П р а с к о в ь я Ф е д о р о в н а. Что там, Елена Савельевна?
Е л е н а. Умерла…
Быстро уходит.
К у з ь м а. То есть — как померла? (Ему смешно.) Кто — померла?
П р а с к о в ь я Ф е д о р о в н а. Господи, Кузьма, не ко времени ты лишнего хватил.
К у з ь м а (возмутился). Это, значит, моя старуха изволила помереть? А огород?.. Ну, то есть сурьезно! А дрова к зиме привезти? А за коровой ходить? А яблоки продавать кто пойдет? А печку топить?
П р а с к о в ь я Ф е д о р о в н а. Пойдем-ка домой, пойдем… Думай, что говоришь!
К у з ь м а. А белье вот после бани — это кто стирать будет?..
П р а с к о в ь я Ф е д о р о в н а. Пойдем, пойдем… Нельзя так, Кузьма. У человека жизнь кончилась.
Уводит К у з ь м у.
И л ь я. Я говорил, что помрет! (Вытаскивает из почтового ящика газету, просматривает, хмыкает.) И тут успел!
В а с и л и й. Что там?
И л ь я (читает). «Самое интересное для зрителей началось после окончания спектакля, когда на сцену поднялся городской архитектор Александр Журавлев. Его страстное выступление против равнодушия и халтуры»… (Кинул газету.) Каждой бочке затычка! Городской архитектор… Против халтуры, как же! Чушь собачья.
А н ф и с а берет ведро, направляется за водой.
В а с и л и й. Анфиса, я схожу.
Уходит с ведрами.
И л ь я. Ох и скукота! Ну и скукота…
А н ф и с а уходит в дом.
Творческая интеллигенция… Хоть волком вой. Везде такая скукота или нет? Между всем прочим, везде, должно.
В огороде соседей появляется Е л е н а с лопатой.
И л ь я (обрадовался, бежит к забору). Лена… Елена Савельевна!
Е л е н а. Ну?
И л ь я. Подойди, поговорить надо.
Е л е н а. И так хорош.
И л ь я. На минуту всего.
Е л е н а. Не пойду. (Копает картошку.)
И л ь я. За что ты так? За что гонишь? Лена…
Е л е н а. Отстань.
И л ь я. А ведь любила меня, ух, как ты меня любила..
Е л е н а. Не тебя — тоску свою любила… Отстань, Илья.
И л ь я. А теперь-то что изменилось? И дальше бы так тосковала.
Е л е н а. Уйди.
И л ь я. Я сегодня забегу к тебе перед работой.
Е л е н а. Собаку спущу.
И л ь я. Собака меня знает, между прочим. Не чуди, Ленка, откинешь крючочек, я тихо…
Возвращается П р а с к о в ь я Ф е д о р о в н а, И л ь я поспешно идет к дому.
П р а с к о в ь я Ф е д о р о в н а. Вот несчастье-то… Ты опять?
И л ь я. Я-то?.. Заборчик вот надо починить, пожалуй.
П р а с к о в ь я Ф е д о р о в н а. Давно пора.
Возвращается с водой В а с и л и й.
В а с и л и й. Анфиса, вода готова! Работка у тебя… Неужели больше стирать некому?
А н ф и с а глянула на него, не ответила. С улицы входит К л а в д и я.
К л а в д и я. Здорово, братва!.. Тысячу раз говорила — не трогай мое белье!
В а с и л и й. Между прочим, в городе есть прачечные.
И л ь я. Ох, скукота!
К л а в д и я (Илье). Воды принеси!
И л ь я. Я?!
К л а в д и я. Двигай, двигай. Развлечешься немного!
И л ь я под взглядом К л а в д и и торопливо берет ведра и уходит.
В а с и л и й. У нас тут Кузьминична умерла.
К л а в д и я. Вот те и раз! Хороший человек была старуха.
В а с и л и й. Странно это — жил, жил человек — и нету больше.
К л а в д и я. Обидно. Затеяла Анфиса с этим бельем!.. Ну-ка, супруг, складывай его в корзины, пошли полоскать.
В а с и л и й. Я?!
К л а в д и я. Давай, давай!
К л а в д и я и В а с и л и й с двумя корзинами белья уходят. А н ф и с а прибирает во дворе. Возвращается И л ь я, ставит ведра с водой, спешит к забору.
И л ь я. Лена… Елена Савельевна!
С улицы входит К с е н и я. И л ь я бредет в дом. К с е н и я пошатнулась, опустилась на крыльцо.
П р а с к о в ь я Ф е д о р о в н а (выглянула в окно). Ты что, милая? (Спешит к ней.)
К с е н и я. Нехорошо что-то…
П р а с к о в ь я Ф е д о р о в н а. Присядь… Не ребеночка ли ждешь?
К с е н и я. Нет… Не знаю.
