СВЕНССОН. Иди один.
НИССЕ. Хватит болтать. Давай-давай, пошли.
СВЕНССОН. Как я могу оставить тут этого прохвоста со своей дочерью?
АЛЛЕН. Не смеши!
СВЕНССОН. Думаешь, никто тут не понимает, что тебе надо?
НИССЕ. Свенссон? Там, конечно, в городе цены и всего, чего хочешь, но когда горит и все такое, то, как говорится, покупатель диктует правила…
ИНГЕ. Папа, не ходи. Прошу тебя.
АННА. Ниcсе, погоди.
НИССЕ (Свенссону). Последний раз тебе предлагаю. Ну, ты как?
СВЕНССОН. Этого прохвоста тогда берем с собой. Ниссе, это форс-мажор, как ты понимаешь.
НИССЕ. Ну, тогда пошли. И ты с нами, господин репортер, так сказать, пойдем осматривать окрестности. Потом какой-нибудь репортажик набросаешь об этой войне? Или, как и раньше, снова все выдумаешь? А может ты опасаешься подхватить кишечную палочку?
АЛЛЕН. Инге, ты хочешь, чтоб я ушел или чтоб остался с тобой?
ИНГЕ. Не стоит тебе оставаться.
СВЕНССОН. Молодец, Инге!
НИССЕ (Анне). А тебя, толстуха, когда мы вернемся, чтоб здесь не было! Вот тебе десятка, хотя и этого слишком много, и не забудь тут прибрать за собой. Свинарник, а не каюта.
Пауза.
АННА. Окей.
НИССЕ. Что?
АННА. Окей. Я с вами. Только оденусь.
НИССЕ. Отлично! Спасибо. Ждем на палубе.
АННА. Окей. Я сейчас.
Мужчины выходят из каюты. Анна зажимает рот Инге.
АННА. Молчи! Пойдешь сейчас ляжешь на кровать лицом в подушку, молча. Иначе я сделаю тебе больно.
Инге ложится лицом на подушку. Анна быстро надевает на голое тело только верхнюю одежду. Заталкивает затем платье и нижнее белье в сумку, туда же быстро кладет все ценные вещи, которые есть в комнате, бинокль и прочее. Отцовские товары тоже. Понятно, что она продумала этот план заранее. Поднимается по ступенькам и собирается уже выйти из каюты.
ИНГЕ. Я не… как можно… так… гнусно! (Сплевывает.)
АННА. Попомни мои слова, ты меня еще благодарить будешь и кланяться.
В городе пожар, взрывы. Инге в кают-компании сидит одна в темноте. Джон спускается по ступенькам, насквозь мокрый, вода стекает с одежды на пол. Инге сразу понимает, что к чему.
ДЖОН. Марина. Я должен был это сказать. Ты просто замечательная. Я даже и не знал, что такие замечательные люди бывают.
ИНГЕ. Ты тоже.
ДЖОН. Я так злился на себя, и почему только до меня сразу не дошло, почему я не сказал, зачем отпустил тебя, а если бы я тебя потом не нашел, да ни за что бы потом себе этого не простил.
ИНГЕ. Я тут карту Англии посмотрела. Это же ужас, какая она большая, мне же ни за что там не найти тебя.
ДЖОН. Я проплыл почти целый километр.
ИНГЕ. Ты весь мокрый.
ДЖОН. Мне очень холодно.
ИНГЕ. Хочешь, я согрею тебя?
ДЖОН. Хочу.
Инге обнимает Джона.
ИНГЕ. Как бы мне хотелось, чтобы мои руки были такие длинные, чтоб можно было обхватить тебя ими сразу миллион раз.
Так и стоят. В обнимку опускаются на пол. Остаются на полу.
Раздается звон судового колокола.
ДЖОН. Мне пора.
ИНГЕ. Пора.
ДЖОН. Но я не могу.
ИНГЕ. И я не могу.
ДЖОН. Нет, не могу просто так взять и уйти, не могу, невозможно.
ИНГЕ. Да, невозможно.
ДЖОН. Тебе надо убрать руки.
ИНГЕ. Я не могу, я пытаюсь, но они сами. Не понимаю, я сейчас заплачу.
ДЖОН. Ну не надо, прости, я даже поцеловать тебя не могу, так крепко ты меня держишь.
ИНГЕ. Я не хочу, чтобы ты уходил.
ДЖОН. Я тоже не хочу, но иначе меня расстреляют. Может, мы попробуем встать, прямо так, в обнимку?
Пытаются встать. Встают, но рук не разнимают.
ИНГЕ. Мне руки, наверное, проще отпилить.
ДЖОН. Я не уйду без тебя. Пусть расстреляют.
ИНГЕ. Нет-нет-нет, тебе надо идти.
ДЖОН. Вот бы мне поселиться где-нибудь тут, в каком-нибудь шкафу или…
ИНГЕ. Нет, нет, они найдут тебя.
ДЖОН. Потом найдут.
ИНГЕ. Нет-нет… но если я пойду с тобой, может, на твоем корабле найдется какой-нибудь шкаф или…
ДЖОН. Да-да, конечно! Ты пойдешь со мной! И нет никаких проблем. Ты идешь со мной, а я всем скажу, что ты… Майк.
