Аля. Я не хочу!
Евгений. Я не понимаю.
Стомил. Я не имею к этому никакого отношения.
Элеонора. Я не знала… Стомил, почему ты мне никогда об этом не говорил?
Стомил. Конечно, опять все на меня. Впрочем, я не вижу, чтобы что-нибудь изменилось, Вот, пожалуйста, воротничок продолжает давить.
Артур (задергивая катафалк занавеской). Эдик, ко мне! (Эдик подходит к нему и становится по стойке «смирно». Артур щупает его бицепсы.) У тебя хороший удар?
Эдик. Кажется, неплохой.
Артур. А ты смог бы в случае чего (проводит пальцем по горлу…)
Эдик (флегматично, после паузы). Вы о чем-то спрашивали, господин Артур? Я не расслышал… (Пауза. Артур неуверенно смеется, словно для проверки, и выжидает. Эдик отвечает таким же «хе-хе». Артур, в свою очередь: «Хе-хе» — уже более уверенно и громко, на что Эдик отвечает «хе-хе» крещендо. Артур хлопает его по плечу.)
Артур. Эдик, я тебя люблю. Я всегда тебя любил.
Эдик. Я так и знал, что с вами можно договориться!
Артур. Ты меня понимаешь?
Эдик. Эдик знает жизнь.
Стомил. Я ухожу. Последние события меня подкосили. Я должен лечь.
Артур. Нет, ты останешься здесь.
Стомил. Перестань наконец мне приказывать, молокосос! Я устал! (Идет в сторону своей комнаты.)
Артур. Эдик! (Эдик преграждает Стомилу дорогу.)
Стомил. Что это значит? (Разъяренный, обращаясь к Элеоноре, показывая на Эдика.) У тебя был роман с этим лакеем?
Элеонора. Ах, боже, не сейчас! Не при маме! (Эдик подталкивает Стомила к креслу.)
Артур. Терпение. Теперь уже все известно. Я вас приведу к счастливому будущему.
Евгений (покорно садясь). Мне ничего уже не хочется. Наверно, это возраст. Стомил, ведь мы уже не так молоды, да? Как ты думаешь?
Стомил. Говори о себе, дядя. Евгения была почти твоего возраста, старый лицемер. Я себя чувствую превосходно! В общем превосходно… (Жалобно.) Элеонора, где ты?
Элеонора. Я здесь, Стомил, здесь, с тобой.
Стомил. Иди ко мне.
Элеонора (кладет ему руку на лоб). Как ты себя чувствуешь?
Стомил. Какая-то слабость…
Артур. Конец всем сомнениям. Перед нами прямая, ясная дорога. Один будет закон, и одна овчарня.
Стомил. Что он там опять плетет… у меня болит голова…
Евгений. Он перепутал кодекс с животноводством.
Артур. Вы уже поняли мое окончательное решение? Ах, вы не понимаете, вы, плотские создания, занятые своими железами, дрожащие за свое бессмертие. Но я знаю, я! Я — ваш искупитель, вы — неразумный скот. Я поднимаюсь над тленностью, я объемлю вас всех, ибо у меня есть мозг, который освободился изнутри. Я!
Евгений. Выскажись яснее, мой дорогой внучатый племянник. Вместо того, чтобы нас оскорблять.
Артур. Вы все еще ничего не понимаете, прозябающие ничтожества? Вы как слепые щенки, которые без конца вертелись бы по кругу, если бы не ваш господин! Без формы и без идеи, вы тонете в хаосе, и если бы не я, вас поглотила бы пустота. Знаете, что я с вами сделаю? Я создам систему, в которой бунт соединится о порядком, а небытие с существованием. Я выйду за пределы противоречий!
Евгений. Лучше бы ты вышел из этой комнаты. Я ошибся в тебе. Между нами все кончено. (Про себя.) Пожалуй, вернусь к своим мемуарам.
Артур. Я спрашиваю вас: если ничего нет и даже бунт невозможен, что можно создать из ничего?
Евгений (достает часы с цепочкой). Поздно уже, надо бы чего-нибудь перекусить.
Артур. Не отвечаете?
Стомил. Элеонора, что сегодня на обед? Я съел бы что-нибудь легкое. С желудком у меня тоже не в порядке. Самое время подумать об этом.
Элеонора. Подумаем, Стомил, подумаем. Ты прав, надо как-то наладить жизнь. Отныне будем заботиться о твоем здоровье. После обеда — сон и прогулка. Утром — эксперимент.
Стомил. И только на оливковом масле или вареное, хорошо?
Элеонора. Конечно. Чтобы не просыпаться ночью.
