— Должен вам сказать что когда я говорю меня не остановят ни жест ни ваше махание рукой ни хватание за голову и за свой воротничок с целью его расстегнуть так что будем считать что мы с вами не договорили и многое в отношении меня для вас осталось пока что неясным и в частности то какой работник трудится в руководимом вами учреждении и то что вы сейчас принимаете какую-то пилюлю и хватаетесь рукой за сердце не вносит к сожалению ничего нового в решение данного так сказать конкретного вопроса который можно сказать…
1971
Торопливо уминая голубцы, Гусев прикидывал, как все будет. Сегодня на сессии горсовета он кратенько доложит о работе парка и в заключение пригласит желающих посетить городок аттракционов.
Вера Степановна с удовольствием смотрела на супруга. «Ничего не скажешь — деятель. Весь в мыслях».
— Очень складно получится. Заслушают мое сообщение и тут же смогут убедиться — аттракционы на любой вкус для развлечения трудящихся.
Покончив с голубцами, Гусев принялся за кисель из красной смородины.
— Представь такую, к примеру, ситуацию… Кончилась сессия, и все городское руководство отправилось в парк, и лично товарищ Дорохов и товарищ Авдеев — оба качаются у меня на качелях. И настроение у них — лучше не надо!.. И товарищ Дорохов говорит: «Выходит, зря мы критиковали дирекцию парка за недостатки в деле организации культурного отдыха. Ай да Гусев! Сделал соответствующие выводы и добился невиданных успехов. Молодец!»
Откинувшись на спинку стула, Гусев продолжал рисовать заманчивую картину признания его выдающихся заслуг.
— А потом, представляешь, оба посещают «комнату смеха», там в охотку смеются и после говорят: «Спасибо товарищу Гусеву за радостное веселье. Мы получили хорошую зарядку и теперь будем трудиться с удвоенной энергией!»
Вера Степановна слушала и улыбалась.
— Все наглядно представил. Как в кино.
— Погоди. Это еще не все. В итоге Дорохов скажет Авдееву: «Вам не кажется, Сергей Алексеевич, что Гусеву уже тесно в рамках нашего парка? Человек вырос. Не пора ли рекомендовать его на более ответственную работу?» Авдеев скажет: «Я тоже об этом думаю. Надо предложить ему такой участок, на котором целиком и полностью развернется его талант!»
Вера Степановна пожала плечами.
— Не знаю, не знаю, может, я ошибаюсь, но, мне думается, эти все забавы не для солидных людей. Какой интерес взрослому человеку на качелях мотаться и в разные игры играть?..
— Это у тебя от недопонимания. Московский инженер, что у нас аттракционы монтировал, так сказал: «В каждом взрослом человеке в глубине притаился ребенок, который время от времени дает о себе знать». Понятно?..
— Товарищ директор, вы дома?
В окне возник киномеханик Митя Бойков.
— Василий Иваныч, срочно идите в парк! Вас там ожидают.
— Кто?
— Товарищ Авдеев.
Гусев отодвинул блюдце с киселем.
— Предгорсовета прибыл в парк, а директора нет на месте. Непорядок…
— Пошли скорей, Василий Иваныч!
Гусев насторожился.
— Ты чего улыбаешься?
— Я поясню, — с готовностью ответил Митя. — В парк пришел Авдеев и с ним Яковенко…
— Городской архитектор?
— Точно. Пришли, говорят: «Здравствуйте!» Мы говорим: «Добрый день! Сейчас сходим за директором, он обедает». А товарищ Авдеев говорит: «Не надо, пусть пообедает, мы тут сами разберемся…»
Прошли они зеленую зону, осмотрели что им надо, а на обратном пути завернули в городок аттракционов, задержались у лабиринта, и товарищ Авдеев говорит: «Зайдем на минутку?»
— Ну и что?
— И все.
— То есть?..
— Туда-то они зашли, а наружу выйти не могут!
Гусев подмигнул Мите.
— Придумал, да?.. Юморист-сатирик!
— Я вам правду говорю!.. Лабиринт не простой. Конечно, рано или поздно они оттуда выйдут…
Последних слов Мити Гусев не слышал. Он уже бежал в парк, туда, где раскинул свое веселое хозяйство новый, не открытый еще для посетителей городок аттракционов.
«Небось давно выбрались, а теперь смеются», — подумал Гусев, но эту приятную мысль вытеснила другая, тревожная: а вдруг они еще там? Лабиринт хитрый. Он даже уговаривал инженера маленько его упростить, но инженер сказал: «Ни в коем случае! Человек закаляется в борьбе с трудностями!»
Запыхавшись, Гусев подошел к лабиринту. У входа под вывеской «Добро пожаловать!» стоял бухгалтер Чеботков. Он озабоченно качал головой и смотрел на свои ручные часы.
