Беневольский. Если б ты растолковала ей, как выгодно быть подругою стихотворца!..
Варинька. К чему это? Невеста ваша всё сама от вас слышала.
Беневольский. В самом деле! С каким жаром я изъяснялся! Как ты думаешь?
Варинька. О! чрезвычайно… Только жаль…
Беневольский. Что жаль?
Варинька. Вы трудились понапрасну.
Беневольский. Понапрасну! Поверь, что нет. Я примечал всё время и приметил, что она…
Варинька. А кто она?
Беневольский. Вот вопрос забавный: она, что вдруг явилась и наполнила душу радостью, а потом исчезла как призрак, невеста, избранная мне рукою тайного Провидения, словом, она.
Варинька. Ах, сударь, она – не она.
Беневольский. Как не она?
Варинька. Вы говорили не с нею.
Беневольский. Не с нею! С кем же?
Варинька. С хозяйкою здешнего дома, с женою вашего покровителя.
Беневольский. С женою… Невозможно! Нет, нет… Какое тут правдоподобие!
Варинька, Беневольский, Иван.
Иван (Вариньке). Барыня вас спрашивает.
Варинька. Слава богу! (Уходит.)
Беневольский, Иван.
Беневольский (ей вслед). Минуту! Одну минуту!.. Никакого правдоподобия, это шутливый вымысел субретки. (Ивану.) Постой хоть ты.
Иван. Что прикажете?
Беневольский. Представьте себе, что мне сказала горничная.
Иван. Какая, сударь, горничная?
Беневольский. Ну, вот, что сейчас отсюда вышла.
Иван. Помилуйте, сударь, что это за горничная? Это барышня, здесь в доме воспитывается, Варвара Николаевна.
Беневольский. Моя невеста! Я погиб. Зловещий человек! Что ты сказал?
Иван. Сущую правду-с.
Беневольский. Но как же мне не ошибиться? Входит женщина молодая, ни дать ни взять мой идеал. Кому же взойдет в голову, что она жена старика Александра Петровича Звёздова? С ней другая должна была показаться мне горничною.
Иван. Станет ли, сударь, горничная растабарывать с молодым незнакомым господином, глаз на глаз, середи бела дня, где все люди ходят? Довольно, что и урывкою пошаливают.
Беневольский. Полно, братец, нынче горничные везде, всегда и со всеми разговаривают. Я это читал во всех новых комедиях, а комедия зеркало света.
Иван. Как вам угодно.
Беневольский (в размышлении). Из тысячи книг собирал я познания о свете, и вдруг одна нечаянность всё превращает в ничто. О fatum! – Нет, не виню тебя, ученье! Так, догадываюсь, понимаю, я сам виноват, я читал же… как забыть? как не вспомнить? Это одно и то же положение; они хотели испытать меня: одна притворилась горничной, другая моей невестой, а я не угадал. Но – не дам им торжествовать, оборочу́ им же в обиду, скажу им, что я знал всё и нарочно притворялся, чтоб помучить хитрую. Эту развязку я читал, очень помню.
Иван. Еще ничего не прикажете?
Беневольский (в сторону). Этот человек может мне послужить. Он так хорошо одет; верно, много значит в доме. Я читал, что у знатных есть слуги, которые в доме всё делают и даже управляют господами. (Громко.) Послушай, мой друг, полюби меня, делай, что я тебе скажу.
Иван. Что будет угодно?
Беневольский (дает ему деньги). Вот тебе для знакомства. Не откажись…
Иван. Кто, сударь, от денег отказывается?
Беневольский. He откажись подать мне те сведения, что я от тебя потребую. Ты, верно, всё в доме знаешь до утонченности… все тайны тебе известны.
Иван. Виноват, сударь, я вчера только поступил сюда в услужение. Александр Петрович изволил меня выпросить у своей тетушки, княжны Дарьи Савишны Невкушаевой. Про нее расскажу вам, что хотите; почтенная, целомудренная девица, шестидесяти лет; я у ней исправлял должность буфетчика.
Беневольский. Какое мне до нее дело? – Судьба меня преследует. Но крайней мере впредь, братец, старайся всё видеть, всё слышать, всё знать, что здесь происходит.
Иван. О! вперед, сударь, будьте уверены, всю подноготную выведаю.
Беневольский. Под завесой тайны слушай всё: где что, кто кому тихо станет шептать.
Иван. Да, сударь, коли очень тихо будут шептаться, и не услышишь.
Беневольский. Лови малейшие намеки, наблюдай за телодвижениями, за выражением лиц, из того выводи свои заключения, сшей себе тетрадку, всё записывай; вот тебе карандаш.
