна была наступить ночь, но что-то не позволяло, — услышал Истленьев.
Со всех сторон долетали обрывки разговоров и фраз. Какая-то незнакомая женщина обратилась к Истленьеву. Отвечая ей, он коснулся воздуха, из которого она состояла.
— Вы любитель музыки?
— Нет.
— Вы любитель живописи?
— Нет.
— Вы нет?..
Голос, не принадлежавший никому из присутствующих, и особенно Истленьеву, ответил ей:
— Не имея страстей, имею бесстрастие. Бывает, смотрю в зеркало так, что оно первым не выдерживает и отводит взгляд. Ммда...
Женщина замолчала. Истленьев покосился в сторону голоса: там было темно.
— А кто это с вами? — спросил гость у Левицкого.
— Это моя невеста — Мария. Мы с ней в один час родились, в один час умерли и, очевидно, в один час будем обвенчаны.
Потом сказал, обращаясь к Марии:
— Это Клавесинов, Мария. Мы с тобой очень рады.
Мария сказала:
— Я очень рада.
Клавесинов:
— Я очень рад...
Иногда, чтобы дать отдых хозяйке, все исчезали. Замечала ли она это? Вдруг погружалась в глубокую задумчивость и так сидела.
Внизу, под окнами, кто-то из маршировавших вскрикнул и громко запел.
Но до этого тишина показалась Истленьеву знакомой.
Хозяйка переплела свои пальцы и стиснула. Они побелели. Их боль была почти слышна в тишине.
Прошло два дня. Следом за ними — две ночи. Ничто не изменилось. Только одним гостем стало больше, а другим — меньше.
Фамилия гостя, которым стало больше, была Куклин. Вот вкратце история его жизни: он подошел к стене и задумался. Вечернее холодное небо бесшумно прильнуло к крышам... Теперь о его внешности: когда он проходил мимо зеркал... Теперь о: а!..
Куклин, пробираясь в толпе, чувствовал себя уверенно. Раскаленная на ноябрьском ветру толпа. Потом хлынул дождь, но до этого Куклин имел малоприятную беседу, она окончилась словами:
— Часы сломались, и дождя не будет...
Вдруг в одном из окоп домов он увидел Истленьева и силуэты гостей. Сразу же прошло много времени: булыжная мостовая выщербилась местами, дождь облез, а седина, покрывавшая виски Куклина, захватила еще полнеба.
Ветер со скрежетом огибал железо. Небо не умещалось и вылезало за пределы города.
— Что же делать? — подумал кто-то рядом с Куклиным, а улица была пустынна.
— Я. «Нет! — сказала она. — Нет! Выйдите хотя бы на полчаса!» Но нигде не было этого получаса.
— Слово «странно», повторенное три раза подряд.
— Я встал за углом секунды.
— Я говорю: «И что же?»
— Смотрите! Это, кажется, числа?
— Судя по запонкам, да.
— Я, затаив дыхание, прислушался: откуда я отзовусь?
— И что же, позвали?
— Нет, отозвался.
— :
— Вы издали странное двоеточие. Это напомнило мне.
— Вы меня не дослушали.
— Да, молился богу, но бог меня не дослушал.
— Что это, конец?
— Нет, это просто «что это?»...
Были одновременно осень и ночь. Гость, которым стало меньше, столкнулся нос к носу с Куклиным. Гость уходил. Схватив пальцами лицо, оставалось несколько минут до полночи. Фамилия уходящего была Уходящий. Он пристально посмотрел прямо в лицо мимо Куклина. Куклин сразу от этого взгляда почувствовал себя мимо себя. Он бросился вслед Уходящему. Но тот уже был далеко на мосту. Запыхавшись, они никак не могли настигнуть друг друга.
Когда он оторвал пальцы от своего лица, взорам гостей предстало что-то непостижимое. Глаза были окровавлены, а углы губ вздрагивали. Смертельная бледность покрывала его и стены близстоящих домов. Он помнил крыши, реку. Какой-то корабль шел по черной воде, сигналя огнями. Хозяйка спросила:
— Куда же вы уходите?.. Но, что это с вашим лицом?!.
И вздрогнула, замолчав.
Он не мог объясняться ни на одном из существующих языков. Он принялся изучать азбуку немых, но только изранил пальцы. Не вынеся пытки ступенями, он бросился в пролет лестницы.
Но прежде он чуть не коснулся Истленьева, проходя мимо него. Левицкий покосился вслед уходящему Уходящему и вдруг узнал в нем одно из действующих лиц своего поразительного сновидения.
Было так тихо, что было так. Ночь часов и ночь окон таинственно смотрели в глаза друг другу.
Хозяйка подошла к Истленьеву. Или это обоим им показалось?
Гости не узнавали друг друга и снова раскланивались.
1-Й ГОСТЬ
Удивительный день!
2-Й ГОСТЬ
Ничего удивительного, тем более, что это ночь.
3-Й ГОСТЬ
Ах, я знал по поводу этого одно поразительное слово, но забыл его!
4-Й ГОСТЬ
Итак, ничего не произошло. Ничего и не могло произойти. Но все же... Какой-то незнакомый самому себе человек шел, а была ночь. Он слышал свои шаги и видел свою тень, когда она появлялась возле желто-светящихся фонарей. И только. «Кто это? — шептал он, указывая на себя. Беглец?» И он принялся избегать широко освещенных улиц. В темных переулках ему было спокойнее. Он перевел дыхание. На одном из домов висел номер, который вдруг привлек его своим странным числом. Не решаясь постучать, он стоял долго. Тогда дверь отворилась сама, и чей-то голос тихо пригласил его. Вскоре, после долгого путешествия по темной лестнице и коридору, он оказался в комнате, где слабо светила лампа. Женщина, которая его привела, ничего не спрашивала, а только стояла и только была...
5-Й ГОСТЬ
Что это? Вы рассказываете, или мы слушаем?
4-Й ГОСТЬ
В небе — незаживающие раны от крыш... Молчание длилось. Наконец, ночь не выдержала...
5-Й ГОСТЬ
Ах, ваш рассказ полон слов!
6-Й ГОСТЬ
Странные я однажды видел глаза после дождя!
7-Й ГОСТЬ
Ночь после глаз.
8-Й ГОСТЬ
Он смотрел в окно и видел булыжную мостовую, выщербленную углами звезд...
9-Й ГОСТЬ
Ах, я сдавлен прошлым и будущим!..
Хозяйка молча подошла и остановилась. Странные у нее были глаза! Казалось, они были перед грозой, перед вещим боем часов или после чего-то другого.
Стало так тихо, словно видение самому себе показалось видением.