ИНГЕ. Хм…
ДЖОН. Они не догадаются. Они, конечно, сразу увидят, что ты девушка, но они не поверят тому, что видят, потому что это слишком маловероятно. Это точно! Люди видят только то, что, считают, они должны видеть.
ИНГЕ. Хм… Майк?
ДЖОН. Но, тем не менее, нам все равно надо переодеться. Я-то, конечно, могу и голым пойти, но если ты будешь без одежды, то они сразу поймут, что…
ИНГЕ (смущенно). Ну да…
ДЖОН…что ты в общем не мужчина.
ИНГЕ…пожалуй. (Переодеваются.) Что?
ДЖОН. Я просто контроль над собой теряю, когда смотрю на тебя.
ИНГЕ. Тебе все еще холодно?
ДЖОН. Да. Ужасно.
Прижимаются друг к другу.
ДЖОН. Я даже и представить себе не мог, что такое бывает. А как ты думаешь, с кем-нибудь еще такое было?
ИНГЕ. Нет, такое случается только раз в миллион лет.
ДЖОН. Подумай только, и это случилось с нами! Именно с нами! В этом мире мы, наверное, сейчас самые счастливые!
Корабельный колокол.
Понимают, что нужно спешить.
ДЖОН. Ты даже записку не хочешь оставить?
ИНГЕ. А разве она поможет?
ДЖОН. Я могу взять тебя за руку?
ИНГЕ. Тебе не нужно об этом спрашивать.
Выходят из кают-компании. Инге в мокрой одежде Джона, Джон только в сырых кальсонах.
Шум. Мужчины в панике вбегают в кают-компанию, с грохотом сбегают вниз по ступенькам. Они без штанов, скомканная одежда под мышкой. Только у Аллена ничего нет в руках.
АЛЛЕН. Они идут, я слышу!
СВЕНССОН. Помогите!
НИССЕ. Черт побери. Тихо!
Все трое замирают на месте и прислушиваются. Долго стоят молча. Вдалеке слышны пушечные залпы и звуки пожара из города.
НИССЕ. Там никого нет.
СВЕНССОН. О господи боже, я думал, уже можно с жизнью прощаться… что вот-вот-вот они сейчас войдут… Эти люди были уже совсем… Зачем они за нами гнались? Мы же ничего ей не делали. Я не понимаю, ну почему, почему, почему нам надо было? Зачем, зачем они за нами… Ниссе?.. Ниссе?
НИССЕ. Успокойся.
Аллен замечает, что у него по бедру течет кровь.
АЛЛЕН. У меня кровь. Смотрите. Это моя или… Откуда она течет?
СВЕНССОН (начинает плакать)…я думаю, что она умерла.
НИССЕ. Да уймись ты! Ты что, хочешь, чтобы весь свет услышал, что ты тут несешь?
Свенссон впервые оглядывается вокруг.
СВЕНССОН. Ой… Ой-ой-ой… Инге?
АЛЛЕН. Но…
НИССЕ. Тсссс!
Все осматриваются. В кают-компании никого.
СВЕНССОН. Инге? Где ты? Инге?
Ответа нет.
СВЕНССОН (с нарастающей тревогой). Где Инге? Инге! Помогите! Ее тут нет! Инге? Что с ней случилось, куда она пропала? Инге? Инге, ее нигде нет.
АЛЛЕН. Вряд ли бы она пошла нас искать?
СВЕНССОН. В город, что ли? Инге? С ней же может все что угодно случиться… Она же такая юная… Господи, Инге! (Начинает плакать.)
НИССЕ. Возьми себя в руки. Послушай.
СВЕНССОН. Я должен найти ее. Я должен. Я должен, Ниссе, пойдем со мной.
НИССЕ. Возьми себя в руки.
СВЕНССОН. Ты их знаешь, ты знаешь… Один я не смогу, один я совсем ничего не смогу…
НИССЕ. Теперь никто из нас в город и носа не покажет. Все поняли? И ты тоже!
АЛЛЕН. Я выйду только с тобой на палубу – может, Инге там.
НИССЕ. Без штанов ты никуда не пойдешь! (Ниссе только сейчас замечает, что ни на нем самом, ни на Свенссоне нет брюк. Они у обоих под мышкой. Начинают спешно одеваться.) Свенссон, надевай штаны!
СВЕНССОН. Они обоссали мои брюки! Они нарочно обоссали мои брюки. Зачем они… Ниссе, зачем?.. (Начинает жалобно плакать.)
НИССЕ. Возьми эти!
Ниссе достает из сумки сухие брюки и швыряет их Свенссону, который, не одеваясь, сидит на полу и плачет.
АЛЛЕН (Свенссону). Я иду с тобой. Мы пойдем и, клянусь богом, я найду этих гадов, которые гнались за нами… Мы найдем их. Мы пойдем и сдадим их, мы скажем, что они там стояли и под прицелом заставили нас, и они будут, черт подери, отвечать за наше унижение, отвечать перед судом. Да я их всех собственными руками пристрелю, я заставлю их признаться, заставлю пожалеть…
НИССЕ. Ты не станешь нас там унижать.
АЛЛЕН. Но нас и так уже, нас ведь и так уже унизили и…
НИССЕ. Мне нужно тебя ударить?
АЛЛЕН. Мы пойдем и сдадим их. И вы завтра же утром пойдете со мной и признаетесь в том, что… что случилось. Это наш долг.