Артур. Что? Молчите? Ну, тогда я вам скажу (ставит стул на стол, среди посуды, шатаясь, поднимается, садится на стул).
Элеонора. Осторожно, тарелки!
Артур. Возможна только власть!
Евгений. Какая власть, что за власть… Мы ведь в семье!
Стомил. Он бредит. Не обращайте на него внимания.
Артур. Только власть можно создать из ничего. Только власть существует, даже если ничего нет. Вот я сверху, над вами. Вы подо мной, внизу!
Евгений. Вот так выдумал!
Элеонора. Артур, слезай сейчас же, запачкаешь скатерть!
Артур. Вы ползаете в прахе и в пыли!
Евгений. Почему мы позволяем ему так с нами разговаривать?
Стомил. Пусть пока говорит, если хочет. Мы возьмемся за него после обеда. Хотя я действительно не понимаю, от кого у него такие наклонности. Что за воспитание!
Артур. Надо только быть сильным и решительным. Я — сильный. Посмотрите на меня, я вершина ваших мечтаний! Дядя, порядок будет! Отец, ты всегда бунтовал, но твой бунт приводил только к хаосу, пока не уничтожил сам себя. А посмотри на меня! Разве власть не является также бунтом? Бунтом в форме порядка, бунтом верха против низа, возвышенного против низкого! Вершина требует низины, низина — вершины, чтобы они не перестали быть самими собой. Вот так во власти исчезает противоречие между противоположностями. Я — не анализ, не синтез, я — действие, я — воля, я — энергия. Я — сила! Я нахожусь над, внутри к рядом со всем. Благодарите меня, я осуществил идею вашей молодости. Это для вас! А для себя у меня тоже есть подарок: форма, какую только захочу, не одна, а тысяча возможных. Могу создать и уничтожить, что захочу. Воплотиться, развоплотиться, перевоплотиться. Все во мне, здесь! (Ударяет себя в грудь. Присутствующие испуганно смотрят на него.)
Евгений. Уже до этого дошло?
Стомил. А, пустяки, не надо обращать внимания. Это детские забавы. Слова, слова, слова. Какая у него власть над нами?
Евгений. Правильно. На чем он основывает эту свою болтовню? Нас соединяют кровные узы, а не какая-то абстракция. Он ничего не может нам сделать.
Артур. Какая власть? Простая. Я могу вас убить.
Стомил (поднимаясь с кресла и снова падая в него). Я запрещаю тебе… все имеет границы!
Артур. Границы можно перейти. Разве не вы меня этому учили? Власть над жизнью и смертью, что может быть больше? Открытие простое и гениальное.
Евгений. Нонсенс. Я буду жить столько, сколько мне захочется… То есть, прошу прощения, сколько захочется… кому, собственно? Стомил, ты знаешь, кому?
Стомил. Ну, скажем… природе.
Евгений. Вот именно. Природе или провидению.
Артур. Мне!
Евгений (вскакивая). Глупые шутки!
Артур. А если я буду твоим провидением?
Евгений. Элеонора, Стомил, что все это значит? Я вас спрашиваю, это — ваш сын?
Элеонора. Видишь, Артур? Ты напугал дядю, он даже побледнел. Лежи, Стомил, не поднимайся, я принесу тебе подушку.
Артур. Вы думаете, я бы об этом говорил, если бы у меня не было что предъявить? Смерть сидит в вас, как соловей в клетке, только от меня зависит, когда его выпустить. Ну и что, может быть, вы продолжаете считать, что я утопист, болтун, мечтатель?
Евгений. Хе-хе, Артур, надо признать, что голова у тебя есть! Как он это ловко придумал! Ничего не скажешь, здорово вас там, в университете, учат. Такого не переспоришь. Мы здесь тары-бары, а время летит. Мне даже иногда нравится поговорить, философски, научно, особенно с молодежью. Ну вот, поговорили, концепцию обсудили, пора перейти к чему-то конкретному. Хватит теорий, идемте что-нибудь перекусим. Правда, Элеонора?
Элеонора. Я это уже давно хотела сказать, но вы мне не даете вставить слово. Артур, хватит, слезай со стола или сними ботинки!
Артур. Правильно, дядя, правильно, надо перейти к чему-нибудь конкретному. Эдик, мой печальный ангел божественной абстракции, готов ли ты?
Эдик. Готов, шеф.
Артур. Тогда бери его.
Евгений (пятясь к выходу). Что ты хочешь делать?
Артур. Сначала укокошим дядю…
Элеонора. «Укокошим»!.. Фу, что за уличный жаргон!