— Сейчас надо идти налево! — донесся из глубины лабиринта тенорок радиста Шапкина.
— Не налево, а направо, — откликнулась затейница Нина Мамырина. — Налево вы уже двадцать раз поворачивали…
— Тут зеркала с толку сбивают, — пожаловался Мишин, начальник отдела кадров.
— А вы закройте глаза и идите, — хохотнув, посоветовал Шапкин.
— Что там за шутки? — вмешался в беседу Гусев.
Увидев директора, Чеботков сокрушенно развел руками:
— Ведь это надо же, какая неприятность.
— Неужели они еще там? — тихо спросил Гусев.
— Там. Ходят взад-вперед, а выйти не могут. Конструкция сложная плюс оптический обман…
— Вы что ж, не сообразили им провожатых дать?
— А что от них проку? Их там полно. Слышите? Они только друг дружку путают.
Гусев вытер платком лоб. Как славно ему нынче помечталось, и дернула его нелегкая уйти обедать. Всего на час отлучился, а тут уважаемые люди попали, можно сказать, в безвыходное положение. Яковенко — ладно, он молодой, три года, как из вуза, поплутает в порядке разрядки, ничего страшного, но Авдеев Сергей Алексеевич — председатель городского Совета. Кошмар и ужас! А кто виноват? Гусев виноват, потому что случилось это не где-нибудь, а именно здесь, в парке.
— Будем принимать меры, — сказал Гусев, пока еще не вполне ясно представляя себе, что ему делать.
Для начала погрозив пальцем Чеботкову и машинально приподняв шляпу, Гусев откашлялся и крикнул в лабиринт:
— Здравия желаю, дорогие товарищи!
— Горячий привет! — отозвался Шапкин.
— Здравствуйте, здравствуйте, — раздался из глубины лабиринта знакомый голос Авдеева. — Это не вы ли, товарищ Гусев?
— Я, Сергей Алексеевич!
— Позвольте спросить, что же вы с нами сделали?
— Вы, товарищ Гусев, ввели в заблуждение руководство, — произнес Яковенко с прокурорским металлом в голосе.
— Виновные за это дело ответят, — неуверенно сказал Гусев. «Какой уж тут новый участок. Хотя бы на этом удержаться». — Но вы не беспокойтесь, отдыхайте. Мы сейчас…
Гусев оглянулся, словно бы надеясь найти и наказать виновников происшествия.
— Товарищ Гусев! Где же вы? — прозвучал из лабиринта строгий голос председателя горсовета.
Гусев взял за плечо Чеботкова.
— Сергей Алексеевич! К вам выходит сотрудник парка товарищ Чеботков Яков Еремеевич. Он опытный бухгалтер и хорошо ориентируется…
— Бухгалтерия, конечно, внесет ясность, но сами-то вы думаете остаться в стороне?
— Встаньте у выхода и что-нибудь спойте, — подал идею Яковенко, — а мы пойдем на ваш голос.
— Будет сделано!
Гусев напутственным жестом проводил бухгалтера в лабиринт, а сам, обогнув это затейливое сооружение, остановился и запел: «Пусть всегда будет солнце, пусть всегда будет мама…»
— Нет! Так дело не пойдет, — раздался голос Авдеева. — Это что же выходит: коллектив находится на распутье, а директор поет и в ус не дует? Зайдите ко мне, товарищ Гусев!
— Куда? В исполком?..
— Зачем? Сюда зайдите.
— Я… сейчас…
Гусев пожал плечами: «Лица не видно, не сразу и поймешь, то ли он смеется, то ли говорит серьезно. Что делать? Хорошо бы все это обратить в шутку. А еще бы лучше вызвать рабочих и разобрать к лешему всю эту бандуру!»
— Иду к вам, Сергей Алексеевич! — доложил Гусев.
Он вступил в лабиринт и заблудился в анафемской путанице коридоров.
— Где же вы, товарищ директор? — спросил Авдеев.
«Вот он уже как — не «товарищ Гусев», а «товарищ директор».
— Я… на ближних подступах…
— Ура! Лично мы вышли! — послышались радостные голоса Шапкина и Мамыриной.
— Товарищ директор! Я вас жду.
— Сейчас… Сей момент…
Блуждая по лабиринту, Гусев оглядывался по сторонам, но везде и всюду в глади зеркальных стен он видел только самого себя — озабоченного, растерянного, в сбитой на затылок дырчатой шляпе.
— Товарищ Гусев, — донесся до него бодрый голос Авдеева. — Я вижу, вы делаете все, чтобы наша встреча не состоялась. Больше ждать не могу. Ухожу в исполком.
— А вы что, вышли, Сергей Алексеевич?
— Да. Я вышел.
— От души поздравляю!
