Стомил. Не огорчайся, сын. Ты знаешь, я всегда был снисходительным. Действительно, я достаточно натерпелся из-за твоих затей. К счастью, все прошло (снимает сюртук). Где моя пижама?
Артур (бросается к нему и не дает ему снять сюртук). Встать! К пижаме нет возврата!
Стомил. Как это нет? Ты еще хочешь нас спасать? Я думал, у тебя это уже прошло.
Артур (агрессивно, со свойственной пьяным легкостью перехода в противоположное состояние. Торжествующе). А что? Вы думали, что я так легко поддамся?
Стомил. Ты только что был человеком. И снова хочешь стать апостолом, дьявол?
Артур (отпуская Стомила, напыщенно). Я надел на вас фальшивые эполеты устаревших понятий, и я их с вас срываю! Это та же самая рука. И если вы требуете покаяний, то я уже был перед вами на коленях! В разуме был мой грех и в абстракции, распутной дочери его. Теперь я победил свой разум, помрачив его, я не просто напился, я напился сознательно, хотя хотел мистически. Огненное упоение очистило меня. Поэтому вы должны простить меня, ибо уже чистый стою я перед вами. Я надел на вас одежды, и я их с вас сорвал, ибо это были саваны. Но я не оставлю вас нагими на ветру истории, хотя бы вы и проклинали меня до самых моих внутренностей. Эдик (входит Эдик)! Закрой все двери.
Элеонора. Закрой, Эдик, а то сквозит.
Артур. Следи, чтобы никто не вышел!
Эдик. Будет сделано, господин Артурчик.
Стомил. Это нарушение гражданских свобод!
Артур. Вам еще свобод захотелось? Нельзя быть свободным от жизни, а жизнь — это синтез. Вам бы хотелось заанализировать себя до смерти! К счастью, я здесь.
Евгений. Артур, ты знаешь, что я не поддерживаю Стомила, но не слишком ли далеко ты заходишь? Моя обязанность тебя предостеречь. Кроме того, я за свободу личности.
Артур. А теперь найдем идею.
Стомил (в один голос с Евгением, и Элеонорой). Как ты разговариваешь с отцом!
Евгений. Я умываю руки.
Элеонора. Артур, ложись, я сделаю тебе компресс!
Артур. Никто отсюда не выйдет, пока мы не найдем идею. Эдик, никого не выпускай.
Эдик. Так точно (пауза).
Элеонора. Найдите ему что-нибудь, и пусть утихомирится. Я должна выйти, иначе пирог подгорит.
Евгений. Лучше не противиться… Их двое.
Артур. Что вы предлагаете, дядя?
Евгений. Откуда я знаю… Может быть, бог?
Артур. Не годится. Это уже было.
Евгений. Ты прав. Уже в мое время это не годилось. Я сам воспитывался в век просвещения и точных наук. Бога я предложил только для формы.
Артур. Нам уже не форма нужна, а живая идея.
Евгений. Ну, тогда, может быть, спорт? Я когда-то ездил верхом…
Артур. Все уже тренируются, но это не дает результатов.
Евгений. Мне ничего больше не приходит в голову. Может быть, Стомил что-нибудь скажет?
Стомил. Я всегда говорил, эксперимент.
Артур. Давайте говорить серьезно.
Стомил. А я и говорю серьезно. Суть в том, чтобы прокладывать пути. Человек добивается все больших достижений, а достижения появляются в результате исследований. Отбрасывать и исследовать. Постоянно стремиться к новой жизни.
Артур. Новая жизнь! Я не знаю, что делать со старой, а ты мне говоришь о новой жизни. Это уже чересчур.
Стомил. Что бы вы ни говорили, но, как и прежде, все находится в фазе эксперимента.
Евгений. Элеонора, может быть, ты что-нибудь знаешь?
Артур. Женщин спрашивать незачем.
Элеонора. Я знала, но забыла. Да что вы все ко мне, спросите Эдика. У него здравый ум. Если он скажет, ему можно верить.
Стомил. Да, Эдик — это коллективная мудрость.
Артур. А ты, Эдик?
Эдик. Прогресс, сударь.
Артур. Как это надо понимать?
Эдик. Ну, вообще прогресс…
Артур. Но какой прогресс?
Эдик. Прогрессивный. Вперед.
Артур. Значит… вперед?
Эдик. Так точно. Передом вперед.
