ЯВЛЕНИЕ СЕДЬМОЕ
Те же и Геллен.
Меланиппа
Отец, к тебе державный прорицатель,
Кронида сын увенчанный идет!
Эол выступает навстречу отцу.
Геллен
О, радуйся, мой сын и царь Магнесский!
Эол
Ты радуйся, державный мой отец!
В тебе залог блаженства Эолидов,
И сладостно глядеть мне на тебя.
Рабы сажают Геллена. Один из рабов начинает медленно махать над ним веткой, отгоняя мух.
Геллен
Но вестника послушаем: гаданий
Я знаменья хочу сообразить,
Его рассказ нам может пригодиться.
Недаром же в нем сердце смущено.
Минута общего, несколько смущенного молчания.
Эол
Так говори ж, возница, без опаски.
Вестник
Давай-то бог. Но слушай, царь. Ты помнишь,
Что приказал крылатых кобылиц
Клянусь, таких Магнесия уж много
Не знала лет — стреножить и на луг,
Копытами их целый год не мятый,
Пустить, Эол… Стреножив кобылиц,
В беседу мы с табунщиком вступили…
Но, как на грех, — ты помнишь ту — у ней
Над правым глазом звездочка, — не видел
Я более шкодливой, — путы прочь…
И что уж там завидела… Но мимо
Подруг и вон из стада… Там Алфей
Поток бежит — шагов, пожалуй, будет
Две тысячи — за нею мы гнались.
Холодная вода потока, верно,
Крылатую сманила… На нее
Накинул я узду и потихоньку
С укорами шкодливую назад
В табун повел. Идем мы перелеском:
Путь выбирал короче я, и вот
Ты знаешь луг, весь желтый от цветов,
Где пастухи твоих коров и телок
Свирелью, царь, с зари и до зари,
А может, и пастушек забавляют…
Их утомил, не знаю, солнца свет,
Любовь иль труд, но спящими нашли мы
Бездельников… А в засенке[9]… О, нет…
Бессмертные!.. Нет… нет, такого дива
Ни мой отец, ни дед, ни прадед, верно,
Не видывал, — увидит ли и внук?..
Корову мы увидели, по виду
Уж не вчера телилась… рядом с ней
Порядочный мычал нетерпеливо
И землю рыл раздвоенным копытом
Бычок… а мать, ты не поверишь, царь,
Двух мальчиков — я об заклад побьюсь,
Что были то особенные дети,
Ты не найдешь таких красивых здесь
И рослых, царь, — двух мальчиков кормила.
И долго мы стояли… Не могли
Мы губ разжать от изумленья, даже
Как будто бы и ноги отнялись,
С испуга, царь, что этот вид чудесный
Обозначать нам должен. Пастухов
Толчками мы тут подняли, но толку
В породе той кто и искать бы мог,
Которая иль спит, или играет
На дудочке? И спор тогда пошел
Меж нами, что за дети. Не корова ль
Их принесла? Чего ведь не бывает…
Иль демоном положены на луг…
Ну видано ль, чтобы, свое рожденье
От вымени сурово оттолкнув,
Плод женщины кормить корова стала!
Кричали мы немало. Ничего
Из нашего не вышло крика только,
И решено…
Нет! раньше… погоди…
Когда детей, иль бесенят, — уж, право,
Не знаю, как созданья те назвать,
Корова-мать, так скажем, откормила,
Здоровы же сосать они… На луг
Склонившихся она тихонько стала,
Как маленьких теленочков, лизать…
Тут подошли другие телки… Следом
Бык подошел, но молча, и никто
Диковинных детишек тех не трогал.
Обиженный один не замолкал,
Пока травой он сердца не натешил…
Давно бы так… И было решено
Меж нами тех гостей сюда доставить:
Что ты велишь, то с ними мы, Эол,
И сделаем… Но было нелегко
Их унести… Мычаньем недовольным
Все стадо нас почти что до ворот
Твоих, Эол, от речки провожало.
По глупому совету моему
Так и другой тебе, владыка, скажет,
Недоброе то знаменье… Скорей
Убрать бы их… А впрочем, как прикажешь.
В середине рассказа конюха два другие приносят корзинку со спящими детьми. Движение в толпе гостей и рабов и в Хоре. Меланиппа сначала стоит молча, скрестив руки. Только бледность проступает сквозь румяна. Она будто спала с лица, но владеет собою вполне. Сухие губы строго сжаты. Наконец, при виде слишком назойливых и любопытных гостей и рабов, она дает еле заметный знак глазами Старой кормилице, которая успокоительно кивает ей головой и, отстраняя толпу, становится на страже около детей. Геллен все время сидел неподвижно, будто спал… Не поднимая головы, он говорит, наконец, точно в дремоте.
