Тупольски. Понятно. Мальчика нашли в куче мусора рядом с еврейским кварталом. Знаете, как он умер?
Катурян. Нет.
Тупольски. Не знаете, ведь в газетах про это ничего не написано. В газетах вообще мало что пишут. Например, в газетах совсем ничего не написано о третьем ребенке, немой девочке, которая пропала три дня назад. В том же районе, точно такого же возраста.
Ариэль. Думаю, как раз сегодня вечером об этом нам расскажут газеты во всех подробностях.
Тупольски. Я тоже думаю, что сегодня вечером они нам об этом расскажут. Сегодня вечером, я уверен, газеты расскажут вообще много интересного.
Катурян. О немой девочке?
Тупольски. О немой девочке. О чистосердечном признании. О последующем наказании. Вообще будет много нового.
Катурян. Но… Я не понимаю, что вы опять мне пытаетесь втолковать. Вы полагаете, что я должен прекратить писать рассказы об убийстве детей, потому что в реальном мире завелся настоящий детоубийца?
Ариэль. Он все еще пытается нас убедить в том, что все, что нам не нравится в нем, это его гребаная эстетика! Как будто бы мы еще не знаем о том, в чем сознался нам его брат.
Катурян. А что он вам сказал?
Ариэль. Как будто бы мы еще не знаем, что в этой коробке.
Катурян. Все, что он сказал вам, – это то, что вы его вынудили сказать. Он вообще не разговаривает с незнакомыми людьми.
Ариэль. (пытаясь очистить окровавленную одежду) Тем не менее он говорил со мной. Он прекрасно разговаривает с незнакомцами. Он даже рассказал мне о том, как вы, он и ты, прекрасно общались с не знакомыми вам людьми.
Катурян. Я хочу видеть его.
Ариэль. Хочешь видеть его?
Катурян. Я хочу видеть его. Я уже не раз об этом прошу.
Ариэль. Требуешь свидания с ним?
Катурян. Я бы очень хотел увидеть своего брата.
Ариэль. Неужели прямо требуешь свидания с братом?
Катурян. Да, черт возьми, я требую. Я хочу удостовериться, что с ним все в порядке.
Ариэль. С ним никогда не будет все в порядке.
Катурян. (встает) У меня есть право на свидание с братом!
Ариэль. Нет у тебя никаких прав, придурок…
Тупольски. Садитесь, пожалуйста.
Ариэль. Ни одного права. У тебя вообще нет прав.
Катурян. Есть. У каждого человека есть права.
Ариэль. А у тебя нет.
Катурян. Почему это, у меня нет?
Тупольски. Откройте коробку.
Катурян. Что?
Ариэль. И тогда я обещаю, что верну тебе твои права.
Катурян. Хорошо, и моему брату тоже.
Ариэль. Да, и брату тоже.
Катурян. Я на это надеюсь. И идите к черту, если обманете.
Тупольски. Откройте коробку.
Ариэль. Сам иди к черту, если мы обманем.
Катурян. Нет, это вы пойдете к черту.
Ариэль. Вот сука. Ты пойдешь!
Катурян. Знаю я, куда я пойду…
Тупольски. (орет) Открой же, черт тебя возьми, коробку!!!
Катурян. Хорошо, я открою ее!
Катурян в бешенстве открывает крышку, смотрит внутрь и резко отскакивает в угол. Дрожит мелкой дрожью.
Катурян. Что это?
Тупольски. Вернитесь на свое место.
Катурян. Что это такое?
Ариэль резко подходит к нему, принуждает его вернуться на место, берет за волосы и заставляет его еще раз взглянуть на дно коробки.
Ариэль. «Что это такое?» Ты прекрасно знаешь, что это. Мы нашли это в твоем доме.
Катурян. Нет!
Ариэль. И твой брат уже во всем признался как соучастник…
Катурян. Нет!
Ариэль. Но он вряд ли смог придумать это сам. А знаешь ли ты, как умерла та девочка, которую нашли на пустоши? Два бритвенных лезвия торчали у нее в глотке, два лезвия! Тебе не кажется это странным?
Тупольски засовывает руку в коробку…
Может, тебе рассказать, как умер этот еврейский мальчик?
…и достает оттуда пять окровавленных пальчиков.
Тупольски. Первый пальчик, второй пальчик, третий пальчик, четвертый пальчик, пятый пальчик.
Ариэль. Это, если ты, придурок, не понял до сих пор, те самые пять пальчиков бедного еврейского мальчика, и все пять мы нашли в твоем доме. Тебе мало?
Катурян. (в слезах) Я просто писал рассказы!
Ариэль. И они так прекрасно всегда заканчивались… Тебе так не кажется?
Тупольски. Заставь его сожрать это.
