Тан Тяньтянь, смеется). Жена Е Сяосяо? Как-то все это странно… Вроде бы у Сяосяо не было никаких наследников!
Т а н Т я н ь т я н ь (к Хань Ин). Если Сяосяо будет признан героем, то пособие…
Х а н ь И н. Конечно, будет значительно большим…
Ф а н ь. Э-э, это все нужно серьезно… изучить.
Т а н Т я н ь т я н ь. Я намерена хлопотать. И сделаю это ради Сяосяо.
Л ю Ф э н (сердито). Тяньтянь, какая же ты глупая! Неужели не поняла, что имел в виду Фань? Положим, люди не скажут, что ты корыстолюбива, но зато станут говорить, что вы с Сяосяо сожительствовали. И тогда с точки зрения норм общественной морали, то есть в нравственном отношении, он уже не будет таким совершенным! И сейчас уже ходят всякие пересуды, зачем же подливать масла в огонь? Не нужно вредить имени Сяосяо! Подумай и о себе, как ты сама-то дальше будешь?
Т а н Т я н ь т я н ь (резко поднимает голову). Сяосяо умер, не насладившись любовью женщины, вот в чем его несовершенство! Пусть говорят, я не боюсь. Мне еще многое предстоит сделать.
Соло ударника. Актеры напевают мелодию без слов, Тан Тяньтянь и Лю Фэн медленно идут вперед.
Демонстрационный зал. Актеры одеты в разнообразные костюмы и платья. Все танцуют. Тан Тяньтянь, модно одетая, с микрофоном в руке выходит на сцену. Она поет песенку о глазах-зеркальцах. Так же как и в начале представления, Е С я о с я о в плаще открывает «дверь» и входит. Он останавливается на прежнем месте сбоку, наблюдает за происходящим. В его глазах светится надежда. Затем он подходит к Тан Тяньтянь.
(С любовью смотрит на Сяосяо.) Сяосяо, у меня такое ощущение, будто я тебя очень давно не видела!
Е С я о с я о. Правда? Я живу в душе тех, кто вспоминает обо мне, я жив в твоих песнях, в звуках твоей гитары. Я — клубок пульсирующих мыслей…
Т а н Т я н ь т я н ь. Убийцы схвачены, установлена полная ясность в том, что произошло. Ты должен быть этому очень рад! В газетах уже начали пропагандировать твое имя, призывают людей следовать твоему примеру…
Е С я о с я о (чуть улыбнувшись). Я знаю…
Т а н Т я н ь т я н ь. В газетах критикуют тех, кто находился в автобусе и не помог тебе.
Е С я о с я о (с тревогой). Я знаю. Именно поэтому они все чувствуют себя весьма неуютно. Когда я посещал их всех, я заметил, что они не глядят мне в глаза и говорят со мной как-то очень странно… Даже на душе стало неспокойно… Ни к чему это! Я хотел бы найти только одного человека…
Т а н Т я н ь т я н ь. Какого человека?
Е С я о с я о. Того, который крикнул тогда в автобусе: «Водитель, гони в участок». Выходит, в автобусе все-таки был человек, который хотел мне помочь…
Т а н Т я н ь т я н ь. Но ведь он так и не помог тебе!
Е С я о с я о. Но это был голос справедливости. Я очень хочу увидеть того человека.
Т а н Т я н ь т я н ь. Ты не вспоминал обо мне эти дни?
Е С я о с я о. Ты все бегаешь, все чем-то занята. Я не мог тебя найти.
Т а н Т я н ь т я н ь. Я действительно ужасно устала, еле держусь на ногах… Скоро не выдержу.
Е С я о с я о. А чем ты занята?
Т а н Т я н ь т я н ь. Пока я говорить тебе не буду. Боюсь, начнешь препятствовать… Я уже в полном изнеможении…
Е С я о с я о. Отдохни, кончай все это дело. Я уже умер, теперь некому будет тебе помогать, создавать новые модели одежды… Там, где кончается творчество, начинается торгашество в чистом виде.
Т а н Т я н ь т я н ь. Я думаю закрыть свое дело. По вечерам уже не могу уснуть, лежу в постели и продолжаю думать о том, с кем предстоит конкурировать.
Е С я о с я о. Я знаю. У тебя хоть и много теперь денег, но живешь ты не так уж радостно и счастливо.
Т а н Т я н ь т я н ь (в глазах слезы). Я зарабатываю больше, чем все вы, но вот что странно: я постоянно чувствую, что жизнь моя однообразна, скучна и неинтересна. Не то что ваша…
Е С я о с я о. Куда мне тягаться с Лю Фэном. Он — драматург и режиссер, достиг больших успехов. А я многого так и не сделал. Да и успехов в работе у меня особых не было. Не осуществились мои мечты.
Т а н Т я н ь т я н ь. Нет-нет! С того мгновения, как ты умер, я вдруг почувствовала, что прежде у меня в душе была какая-то пустота. Только теперь я поняла, почему Лю Фэн всегда проявлял ко мне скрытое сочувствие, жалость… Оказывается, он задумал стать героем, хотел спасти меня, спасти мою погибающую душу.
Е С я о с я о. Нет, Лю Фэн любит тебя. Мы втроем выросли вместе. Я знаю, что ты тоже любишь его, только несколько нерешительна…
Т а н Т я н ь т я н ь (с горькой усмешкой). Разве я достойна его? Мои деньги не сделали меня лучше. Мне кажется, что в последнее время я стала такой же, как те пассажиры из автобуса… Стала холодной и безразличной к другим.
Е С я о с я о. Нет, Тяньтянь, зачем ты себя мучаешь? Просто эта история не идет у тебя из головы.
Т а н Т я н ь т я н ь. Я должна довести свое дело до конца, заработать достаточно денег… ради тебя.
Е С я о с я о. Ради меня? (Хитро улыбается.) Тогда зачем тратить столько сил? Достань немного желтой бумаги для жертвоприношений, проделай в ней дырочки — вот тебе и бумажные деньги, которые можно будет, согласно обычаю, сжечь на могиле. Сейчас некоторые клеят из бумаги легковые машины, дачи, холодильники, потом все это сжигают, чтобы усопшие могли пользоваться на том свете!
Т а н Т я н ь т я н ь (делает вид, что сердится). Ну ты хорош, еще шутить изволишь? Люди тут так переживают твою смерть. Ты совсем не знаешь, о чем я думаю…
Е С я о с я о (бормочет). Да, я умер! Я знаю, что есть люди, которые переживают… Некоторые считают, что я сделал глупость… Нет! Мои визиты к ним еще не закончены. (Думая о чем-то, отходит в сторону.)
Вбегает Л ю Ф э н.
Л ю Ф э н (еле переводя дух). Тяньтянь, я в полном отчаянии! Как ты можешь заниматься тут каким-то Вечером?
Т а н Т я н ь т я н ь. Что случилось? Ты же пишешь что-то о Сяосяо?
Л ю Ф э н (волнуясь). Вот именно! Написать-то я написал, отнес в редакцию