Геллен
О, боги!.. О, гадания! О, сын
Эол, Эол! Иль цепь твоих несчастий
Не оборвали боги?.. Ты, пятно,
С кого же ты растешь?.. О, демон злобный!
Общее смущение.
Меланиппа
(подходя к Геллену)О, тяжкий бред… Осмелюсь ли я, царь…
Ты, кажется, устал, и это солнце…
Геллен
(поднимает голову и, точно только что проснувшись, смотрит перед собой мутными глазами)Кто говорит?.. Что солнце?.. Это ты?
Ты, дочери Хирона чадо, Арна?
Меланиппа
Да, я помочь хотела бы тебе,
Державный дед… Боюсь я, что недужный
Твой бред отца счастливого смутит
И праздник наш расстроить может, Геллен…
Геллен
(вставая, к Эолу)Боитесь вы для праздника моих
Тяжелых слов… Что ж делать?! Я не бредил.
Я — в ужасе… Ты понимаешь, царь?
Садится опять. Раб, точно автомат, снова машет над ним зеленой веткой.
Эол
(нежно отстраняя Меланиппу)Перед твоей священною, родитель,
Я волею склоняюсь. Мудрых уст
Вещания твоих — моя святыня.
И если новую беду сегодня мне
В нить тонкую и черную моей
Всучить должна седая парка жизни,
Я не уйду от ней… Но, может быть,
Позволишь ты, чтобы с возницей этим
И чудом я покончил раньше, царь?
Геллен молчит.
Коль слов моих ты не одобришь, можем
Мы подождать решением… Молчишь
Ты, царь-отец? Согласием молчанье
Позволь считать твое…
Геллен молчит.
Рассказ твой, конюх,
Действительно, особенный — его,
Однако, я назвать покуда страшным
Не вижу оснований. Вы детей
Иль демонов, но вид детей принявших,
Туда ж теперь могли бы отнести,
Откуда их вы взяли. Если точно
Их положил туда на благо нам
Бессмертный бог — он их спасет, конечно,
И мы греха на душу не возьмем,
Что знаменье сгубили торопливо…
А если то была игра бесов,
Нам дикие помогут ночью звери…
При алтарях нет места палачу,
И жертвы бог… сомнительной не любит.
Конюх скрывается в толпе. Нянька торопливо берет корзину. Служанки ей помогают.
Геллен
Сомнительной?!. Останови рабынь:
Богами, сын, молю и заклинаю.
По знаку Эола корзину снова ставят на место.
Остатки сил берег я, мой Эол,
Чтобы тебя увидеть и зарею
Полюбоваться славы Эолидов,
Что некогда мне обещал Кронид…
Но лучше бы… О, лучше б этот свод
Слабеющим глазам моим не видеть…
Я три раза гадал и три раза
Рабам свой нож я отдавал печально
И заливал зловещий огнь алтарный;
Я три раза глядел, как до зари
Вели быка на жертву… Все три раза
Понурый шел и не мычал, едва
Он тучные передвигая ноги.
И три раза все те же знаки — мне
Не обманул очей и призрак счастья…
От желчи был раздут пузырь быка,
И черною обильно заливал он
На алтаре передо мной, Эол,
Ножом жреца раскрытую утробу.
Я вижу лавр Аплуна[10] на тебе,
Но светлого обеты олимпийца
Не отвратят над головой твоею
Нависшую беду… Ты бойся, сын,
Гадателей, читающих по звездам,
И мудрых дев, и свитков бойся, царь,
Украшенных вещаньями Орфея…
Отцовского предания держись
И мудрости, от нас ушедшей в землю,
Лишь белым, царь, пелазгам откровенной.
В Феспрот иди! Очищен не совсем
От крови ты здесь пролитой, а раньше
От нечисти домашней, да скорей
Освободись и сжечь вели явленных.
Во время этой речи надвигались тучи. Но грозы нет. В конце речи слышатся какие-то странные звуки, точно подземный ропот. Потом треск, крики. Общее смятение. Эол стоит молча, поникнув головой. Меланиппа в ужасе расширенными глазами смотрит на Геллена. Кормилица испуганно пригнулась к земле, все еще инстинктивно закрывая корзину. Многие из толпы молитвенно пали ниц. Другие простирают к небу руки. Волна землетрясения затихает.
