Стомил. А-а-а… Наша девочка.
Элеонора. Как тебе идет этот наряд…
Евгения. Здравствуй, дитя мое.
Аля. Артур еще не вернулся?
Евгений. Мы ждем его с минуты на минуту. Он пошел выполнить последние формальности.
Аля. Все время формальности.
Евгений. Гений не может ходить голым, его надо одеть и позаботиться о его внешности. Артур тебе об этом не говорил? Он не беседовал с тобой на эту тему?
Аля. Беспрерывно.
Евгений. И правильно делал. Когда-нибудь ты это поймешь и будешь ему благодарна.
Аля. Перестаньте, дядя, валять дурака.
Элеонора. Это слишком резко, Аля. Это день твоей свадьбы. Мы не должны сегодня допускать семейных ссор. У нас достаточно будет времени потом.
Евгений. Ничего, ничего, я не обижаюсь. Я снисходительный.
Аля. Такой старый и такой глупый. Артур вызывает меньшее удивление. Но дядя!
Элеонора. Аля!
Стомил. Досталось дядюшке!
Элеонора. Прости ее, Евгений! Она раздражена. Сама не знает, что говорит. Как-никак, это для нее трудный момент… Помню, когда я выходила замуж за Стомила…
Евгений. Мне кажется, будет лучше, если она уйдет отсюда. А вы не заблуждайтесь. Я знаю, что вас радует. Эти детские оскорбления не меняют ситуации. Стомил, ну ты идешь? Мне надо с тобой поговорить. Хочу кое-что тебе предложить.
Стомил. Хорошо, только без доктринерства. Заявляю, что я имею право голоса (выходит).
Элеонора. И тебе, мама, тоже не мешало бы пройтись.
Евгения. Как хотите, мне безразлично. Все равно смертельная скука (выходит).
Элеонора. А теперь давай поговорим. Скажи мне, что случилось?
Аля. Ничего не случилось.
Элеонора. Но ведь я вижу, что тебя что-то грызет.
Аля. Ничего меня не грызет. Фата мне не нравится. Я хочу ее поправить. Может быть, вы мне поможете?
Элеонора. Охотно, только ты не должна говорить со мной так. С ними — другое дело, Они глупые.
Аля (садится перед зеркалом. Колокольный звон продолжается). Почему вы все друг друга презираете?
Элеонора. Сама не знаю. Может быть, потому, что не за что уважать.
Аля. Себя или других?
Элеонора. А пожалуй, это одно и то же. Поправить тебе волосы?
Аля. Их надо причесать заново (снимает фату. Элеонора причесывает Алю). Мама, вы счастливы?
Элеонора. Что ты сказала?
Аля. Я спрашиваю, вы счастливы? Что в этом такого?
Элеонора. Это очень нескромный вопрос.
Аля. Почему? Разве это стыдно, быть счастливой?
Элеонора. Нет, пожалуй, нет…
Аля. Значит, вы несчастливы. Потому что вам стыдно. Всем стыдно быть несчастными. Это все равно, что не приготовить урока или иметь прыщ. Все, кто несчастливы, чувствуют себя виноватыми, почти преступниками.
Элеонора. Быть счастливым — это право и обязанность освобожденных людей нашей эпохи. Так учил меня Стомил.
Аля. Ага, наверно, поэтому сейчас всем так стыдно. А что же вы?
Элеонора. Я делала что могла.
Аля. Для него?
Элеонора. Для себя. Он мне так велел.
Аля. То есть как бы для него.
Элеонора. Конечно, ради него. Если бы ты его видела, когда он был молодым…
Аля. Поправьте мне здесь, сбоку. А он об этом знает?
Элеонора. О чем?
Аля. Не притворяйтесь, мама. Я тоже взрослая. Об Эдике.
Элеонора. Конечно, знает.
Аля. И что же он?
Элеонора. К сожалению, ничего. Делает вид, что не замечает.
Аля. Ужасно (входит Эдик с белой скатертью).
Эдик. Можно накрывать на стол?
Элеонора. Как хочешь, Эдик (поправляется). Накрывайте, Эдуард.
Эдик. Слушаюсь, сударыня (накрывает скатертью стол и выходит, унося с собой аппарат).
Аля. Что вы в нем нашли?
