А почему «топчемся на месте»?
К а л ю ж н ы й (не обращая внимания на вопросы Королева). Давление сегодня в норме. Я разрешаю вам работать дома, не более четырех часов в день. Разрешу вашим ближайшим сотрудникам звонить вам.
К о р о л е в. Вот как! Значит, я все это время как бы под домашним арестом! (Сдерживается.) Ну и дела! (Просительно.) Так как все-таки идут тренировки?
К а л ю ж н ы й. Нелегко ребятам. Нагрузки большие. Все для них непривычно, да и для нас тоже. Авиационного опыта явно недостаточно. Начались первые встречи летчиков с кратковременной невесомостью. Ребята не жалеют себя, выкладываются полностью. Особенно первая группа: Попович, Гагарин, Титов, Николаев, Быковский, Леонов…
К о р о л е в. Не назвали седьмого. Почему?
К а л ю ж н ы й. Пришлось откомандировать.
К о р о л е в. Правильно. Я полностью одобряю решение генерала Хорова. И впредь будем поступать так. Нам нужны люди, верящие в дело, увлеченные им. Спасибо, Вячеслав Федорович, за информацию. (Весело.) Много ли мне надо.
К а л ю ж н ы й (пользуясь хорошим настроением Королева, передает ему листок бумаги). Сергей Павлович, вы знаете, я ведь не только медик, но и летчик.
К о р о л е в (хитро улыбается). Я здесь, дома, Вячеслав Федорович, человек бесправный. Одно слово — пациент. Завтра в КБ я с удовольствием продолжу этот разговор…
К а л ю ж н ы й (решительно). Через неделю, не раньше.
К о р о л е в (вспылив). Ну вот что, товарищ Калюжный…
Н и н а И в а н о в н а (пытаясь потушить назревающий конфликт). Да, Сергей, я тебе такой чудесной брусники купила… Совершенно случайно. Шла мимо и…
К о р о л е в (выходит из себя). Какая брусника! При чем тут брусника! (Калюжному.) Вам все ясно? Завтра в двенадцать ноль-ноль.
К а л ю ж н ы й (по-военному). Слушаюсь! (Берет под козырек.) Честь имею.
К о р о л е в. Честь имею.
К а л ю ж н ы й быстро идет к калитке.
Н и н а И в а н о в н а (вслед Калюжному). Куда же вы, Вячеслав Федорович? Сергей, что же ты молчишь? Ты ведешь себя несносно. Я тоже пойду.
К о р о л е в (останавливая Нину Ивановну). Ну, Нина, ну, подожди. Кто-то хвастал чудесной брусникой.
Н и н а И в а н о в н а (копируя Королева). «Какая брусника! При чем тут брусника!»
К о р о л е в. Вот опять не сдержался. (Меняя тему разговора.) Ну что там, Ниночка, умного в журнале? (Берет журнал, читает.) Межелайтис. (Читает.) Удивительно, как настоящий поэт чувствует время! Подумай, я, ученый, и он, писатель, мыслим одинаково. Вернее, об одном и том же. Читай-ка вслух, у тебя это получается красивее.
Н и н а И в а н о в н а (читает).
Недра мозга, пласты мозга
Глубоки, словно рудные недра.
Я из них вырубаю, как уголь,
Выплавляю из них, как железо,
Корабли, бороздящие море,
Поезда, обвившие сушу,
Продолжение птиц — самолеты
И развитие молний — ракеты.
К о р о л е в (повторяет). «И развитие молний — ракеты». Кто-то должен быть первым.
Н и н а И в а н о в н а (настороженно). Конечно, конечно…
К о р о л е в. Испытывал же я планеры и самолеты.
Н и н а И в а н о в н а (испуганно). О чем ты, Сережа?
К о р о л е в. Каждый первый тоже был чьим-то сыном, мужем, а может быть, и отцом.
Н и н а И в а н о в н а. Это для молодых.
К о р о л е в. Ради этого шага мы живем, боремся, страдаем от неудач и терзаемся сомнениями.
Н и н а И в а н о в н а (нервно). Ты шутишь.
Бежит П р о к о п ь е в н а. За ней идет о ф и ц е р с в я з и.
О ф и ц е р. Товарищ Королев?
К о р о л е в. Да, это я.
О ф и ц е р. Прошу документ.
К о р о л е в. Нина, а где он у меня?
Н и н а И в а н о в н а. Сейчас. (Уходит.)
О ф и ц е р. Пакет из Кремля.
К о р о л е в (нетерпеливо). Нина! Скорее!
Входит Н и н а И в а н о в н а.
Н и н а И в а н о в н а (передает офицеру документ). Пожалуйста.
О ф и ц е р. Распишитесь в получении.