П р а с к о в ь я Ф е д о р о в н а. Пора бы.
К с е н и я. Илья не хочет.
П р а с к о в ь я Ф е д о р о в н а. А ты больно его не слушай. Это дело твое, женское. Тут ты хозяйка.
К с е н и я. Какая я хозяйка…
П р а с к о в ь я Ф е д о р о в н а. Ты слушай, что я говорю… По мне, Ксения, так лучше тебя жены не надо. Тихая ты, работящая, ласковая. Только, видать, мужчины это по молодости не больно ценят, им непокорные, те, что с фокусами, больше по нраву. Чтоб покою от бабы не было — вот тогда любят. Слушай, что я тебе скажу. Скалка, которой тесто катаем, знаешь, где лежит?
К с е н и я. Знаю…
П р а с к о в ь я Ф е д о р о в н а. Вот ею и орудуй! Если заметишь что за Ильей — по хребту его, по хребту!
К с е н и я. Что вы, мама!
П р а с к о в ь я Ф е д о р о в н а. Что, что! Ты меня слушай. Говорю тебе — средство верное. Испытанное. Я жизнь прожила — знаю.
К с е н и я. Не могу я так…
П р а с к о в ь я Ф е д о р о в н а. Экая ты, девушка, безгрешная. Прохлопаешь мужика.
К с е н и я. Говорит — любит…
П р а с к о в ь я Ф е д о р о в н а. Он это и десятерым скажет — не поперхнется.
К с е н и я (тихо). Как же жить тогда, если верить ничему невозможно?
П р а с к о в ь я Ф е д о р о в н а. А ты верь, да оглядывайся. Ты свою линию веди. Говорю тебе — женщина хозяйкой должна быть. Женщина жизни глава, а не мужчина. Мы новую жизнь рождаем, мы ее руками своими пестуем, и только для этого все остальное существует — для жизни. И говорю тебе — детей вам надо. Какая семья без детей?
К с е н и я. Говорит — возни с ними много, самим жить некогда будет.
П р а с к о в ь я Ф е д о р о в н а. Вот паразит. Ну, прямо весь набекрень! А ты все одно его не слушай.
Уходят в дом. Появляется Г л е б.
Г л е б. Здорово, Журавлевы!.. Никого нет, что ли?
А н ф и с а (подходит). Здравствуйте, Глеб.
Г л е б. Александр дома?
А н ф и с а. Не приходил еще.
Г л е б. Несите шахматы, сыграем.
А н ф и с а уходит за шахматами. Г л е б заметил на скамейке альбом с рисунками, смотрит. Возвращается А н ф и с а.
А н ф и с а (увидев альбом в руках Глеба). Отдайте!..
Г л е б. Извините… Извините, Анфиса. Я думал, что Сашкины наброски… Садитесь, сыграем?
А н ф и с а. Не хочу.
Г л е б. Сердитесь? Ну, извините — ей-богу, не знал.
А н ф и с а (расставляет шахматы). Все равно проиграете.
Г л е б. Вообще-то этого не должно быть. В игре мне должно везти.
А н ф и с а. Вам опять белые?
Г л е б. Черными я проигрываю.
А н ф и с а. Белыми тоже.
Г л е б. Зато во мне до самого конца живет иллюзия первого хода: я могу все.
А н ф и с а. Стоит ли жить иллюзиями?
Г л е б. А вы обходитесь без них?
А н ф и с а. Вполне.
Г л е б. Я — нет. (Делает ход.) Имеешь хоть что-то.
А н ф и с а (делает ход). Иллюзию нельзя иметь. Это ничто. Пустота.
Г л е б. И мечта?
А н ф и с а. Мечта — это совсем другое. Это стремление. А иллюзия — это удовлетворенность тем, чего нет… Мат.
Г л е б. Что?
А н ф и с а. Вам мат.
Г л е б. Уже? Ловко. Какой, однако, я дурак… Впрочем, это не ново.
А н ф и с а (расставляет фигуры). Еще?
Г л е б. У вас такой лоб… За этим лбом должны жить удивительные мысли.
А н ф и с а. У горбатых всегда большой лоб.
Г л е б (после паузы). Зачем вы так?
А н ф и с а. Не замечали? Плохо смотрите. И не одни вы, все так. Внимательны только те, кто любит или ненавидит.
Г л е б. М-да… А моя жена купила шестую сковородку.
А н ф и с а. Это что — смешно или не очень?
Г л е б. Наверное, не очень. Давайте еще партию.
А н ф и с а. Белые?
Г л е б. Черные, черт возьми!.. Четыре черненьких чумазеньких чертенка чертили черными… Я не знал, что вы рисуете, Анфиса.
А н ф и с а. Ваш ход.
Г л е б. Чертили черными чернилами… Покажите мне этот альбом.
А н ф и с а. Зачем?
Г л е б. Иногда это становится смыслом жизни.