Ариэль стаскивает Катуряна на пол.
Ариэль. Где вы спрятали немую девочку? Где она?
Ариэль пытается засунуть отрезанные пальцы Катуряну в рот.
Тупольски. Прекрати. Что ты делаешь?
Ариэль. Ты велел мне, чтобы он их сожрал!
Тупольски. Только для того, что напугать его, идиот! Это же вещественные доказательства! У тебя есть хоть капля разума?
Ариэль. Пошел ты на хуй со своими каплями! Не заводи меня! И ты конкретно задолбал рассказывать всем про мое тяжелое детство!
Тупольски. Но у тебя, похоже, было действительно тяжелое детство…
Ариэль. Слушай, ты надоел мне!
Тупольски. И следи за рукой, а то явно видно, что кровь ты нарисовал.
Ариэль. Да пошел ты!
Тупольски. Что ты сказал?
Ариэль. Я сказал, пошел ты на хер!
Ариэль швыряет пальцы на пол и уходит, хлопая дверью. Тупольски собирает пальцы и возвращает их в коробку.
Тупольски. Скажите, пожалуйста, какой нервный!
Пауза.
Катурян. Я ничего не понимаю, что происходит.
Тупольски. Ничего не понимаешь? Хорошо, я объясню. Сегодня, в понедельник, четвертого числа, в пять пятнадцать вечера мы со свидетелями проникли в ваш дом. Мы нашли там твоего брата, чокнутый он там или нет, как угодно, мне все равно. И, под принуждением или по своей воле, еще до наступления темноты он признался нам в своих преступлениях, и его слов вполне достаточно, чтобы предать его суду. Но, как уже сказал вам Ариэль, он вряд ли мог руководить своими действиями сам, поэтому мы привели тебя сюда на допрос. Нам очень нравится пытать писателей. А уж полных идиотов мы готовы пытать сутки напролет. Чем и занимаемся. Но когда мы судим писателя, в этом есть какой-то… знак судьбы. (Пауза.) Правда, я не очень понимаю, что это за знак на самом деле, это на самом деле не мое дело, но важно понять, что это что-нибудь да значит. (Пауза.) Да, пожалуй, я все-таки знаю, что это значит. Я понял, что это за знак. Он означает буквально следующее: «НЕ… ПРОХОДИТЕ… МИМО… ТОГО… КАК… УБИВАЮТ… МАЛЕНЬКИХ… ТВОЮ МАТЬ… ДЕТЕЙ». (Пауза.) Где вы спрятали немую девочку? Твой брат, кажется, не хочет раскалываться.
Катурян. Детектив Тупольски?
Тупольски. Мистер Катурян?
Катурян. Я довольно долго выслушивал весь этот бред, и поэтому я прошу теперь тоже меня выслушать. Я ни за что не поверю, что мой брат вам что-либо мог наговорить. Мне кажется, вы пытаетесь сфабриковать против нас дело по двум причинам. Во-первых, вы неизвестно почему недолюбливаете мои рассказы, а, во-вторых, вы презираете инвалидов, мечтая их всех истребить. Я больше не произнесу ни звука, пока вы мне не позволите повидать моего брата. Вы можете продолжать пытать меня, сколько вам вздумается, детектив Тупольски, но я вам больше не скажу ни слова.
Тупольски. (пауза) Ясно. (Пауза.) Мне кажется, нам сейчас лучше всего поможет электрошок.
Тупольски выходит из камеры с контейнером в руках. За ним закрывается дверь. В ту же секунду Катурян забывается.
Затемнение.
Сцена вторая
Катурян сидит на кровати в окружении игрушек, карандашей, красок, листов бумаги. Очевидно, что это детская комната. Рядом с ней точно такая же, но сделанная, например, из стекла, она абсолютно темная и закрыта на ключ. Катурян сочиняет рассказ, который тут же разыгрывают он сам, его Мать, вся в драгоценных камнях, и его Отец, носящий козлиную бородку и очки.
Катурян. Жил-был на свете маленький мальчик. И были у него отец и мать, которые с самого детства окружили его любовью, добротой и всяческой заботой. У него была своя маленькая комнатка в большом доме, а стоял он посредине чудного леса. Чего только у него не было: любые игрушки, какие только есть на белом свете, все краски мира, все самые интересные книжки, карандаши и много бумаги. Родители с самого раннего детства заронили в нем зерна творчества, и сочинительство стало его первой любовью: он писал короткие рассказы, сказки, новеллы, полные радости, счастья и радужных красок. Он писал про медведей, поросят и ангелов. Одни его герои были прекрасны, другие были еще прекрасней. Родительский эксперимент приносил свои плоды. Первый этап эксперимента приносил свои плоды.
