Я не на продажу, я для души.
Р а и с а З а х а р о в н а. Я понимаю. Вы знаете, в детстве я была безумным сорванцом. Все с мальчишками, с мальчишками. Папа очень хотел мальчика, а родилась я. Поэтому он воспитывал меня как мальчишку. Мой папа… Знаете, он кем был?
В а с я. Нет.
Р а и с а З а х а р о в н а. Офицером кавалерии. Я вас не утомила?
В а с я. Нет.
Р а и с а З а х а р о в н а. И мы тоже гоняли голубей! Но меня всегда удивляло другое… Как эти глупые птахи способны к нежности! Почему у людей все иначе? Почему? Почему? Почему?
Пауза.
В а с я. Точно. Я давеча сычей парочку купил. Голуби такие — черные. Дак вот, запустишь его со стаей под облака — махонький сделается, со спичечную головку, а ее в руке держишь, голубку. Потом руку вытянешь, помаячишь…
Р а и с а З а х а р о в н а. Как?
В а с я. Ну вот так. Берешь ее и маячишь. Камнем кидается! На руку — хоп и гур-гур-гур-гур, гур-гур-гур. Вот чё это такое?
Р а и с а З а х а р о в н а. Вероятно, инстинкт.
В а с я. Не-е… Любовь… вероятно.
Пауза.
Р а и с а З а х а р о в н а. Какой вы красивый человек, Вася.
В а с я. Ага. Черт его знает.
Р а и с а З а х а р о в н а. И вы не можете быть одиноким, ибо вы красивы душой.
В а с я. Да ну.
Р а и с а З а х а р о в н а. Помолчите, прошу вас. И как произошло, что вы и я, бывший маленький бесенок, а теперь одинокая, уставшая женщина, оказались здесь, под южным небом, в краю экзотики и легенд? Как?
В а с я. По путевкам. Одна организация…
Р а и с а З а х а р о в н а. Я не о том. Почему в управлении именно вам и мне дали путевки? Разве это не странно?
В а с я (неуверенно). Маленько есть.
Р а и с а З а х а р о в н а. Поцелуйте меня, Василий, если вам это не неприятно.
Пауза.
В а с я. Да нет… Я нормально.
Они уже готовы были слиться в поцелуе, как вдруг…
Ой!
Р а и с а З а х а р о в н а. Что?
В а с я. С-су…
Р а и с а З а х а р о в н а. Что?!
В а с я. Булавка расстегнулась… Говорил же ей! Я счас! (Убегает.)
КАРТИНА ПЯТАЯ
В доме у Васи. В комнате Н а д я, Л ю д а, Л е н ь к а. Надя читает письмо.
Н а д я. «Добрый день или вечер. Здравствуй, Надя, мои дети: Леша, Люда, Оля. У нас сейчас утро. Напарник мой, Владимир, еще спит, хотя на улице уже прыгают и летают воробьи и разные птицы юга. Окно наше выходит не на море, а во двор. Жалко, конечно, что не на море, но тут тоже интересно. Воруют, однако, много. Даже с нашего десятого этажа видно. Но кормят хорошо, что странно. Мы с Владимиром каждый раз наблюдаем, как и чё они делают внизу. Но оказалось — это они не воруют. У них здесь такой минимум жизни. Все мне объяснил наш лечащий банщик Мамед. Он сначала меня в ванну не пускал, а отправлял в очередь, и я стоял. Я так всю неделю стоял. Потом он подошел ко мне и сказал: «Хочешь в ванну?» Я сказал: «А чё?» Он сказал: «Давай пятьдесят копеек и иди лежи». И все мне объяснил. Ему все дают пятьдесят копеек и лечатся, а я не знал. Так что одна неделя у меня пропала даром. Я сначала хотел Мамеда треснуть, но он как-то складно все обсказал, и я дал ему мелочь. Теперь я принимаю грязь регулярно. А кто не сориентировался, те еще стоят. В основном — новенькие, и все наши, из Сибири. Я бы подсказал, да неловко. Чувствую себя, наверное, хорошо. Еще не понял. Оле набрал ракушек полную тумбочку. А ветку пальмы срежу перед отъездом домой, а то засохнет. Накупил батареек для Леши для транзистора. В общем, все, что просили и заказывался выполнил. Дорогая Надя! (Читает с трудом.) Извините, что я вмешиваюсь, но Василий…» (Людмиле.) Не пойму ничо… Вроде теперь не он пишет. Люда, почерк чё-то быстрый пошел, не разберу.
