в автобусе.
Пауза.
Л ю Ф э н. Пошли, Тяньтянь. Когда придем в Управление общественной безопасности, я хотел бы, чтобы ты не упоминала о пособии. Пошли!
Т а н Т я н ь т я н ь. Почему?
Л ю Ф э н. Не почему, лучше вообще об этом не заикаться. Пошли!
Подходят к помосту.
Товарищ, это следственный отдел Управления общественной безопасности?
А к т е р. Да. В чем дело?
Л ю Ф э н (передает служебное удостоверение). Мы по вызову товарища Хань Ин.
Х а н ь И н. Я — Хань Ин. (Берет служебное удостоверение, спускается с помоста, здоровается за руку с Лю Фэном и Тан Тяньтянь.) Вы и есть режиссер Лю Фэн? А это товарищ Тан Тяньтянь, верно? Присаживайтесь! Вы — близкие друзья Сяосяо?
Л ю Ф э н. Да. Мы выросли вместе.
Х а н ь И н. Сообщение о поимке преступников опубликовано в газете. Возможно, вы уже читали…
Т а н Т я н ь т я н ь. Где-то на задворках газеты… Если не искать специально, то и не заметишь.
Л ю Ф э н (предостерегающе). Тяньтянь!
Х а н ь И н (улыбаясь). Всего лишь маленькая информация. На предварительном допросе, как они ни упорствовали, ни хитрили, картина более или менее прояснилась. Версия о том, что это была драка между хулиганами, можно считать, отпала…
Т а н Т я н ь т я н ь. А мы никогда и не сомневались в том, что Сяосяо — порядочный человек.
Х а н ь И н. Да… конечно. Обстоятельства дела таковы, что теперь можно доказать, что Е Сяосяо пострадал в борьбе с преступниками.
Т а н Т я н ь т я н ь. Спасибо всевышнему!
Л ю Ф э н (тихо). Тяньтянь!
Х а н ь И н. Мы уже доложили об обстоятельствах дела наверх. Теперь будем пропагандировать в городе поступок Е Сяосяо…
Т а н Т я н ь т я н ь. Разве этого достаточно?
Л ю Ф э н (предостерегающе). Тяньтянь! (К Хань Ин.) Мы хотим сказать, что нужно просить начальство причислить Е Сяосяо к павшим героям.
Т а н Т я н ь т я н ь. Он должен быть причислен к героям.
Х а н ь И н. Конечно. Для этого необходимо, чтобы начальство провело полное дознание и проверку дела. Сегодня я пригласила руководство с места работы Е Сяосяо…
Заведующий Ф а н ь с папкой под мышкой быстро спускается с помоста.
Ф а н ь (здоровается за руку с Хань Ин). Товарищ Хань Ин, прошу великодушно извинить. Немного задержался…
Х а н ь И н. Ничего. Я пригласила вас главным образом для того, чтобы просить оказать нам содействие. Хотелось бы собрать некоторые биографические данные о Е Сяосяо. Хорошо было бы представить их в письменном виде…
Ф а н ь. Факты биографии, да еще в письменном виде? Это что, указания свыше?
Х а н ь И н. Нет, это наша инициатива. У нас имеется одна идея. В свое время в прессу просочилось не то, что надо. Теперь корреспонденты хотели бы помочь нам исправить положение.
Т а н Т я н ь т я н ь (улыбаясь). Они довольно быстро перестроились! Сначала в газетах писали, что все трое из одной шайки, мол, полная неясность, кто хороший, а кто-плохой, думай как хочешь!
Х а н ь И н. Корреспонденты ухватились тогда за ту информацию, которую им дали. Конечно, нужно признать, что тут и мы несем за это ответственность.
Л ю Ф э н. Тяньтянь, любое дело требует времени.
Ф а н ь. Ну да, конечно. Дело теперь, видимо, приобретает совершенно иной оборот! Что касается материалов по биографии, то, боюсь, наше руководство захочет еще раз все изучить… Нужны конкретные факты, мельчайшие подробности! (К Лю Фэну и Тан Тяньтянь.) Вы оба лучше всех знаете Сяосяо, были его хорошими друзьями. Полезно учесть ваши собственные суждения!
Л ю Ф э н. Я сейчас пишу о Сяосяо… Я сознаю всю ответственность, я напишу о нем в возвышенных тонах, возвеличу его благородный облик…
Ф а н ь. Благородный облик?
Х а н ь И н. Е Сяосяо отдал жизнь в схватке с негодяями. Что преступники бесчеловечны и жестоки, говорить не приходится. Но, как было установлено, в тот момент в автобусе находилось около тридцати пассажиров и никто не пришел ему на помощь. Даже потерпевший, у которого вынули деньги, оказался человеком бесчувственным! Начальство отнеслось к этому факту с большим вниманием.
Л ю Ф э н. Да! На фоне других Сяосяо просто достоин того, чтобы с него брали пример…
Т а н Т я н ь т я н ь. Разве не следует разыскать тех, кто ехал тогда в автобусе? Разве они не должны быть осуждены или подвергнуты определенным санкциям?
Х а н ь И н (задумчиво). Это уже вне компетенции Управления общественной безопасности и судебных органов… Не вам ли, писателям, разобраться во всем?
Л ю Ф э н. Да-да. У каждого из нас в глубине души происходит свой суд совести, есть своя мемориальная стела…
Т а н Т я н ь т я н ь. Мемориальная доска? (Задумывается, затем неожиданно.) В таком случае позвольте спросить насчет пособия Сяосяо.
Ф а н ь. Пособия?
Х а н ь И н. Если у него имеются родственники по прямой линии, то, конечно, им должно быть выплачено пособие.
Ф а н ь. У Е Сяосяо нет родственников, он много лет был одиноким.
Т а н Т я н ь т я н ь. Я — жена Сяосяо.
Ф а н ь (изумленно). Что? Вы?
Т а н Т я н ь т я н ь. Да, я.
Л ю Ф э н (отводит Тан Тяньтянь в сторону, тихо). Тяньтянь! Не нужно поднимать вопрос о пособии!
Т а н Т я н ь т я н ь. Почему? Ты считаешь меня слишком меркантильной? (Глаза наполняются слезами.) Разве пособие равноценно жизни человека?.. Неужели ты и сейчас ревнуешь меня к Сяосяо? Ты не должен…
Л ю Ф э н. Нет, нет! Ты вовсе ему не жена!
Т а н Т я н ь т я н ь. Разве у меня нет даже права на то, чтобы нести урну с его прахом?
Л ю Ф э н (поспешно). Я понимаю, что у тебя на душе. Мы можем каким-то другим способом почтить его память! Если тебе нужны деньги, я для тебя что-нибудь придумаю!
Т а н Т я н ь т я н ь (улыбнувшись). Не хватит! Сколько у тебя может быть денег? За одну пьесу можно получить всего каких-то несколько сот юаней. Мне же нужно заработать большую сумму денег. Большую сумму! Я во что бы то ни стало должна организовать Вечер демонстрации мод и выставку-продажу.
Л ю Ф э н (не понимает, сердится). Тяньтянь! Что это ты, в конце концов!
Т а н Т я н ь т я н ь (показывает Фаню две красные карточки). Я жена Сяосяо, это — свидетельство о браке!
Ф а н ь (смотрит на свидетельство, затем на