Элеонора. О, Эдик такой простой… Как сама жизнь. Грубый, но именно в этом его прелесть. У него нет комплексов. Он действует освежающе. Он действительно умеет хотеть, хотеть красиво. Когда он сидит, он само олицетворение сидения, он сидит обыкновенно и вместе с тем глубоко, всеобъемлюще. Когда он ест и пьет, его желудок становится симфонией природы. Я люблю смотреть, как он поглощает пищу. Просто и открыто. Я испытываю тогда настоящее наслаждение общения со стихией. Обращала ли ты когда-нибудь внимание, как он великолепно поправляет брюки? Этот жест у него поистине королевский. Стомил тоже ценит подлинность.
Аля. Конечно. Но меня это так не очаровывает.
Элеонора. Потому что ты еще слишком молода. Ты еще не открыла богатства подлинной простоты. Учись, это дается опытом.
Аля. Постараюсь. Как вы думаете, мама, хорошо я делаю, что выхожу замуж за Артура?
Элеонора. О, Артур это другое. У него есть принципы.
Аля. У Стомила тоже были принципы. Вы сами говорили. О праве и обязанности быть счастливым.
Элеонора. Нет, это были только взгляды. Стомил как раз боролся с принципами. Зато у Артура — железные принципы.
Аля. Одни принципы.
Элеонора. Что ты говоришь, Аля! Это первый человек с принципами за последние пятьдесят лет. Разве тебе это не нравится? Ведь это придает ему такую оригинальность! Это ему так идет!
Аля. Вы считаете, мама, что с меня достаточно принципов?
Элеонора. Они немного старомодны, это правда, но зато такие необычные в наше время…
Аля. Мама, мне нужен Артур, пусть даже с принципами, если нельзя иначе. Но мне не нужны принципы без Артура.
Элеонора. Но ведь он сделал тебе предложение? Он же на тебе женится?
Аля. Это не он.
Элеонора. А кто же, если не секрет?
Аля. Его железные принципы.
Элеонора. Почему же ты согласилась?
Аля. Потому что я надеюсь.
Элеонора. Ужасно (входит Эдик со стопкой тарелок).
Эдик. Можно продолжать?
Аля. Валяй, Эдик (поправляется). Валяйте, Эдуард. То есть, пожалуйста, Эдуард, продолжайте.
Элеонора. Эдик, тебя это не мучает? Такая перемена? Не сердись, это идея безумцев.
Эдик. Э, что там может мучить!
Элеонора. Ну вот, я же говорила! Он во всем такой свободный, такой естественный, как мотылек! Эдик, как ты красиво накрываешь!
Эдик. Что я — себе враг?
Аля. Эдик, поди сюда.
Эдик. Что вам угодно, барышня? (Приближается. Колокола постепенно затихают.)
Аля. Скажи, у тебя есть принципы?
Эдик. Конечно, могут быть.
Аля. Какие?
Эдик. Первый сорт.
Аля. Ты можешь назвать хоть один?
Эдик. А что я с этого буду иметь?
Аля. Можешь или не можешь?
Эдик. Ладно, где наша не пропадала. Минуточку (ставит на пол стопку тарелок и достает из кармана маленький блокнот). У меня записано (перелистывает). Вот (читает)! «Я люблю тебя, а ты спишь».
Аля. А какие еще?
Эдик. «Главное, как лежит».
Аля. Не выкручивайся, читай что написано.
Эдик. А я и читаю. Это принцип.
Аля. Дальше, дальше! (Эдик хохочет.) Что ты смеешься?
Эдик. Да тут есть одно…
Аля. Читай!
Эдик. Не могу при дамах. Чересчур смешное.
Аля. И это твои принципы?
Эдик. Нет, я переписал их у одного товарища, который работает в кинотеатре.
Аля. А сам ты ничего не придумал?
Эдик (гордо). Ничего.
Аля. А почему?
Эдик. Потому что я и так свое дело знаю.
Элеонора. Да, да, Эдик, ты свое дело знаешь! (Входит Стомил, за ним Евгений, в руках у него корсет со шнуровкой. Эдик продолжает накрывать на стол.)
Стомил. Нет! Нет! Это уж слишком!
Евгений. Уверяю тебя, ты будешь доволен!
Элеонора. Что вы еще придумали?
Стомил (увертываясь от Евгения). Он хочет, чтобы я это надел!
Элеонора. Что это?
Евгений. Корсет прадеда. Очень нужная вещь. Стягивает талию и обеспечивает безукоризненную фигуру при любых обстоятельствах.