Люда взяла письмо, читает.
Л ю д а. «Дорогая Надя! Извините, что я вмешиваюсь, но Василий очень робкий и деликатный человек, поэтому ему трудно решиться. На берегах этого удивительного моря мы с Василием обрели друг друга. Это случилось внезапно, как наваждение».
Н а д я. Чё-чё?
Л ю д а. «Мы с Василием обрели друг друга. Это случилось внезапно, как наваждение. Мы и до сих пор несколько растерянны, но пути господни неисповедимы, и кто знает, на какие испытания он нас еще пошлет. Безусловно, жить теперь мы друг без друга не сможем…»
Н а д я. Ничо не пойму. Кто пишет-то?
Л ю д а. Я откуда знаю. Женщина.
Н а д я. А. Ну-ну…
Л ю д а. «Безусловно, жить теперь мы друг без друга не сможем, но не пугайтесь, я не против его общения с детьми. То, что дорого любимому мне человеку, то должно быть дорого и мне. Они, наверное, очень славные — ваши Леша, Оля, Люда. Не сердитесь и не гневайтесь на меня за Василия. Слишком много страданий и горя выпало на его да и на мою долю, чтобы люди могли осудить нас за этот лучик счастья на темном небосклоне жизни. Простите нас… С уважением…»
Надя забрала у Люды письмо.
Н а д я. Вот. (Продолжает читать.) «С уважением Раиса… Раиса…»
Л ю д а. Раиса.
Н а д я. Раиса. Захаровна. Пс… пс… Ой! «Спасибо вам за Васю». (Люде.) А «пс» — это чё?
Л ю д а. Постскриптум. Послесловие. Спасибо тебе за Васю.
Н а д я. Кому?
Л ю д а. «Спасибо вам за Васю»… Тебе… спасибо за Васю.
Н а д я. А-а.
Л ю д а. Смотри, опять его почерк. (Берет у матери письмо, читает.) «Надя, ты сюда не пиши. Мы четвертого вылетаем».
Н а д я. А сегодня какое?
Л ю д а. Одиннадцатое.
Н а д я. Прилетели уже, наверное?
Л ю д а (продолжает чтение). «Я бы сам не сказал, письмом как-то лучше. А Раиса Захаровна женщина хорошая. Она даже подарки помогала искать. До свидания. Василий».
Конец первого акта
КАРТИНА ШЕСТАЯ
Время и место то же, что и в конце первой части.
Н а д я. Ой, горе мне! Ох, како горе-то! Он чё же, Лешка?! Да как ему не совестно, поросенку?! Кобель… Тридцать лет с им проишачила, а он… Оть ить какой кобель батя ваш…
Л ю д а. Ну и чего реветь?
Н а д я. Ой, чё делать, не знаю. Горе-то како! Ой-ёё-ёё-ёй! Лешка, поросятам дал?
Л е н ь к а. Дал.
Н а д я. Счас я его голубям все бошки начисто поотрубаю. Людка, где топор? Начисто, кобелюга чертов…
Л е н ь к а. Голуби-то тут при чем?
Н а д я. А над мамкой издеваться можно? Вас вырастили… Думаешь, легко было?
Л е н ь к а. Встречу — убью. Голуби ни при чем.
Пауза.
Н а д я. Как убьешь?
Л е н ь к а. Почем я знаю. Как-нибудь.
Л ю д а. О, дурак!
Н а д я (сквозь слезы). Да ты чё? За шкирку потрясти, и хватит. Слышь?
Ленька молчит.
Лешка, я тебе говорю: не вздумай давай. Слышь?
Ленька подошел