Королев расписывается. Офицер передает пакет, отдает честь и уходит.
К о р о л е в (вскрывает пакет). Боюсь. Видишь, руки дрожат. Читай ты, Нина.
Н и н а И в а н о в н а (читает). Поздравляю, Сергей.
К о р о л е в (радостно). Есть решение. (Берет документ, читает. Кричит.) Егорыч! Василий Петрович! Борис! Лариса! Да где же вы?!
Появляются Е г о р о в, П р е с н я к о в а и Ф а т ь я н о в.
Постановление… О полете… Разрешили наш вариант. Ор-би-таль-ный. Теперь, друзья, только вперед.
П р е с н я к о в а (Фатьянову). А как же тормозная? Нет, я не могу лгать. (Шагнула к Королеву.) Сергей Павлович…
З а н а в е с
ВО ВРЕМЯ АНТРАКТА
Г о л о с М о с к в ы. Сообщение ТАСС. По предварительным данным, период обращения корабля «Восток» вокруг Земли составляет восемьдесят девять и одну десятую минуты. Минимальное удаление от поверхности Земли (в перигее) сто семьдесят пять километров, а максимальное расстояние (в апогее) триста два километра. Системы, обеспечивающие необходимые жизненные условия в кабине корабля-спутника, функционируют нормально.
СТРАНИЦА ЧЕТВЕРТАЯ
Январь 1960 года
ЧЕРЕЗ ТЕРНИИ — К ЗВЕЗДАМ!
Ж у р н а л и с т (перед занавесом). Эта страница, пожалуй, одна из самых трудных в жизни Сергея Павловича. И хотя идеи Главного конструктора уже переводятся в металл, одна техническая трудность встает за другой. Все делается впервые, действительно впервые в мире… Создан отряд космонавтов. Тренируется Гагарин. А тормозная — эта лестница, без которой космонавт не сможет вернуться на Землю, — все еще капризничает.
Открывается занавес. Огромный цех из бетона и стекла. В разных направлениях цех пересекают два красных полотнища. На одном написано: «Земля — колыбель разума, но нельзя вечно жить в колыбели. К. Циолковский». На другом слова: «Искусственные спутники Земли проложат дорогу межпланетным путешествиям». В глубине сцены на специальных ложементах серебристо-матовые баки ракет. В стороне макет космического корабля в натуральную величину. Где-то вспыхивают искры сварки. Чуть ближе щит, на котором написано: «Сварку ведет бригада коммунистического труда Василия Соколова». Еще один щит: «Досрочно выполним квартальный план!» Слева — отгороженная стеклом часть цеха. Это кабинет заместителя Королева — Громова. На одной из стен — доска. Возле нее Ф а т ь я н о в, К р у т о в, Х о р о в и П р е с н я к о в а. Справа в цехе появляются С о к о л о в и А м а н г а л о в в светлых халатах. Они несут ящики.
С о к о л о в. Ребята говорят, что Эс Пэ прилетел. Поехал не в гостиницу, а прямо к нам на завод.
А м а н г а л о в. Испытание тормозной. Осторожнее. (Ставит ящик к другому, принесенному ранее.)
С о к о л о в. Ох и попадет нам, Амир, за эту самодеятельность!
А м а н г а л о в. Струсил? Пока Быханов проснется, мы до Марса доберемся. На уголок ставь. Вот так. Пусть все видят. (Вытирает пот со лба. Пишет мелом: «Ремонт».) Три дня простоя. А ты… График как соломинку ломаем. Ракете пора летать, а она…
Амангалов и Соколов уходят. В цех входит К о р о л е в. Он в белом халате, накинутом на плечи, в серой шляпе. В руках небольшой портфель. Дошел до середины цеха, постоял, потом быстро пошел в глубину сцены. Появляется Е г о р о в. Он кого-то ищет. Видит идущую из глубины сцены Н а т а ш у.
Е г о р о в. Ты чего тут, Наташа?
Н а т а ш а. Будто не знаешь.
Е г о р о в. Королева не видела?
Н а т а ш а. Даже на фотографии… Это же тайна… Вот я ему и пожалуюсь!
Е г о р о в. С тобой говорить…
Н а т а ш а. Ну, попроси Громова. (Машет рукой.) У всех отец как отец, а у меня…
Кабинет Громова. Ф а т ь я н о в вычерчивает на доске схему космического корабля. К р у т о в, Х о р о в и П р е с н я к о в а о чем-то спорят.
Х о р о в (Крутову). Недоверие к человеку?
К р у т о в. Наоборот, Петр Трофимович. Доверие к тем, кто создает технику. Она будет управлять экспериментом с начала и до конца. Вот схема. (Стирает с доски все начерченное Фатьяновым и чертит свою схему.)
