— Татьяна, разреши тебе представить, это Илья Сафонов, талантливый инженер, знакомый моего знакомого.
При этом Ольга указала на Андрея, чтобы Таня поняла, кого она имеет в виду, и тогда Андрей со значением добавил:
— Хороший знакомый Олиного знакомого.
А Илья снял очки, быстро протер их, снова надел и сказал:
— Мне думается, Татьяну устроила бы более определенная формулировка — хороший знакомый хорошего знакомого.
Таня засмеялась.
— Поправка принимается, — сказал Андрей.
В вагоне электрички Илья предложил поиграть в «Кто есть кто?». Он сразу же выбрал объект — сидящего неподалеку грузного мужчину с рыжей бородой и с суровым выражением лица. Илья долго смотрел на него, затем хлопнул в ладоши, что, по-видимому, должно было означать — «мне все абсолютно ясно», и негромко доложил результат своих наблюдений:
— Начнем с того, что этот не молодой уже человек прожил трудную жизнь. Детство его прошло в деревне. Школа, техникум. Грянула война. В сорок первом был ранен в бою. Дальше — госпиталь и затем три года в партизанском отряде — диверсант-подрывник. После войны овдовел, осталась дочь. Сам сейчас на пенсии.
Таня смотрела на бородача: «С ума сойти, неужели все это можно угадать?»
Андрей сказал коротко:
— Гений.
— Я всегда поражаюсь… — начала было Ольга.
И тогда вдруг Таня отколола номер. Встала, подошла к бородачу и села рядом. Она извинилась и все ему рассказала. Бородач с интересом ее выслушал, улыбнулся и начал говорить, а Таня кивала, то и дело бросая ободряющие взгляды на Илью. Потом она вернулась на свое место.
— Ну что? — спросил Андрей.
— Рассказывай, — попросила Ольга, и по напряженному ее взгляду Таня поняла, что Ольге хочется, чтобы подтвердилось все или почти все из того, что так складно и убедительно сказал Илья.
А сам Илья скромно молчал и подозрительно щурился.
— Это просто чудо! — восторженно сказала Таня. — Прямо поразительно, до чего все точно!..
— Гений! — повторил Андрей.
Таня выдержала паузу и сказала:
— Значит, так… Этот бородатый товарищ родился в Москве в тысяча девятьсот тридцать пятом году. Грянула война, и он героически пошел в школу, в первый класс. Впоследствии он мужественно окончил фармацевтический институт. Сейчас заведует аптекой в районе Химки-Ховрино. Женат. Три года сыну, который является крупным домашним диверсантом. Все.
Как они тогда хохотали! «Я этого Илью, можно сказать, публично развенчала, — весело подумала Таня, — а он совсем не обиделся».
— На этот раз не все угадал, — сказал Илья, — но это не имеет значения. Я считаю, что игра стоит свеч.
— В каком смысле? — спросила Таня.
— В том смысле, что очень интересно конструировать чужую биографию, характер…
— Правильно, — согласилась Ольга, — я считаю, что это необыкновенно интересно.
Таня молчала.
Илья посмотрел на нее и улыбнулся.
— Я знаю, что вы сейчас скажете… Ошибся в случайном человеке — никаких потерь и в награду две минуты веселья. А вот если ничего не удается угадать в человеке, который тебе небезразличен, который тебе дорог, тогда веселье отменяется надолго, иногда на всю жизнь…
Таня покачала головой.
— Не знаю, может быть, я не права, но мне кажется, что открывать что-то новое в человеке и тем более что-то хорошее во сто раз интересней, чем конструировать его характер, пусть даже сложный и противоречивый.
Тогда в вагоне, пока они разговаривали и спорили, Таня присматривалась к Илье и вдруг поняла, что больше других ей интересен он — спокойный, до смешного деликатный. Она слушала Илью и, как это нередко случается, в какую-то минуту ощутила, что даже тогда, когда он говорит с Ольгой и с Андреем, он обращается к ней. Это ее обрадовало, и ей опять стало весело.
Они приехали в Москву и в тот же вечер вчетвером отправились в кинотеатр «Россия» на премьеру нового фильма «Чайковский».
А потом Ольга всех пригласила в гости.
До чего ж там было славно. Ольга напекла в духовке картошки, открыла банку килек, Таня достала из морозильника два пакета пельменей, то-се, пятое, десятое — через полчаса все было готово.
За столом Андрей сказал, что подобные экспромты часто бывают приятней, чем какой-нибудь званый ужин. Все с ним дружно согласились, потом вспомнили о фильме, завязался оживленный разговор, и тут выяснилось, что Илья отлично разбирается в музыке.