Звёздов, Беневольский, Иван (Звёздов вбегает в мундире).
Звёздов. Фрак! поскорее фрак! Ох! устал до смерти. – А! Иван, ты здесь! Целое утро тебя давеча искали, и говорят, ночью был бог знает где… Нет, брат, у меня своих шатунов куча; поди, откуда пришел, живи опять у своей княжны, ты мне не надобен. (Садится перед зеркалом, задом к Беневольскому и не примечая его.)
Иван. Да ваше превосходительство сами меня изволили услать с вечера на дачу.
Звёздов. Ты мне не надобен.
Иван. Власть ваша, а я с тех пор как воротился, один только и сидел в передней. (Показывая на Беневольского.) Вот извольте спросить.
Беневольский. Я действительно могу засвидетельствовать…
Звёздов (не слушая и не оборачиваясь). Чтоб его духу здесь не было. – Фрак! поскорее фрак! – А! хорошо. – Да отнести назад картины этому шельме итальянцу, вот что всегда ко мне ходит, сказать ему, что он плут, вор; я кому ни показывал картины, все говорят – мерзость, а он с меня сдул вексель в двенадцать тысяч. Чтоб взял назад свою дрянь хоть за половинную цену, а то подождет же денег лет десять, не у него одного есть вексель на мне. – Да отправить старосту из жениной деревни, наказать ему крепко-накрепко, чтоб Фомка-плотник не отлынивал от оброку и внес бы 25 рублей, непременно, слышите ль: 25 рублей до копейки. Какое мне дело, что у него сын в рекруты отдан, – то рекрут для царя, а оброк для господина: так чтоб 25 рублей были наготове. Он, видно, шутит 25-ю рублями; прошу покорно, да где их сыщешь? Кто мне их подарит? на улице, что ли, валяются? 25 рублей очень делают счет в нынешнее время, очень, очень… Говорят, всё подешевеет, а между тем всё вздорожало; так чтоб Фомка внес 25 рублей, слышите ль, сполна 25 рублей; хоть роди, да подай.
Беневольский (подкрадывается униженно). Ваше превосходительство…
Звёздов (вскакивая со стула). Ах! извините, откуда вы? как? с кем я имею честь говорить?
Беневольский. Моя фамилия Беневольский.
Звёздов. А чем я могу вам служить?
Беневольский. Я сюда приехал… вы изволили обещать…
Звёздов. А! да, да, помню, помню; будьте покойны, всё будет исполнено. – Какая толкотня была нынче во дворце! Какая куча народу! Я ужасно устал, насилу хожу: пойду, немножко прилягу. Не взыщите, пожалуйста, я человек старый, во всякое другое время вы мой гость, и я буду вам очень рад. (Хочет уйти.)
Беневольский. Ваше превосходительство, верно, изволили забыть…
Звёздов. Нет, батюшка, всё помню, всё; вам сказал, что всё будет исполнено. А между тем напишите мне в четырех строках об вашем деле, да воткните здесь к зеркалу.
Беневольский. Мне-с ничего такого не надобно…
Звёздов (в дверях). Помилуйте, батюшка, да коли вам ничего не надобно, так что ж вам надобно?
Беневольский. Я из Казани.
Звёздов (возвращаясь). Как из Казани?
Беневольский. Так точно-с. Я сейчас приехал сюда из Казани: вы там очень знакомы были с моим батюшкой, он имел хождения по вашим делам.
Звёздов. А, помню, помню… Какое было я сделал дурачество! Извини, дружище, здесь такая путаница, себя забудешь; зато и еду скорее в деревню на покой. – Да как тебя узнать? вырос, постарел, помолодел. – Ну, здравствуй в Петербурге. Что твой делает отец? здоров ли?
Беневольский. Его уж нет на свете, он отошел к лучшей жизни.
Звёздов. Умер! Ах, какое несчастие! Давно ли? от какой болезни? какой был толстый! Да в этой Казани, чай, доктора дурные, хоть кого так уморят. – Ходи ко мне почаще, мой милый, обедай, сиди здесь по целым дням, у меня народу бывает много всякого: можешь сделать знакомство. – Где ты остановился?
Беневольский. Покамест под синевой небесной. – Ваше превосходительство обещали покойному батюшке, что по приезде моем в Петербург…
Звёздов. Пристрою тебя к месту? помню, помню, не заботься, всё сделаем.
Беневольский. Ваше превосходительство обещали также мне дать приют в вашем доме.