Артур. А задом?
Эдик. Задом тоже вперед.
Артур. Но тогда перед будет сзади?
Эдик. Это как посмотреть. Если от зада вперед, то тогда перед будет спереди, хотя и назад.
Артур. Это как-то неясно.
Эдик. Зато прогрессивно (входит Евгения, опираясь на палку).
Евгения (несмело). Я хотела вам что-то сказать…
Элеонора. Пожалуйста, не перебивай, мама. Ты же видишь, мужчины разговаривают о политике.
Евгения. Я только одно слово…
Артур. Нет, это мне не нравится. Я должен иметь какую-нибудь идею, которая даст мне форму. Такой прогресс только рассеивает. Это нечто бесформенное.
Евгения. Мои дорогие, разрешите мне, я не отниму у вас много времени.
Стомил. Что такое?
Элеонора. Не знаю, с мамой что-то случилось.
Стомил. Потом. Сейчас мы заняты (к Артуру). А я говорю: лучше вернуться к экспериментам. Идея придет сама. (Евгения снимает с катафалка безделушки и салфетки.)
Элеонора. Что ты делаешь, мама?
Евгения (твердо). Я умираю.
Элеонора. Ты шутишь? (Евгения, не отвечая, продолжает приводить катафалк в порядок, стирает с него рукавом пыль и т. д.). Слышите, мама говорит, что она умирает!
Евгений. Как умирает! У нас здесь важные дела!
Элеонора. Ты слышишь, мама?
Евгения. Помогите мне. (Элеонора машинально подает ей руку. Евгения поднимается на катафалк.)
Элеонора. Перестань фокусничать, мама, ведь сегодня день свадьбы. А ты хочешь все испортить какой-то смертью?
Стомил. Какая смерть, что за смерть! Я никогда не принимал это в расчет…
Артур (про себя). Смерть? Хорошая мысль…
Евгений. Это безумие, Евгения, будь благоразумной, кому это надо, умирать!
Аля. Бабушка, ведь это ненормально!
Евгения. Я вас не понимаю. Вы такие интеллигентные, а как только человек хочет сделать что-то очень простое, например умереть, вы удивляетесь. Что за люди! (Ложится навзничь, складывая руки на груди.)
Элеонора. Видите? Сделайте что-нибудь… Может быть, она действительно…
Евгений. Генька, хватит этих чудачеств! Что за умирание! Этого в нашей семье никогда не было.
Стомил. Нет, это уже верх лицемерия!
Артур. Почему? Если чужая (ударяет себя по лбу, с воодушевлением)… Ну и умница наша бабка!
Артур. Смерть… прекрасная форма.
Евгения. Ключ от моей комнаты я оставила на столе. Он мне уже не понадобится. И так войду, когда захочу. Карты в ящике. Все крапленые.
Артур. Смерть… прекрасная форма.
Стомил. Только немного нежизненная.
Элеонора. Постыдился бы! Постыдились бы все!
Евгений. Генька, по крайней мере лежи прямо, не горбись, локти не расставляй! А лучше встань, встань сейчас же! Этого не делают в обществе. Умирание ненаучно. Это шарлатанство нынешних модников!
Стомил. О, простите, только без намеков. Я действительно не забочусь о манерах, но с точки зрения эксперимента смерть не входит в расчет как окончательное действие. Эксперимент предполагает повторяемость. Может быть, мама набрасывает это вчерне, тогда другое дело. Этого мы тоже не поддерживаем.
Артур. Перестаньте, смотрите, что делается.
Евгения. Подойдите, дети мои (подходят все за исключением Эдика). Эдик тоже (Эдик подходит). Кто вы?
Евгений. Мы — это мы. (Евгения смеется, сначала тихо, потом все громче.) Она нас оскорбляет! Разве я сказал что-нибудь смешное?
Стомил. Тем не менее я чувствую себя неважно. Кажется, у меня болит голова (отходит в сторону, нащупывает у себя пульс, достает из кармана зеркальце, рассматривает язык).
Артур. Спасибо, Бабушка, эту идею я использую.
Стомил (прячет зеркальце). А, глупости. Самое главное, это не носить тесную одежду. (Евгения умирает.)
Элеонора. Мама, попробуй еще раз!
Артур. Умерла! И все-таки это странно. Она была такая несерьезная…
Аля. Я не хочу!
Евгений. Я не понимаю.