Ольга и Андрей сидели рядом, и рука его лежала на ее плече. «Хозяйская поза, — мысленно отметила Таня, — но в этом нет ничего плохого. Чего им таиться? Они любят друг друга, и, в сущности, у них уже все решено».
Андрей перехватил Танин взгляд.
— Оля, ты заметила, мы давно молчим, а говорят только Илья с Татьяной.
— Да, — улыбнулась Ольга, — но мы молчим не потому, что нам с тобой нечего сказать. Мы тоже интеллигентные молодые специалисты…
— Мы можем внести свою интеллектуальную лепту, — подхватил Андрей, — но мы сознательно храним молчание…
— Чтобы вы в задушевной беседе получше узнали друг друга, — закончила Ольга.
— Каких выдающихся людей воспитал наш коллектив! — с шутливым пафосом произнес Илья.
И тут Ольга неожиданно схватила Таню за руку и утащила ее на кухню.
— Что? — спросила Таня. — Что случилось?..
— Я ужасно рада, — сказала Ольга, — ты представить себе не можешь, до чего я рада, что все так хорошо получилось. Мы с Андреем сразу поняли, что и он тебе нравится, и ты ему нравишься.
— Неужели? — подчеркнуто серьезно спросила Таня.
— Мы с тобой знакомы не один день и дружим не один год. Танька, не делай вид, что это тебя не волнует, — сказала Ольга и вдруг поцеловала Таню. — На, бери чайник, а я понесу варенье, иначе они не поймут — чего мы вдруг убежали…
— Между прочим, поезд дальше не пойдет, — услышала она над самым ухом чей-то хрипловатый бас.
Таня открыла глаза. Вагон почти опустел, выходили последние пассажиры.
Она взяла чемоданчик и, улыбаясь своим мыслям, быстро пошла к выходу.
Зайцев возвратился из главка в отменном расположении духа, что было заметно по всему, — проходя мимо стола Полины, он отстучал на нем — та-ра-рам-там-там, после чего проследовал в кабинет.
Полина посмотрела вслед управляющему. «Не закрыл за собой дверь — значит, сейчас вызовет». Она услышала, как он набирает номер, потом раздался его бодрый голос: «Нина, это я».
Полина встала и закрыла дверь. «С женой говорит».
Она села за стол. «Самое время рассказать про письмо. И не кому-нибудь, чтоб на весь трест звон пошел, а именно Егору Алексеевичу, управляющему».
В приемной мягко гуднул зуммер. «Сам вызывает, будто чувствует».
Полина привычно поправила прическу и вошла в кабинет управляющего.
Зайцев протянул ей несколько телеграмм для отправки и при этом улыбнулся. «Интересно, — отметила про себя Полина, — типичная улыбка сфинкса».
Она задержалась, пересчитала телеграммы. «Сказать? Не сказать?.. А вдруг рассердится — «не занимайтесь глупостями, вы на работе». Нет, не рассердится, у него настроение хорошее. Наверно, в главке трест похвалили за перевыполнение плана».
Она подошла к столу и опустилась в кресло для посетителей.
— Егор Алексеевич, могу сообщить вам одну интересную вещь. Вы знаете, у нас работает Татьяна Сумарокова?
— Татьяна Александровна? Знаю.
— Теперь второй вопрос. Вы знаете артиста, который играет в кинофильме «Чайковский»? Еще он играл в «Девять дней одного года», «Берегись автомобиля»…
— Это кто, Смоктуновский, что ли?.. Как же.
— Так вот, Егор Алексеевич, артист Иннокентий Смоктуновский дал исключительно высокую оценку по линии понимания искусства нашей Сумароковой. Он прислал ей свою фотокарточку с личным автографом.
— Сумарокова небось на седьмом небе, а?
Полина помедлила: «Сейчас будет самое неприятное».
— А она пока этого не знает. Вот. — Полина достала из кармана жакета конверт, вынула открытку и положила ее на стол перед Зайцевым.
Зайцев с видимым удовольствием долго рассматривал знакомое лицо артиста и прочитал надпись.
Он вернул открытку Полине, и она заметила, что лицо управляющего обрело обычную строгость.
— Значит, она еще не знает… А к вам-то она как попала, эта фотография? Конверт ведь пришел Сумароковой. Какое же вы имели право?..
Полина промолчала.
— Сумарокова очень толковый работник, — сказал Зайцев и углубился в свои бумаги, давая тем самым понять, что аудиенция окончена. — Умная, образованная девушка.
— Это верно, — кивнула Полина и подумала: «Карточка с автографом уже оказала свое действие».
— Соедините меня с Фоменко, — сказал Зайцев, еще раз давая понять Полине, что сознательно переходит на официальный тон, так как не одобряет ее поступка.
