В этой авторской декларации кое-что необходимо расшифровать. Прежде всего, что такое «новая», или «современная теология»? В начале XX в. в прогрессивных общественных кругах существовало мнение, что взамен старой религии с ее предрассудками надо дать человечеству религию, которая будет апеллировать одновременно я к разуму, и к чувствам людей. Широкое распространение в европейских странах получили «богоискательство» и «богостроительство». В Англия этому поветрию отдали дань многие известные писатели и мыслители, в том числе Г. Дж. Уэллс, пытавшийся утвердить новое понятие бога как всечеловеческого разума. Не миновал этого увлечения и Шоу. Его концепция ближе к «богостроительству», чем к «богоискательству» реакционной интеллигенции. С точки зрения последовательного материализма, она является идеалистической. Представляется, однако, что к Шоу применимо изречение В. И. Ленина: «Умный идеализм ближе к умному материализму, чем глупый материализм»[173]. Разумная сторона концепции Шоу состояла в критике официальной религии и буржуазной морали. В глазах религиозных ортодоксов «новая теология» Шоу была кощунством, а его ироническое переосмысление понятий о рае и аде — святотатством.
Критика официальной религии и стремление заменить ее нравственной философией, более отвечавшей потребностям народа, сближала Шоу с Л. Толстым. Английский писатель несомненно испытал влияние русского. Желая выразить ему свое уважение, Шоу послал в Ясную Поляну издание «Человека и сверхчеловека». Л. Толстой поблагодарил Шоу и вместе с тем вступил с ним в полемику. Он писал: «…обратив особенное внимание на указанные Вами места, я особенно оценил речи Дон Жуана в interlude (хотя думаю, что предмет много бы выиграл от более серьезного отношения к нему, а не в виде случайной вставки в комедию) и The Revolutionist's Handbook[174]. В первом я без всякого усилия вполне согласился со словами Дон Жуана, что герой тот, „he who seeks in contemplation to discover the inner life of the world… in action to do that will by the so-discovered means“[175] — то самое, что на моем языке выражается словами: познать в себе волю бога и исполнять ее.
Во втором же мне особенно понравилось Ваше отношение к цивилизации и прогрессу, та совершенно справедливой мысль, что, сколько бы то и другое ни продолжалось, оно не может улучшить состояния человечества, если люди не переменятся.
Различие в наших мнениях только в том, что, по-вашему, улучшение человечества совершится тогда, когда простые люди сделаются сверхчеловеками или народятся новые сверхчеловеки, по моему же мнению, это самое сделается тогда, когда люди откинут от истинных религий, в том числе и от христианства, все те наросты, которые уродуют их, и, соединившись все в том одном понимании жизни, лежащем в основе всех религий, установят свое разумное отношение к бесконечному началу мира и будут следовать тому руководству жизни, которое вытекает из него. Практическое преимущество моего способа освобождения людей от зла перед Вашим в том, что легко себе представить, что очень большие массы народа, даже мало или совсем необразованные, могут принять истинную религию и следовать ей, тогда как для образования сверхчеловека из тех людей, которые теперь существуют, также и для нарождения новых, нужны такие исключительные условия, которые так же мало могут быть достигнуты, как и исправление человечества посредством прогресса и цивилизации.
Dear Mr Shaw, жизнь большое и серьезное дело, и нам всем вообще в этот короткий промежуток данного нам времени надо стараться найти свое назначение и насколько возможно лучше исполнить его. Это относится ко всем людям и особенно к Вам, с Вашим большим дарованием, самобытным мышлением и проникновением в сущность всякого вопроса. И потому, смело надеясь не оскорбить Вас, скажу Вам о показавшихся мне недостатках Вашей книги.
Первый недостаток ее в том, что Вы недостаточно серьезны. Нельзя шуточно говорить о таком предмете, как назначение человеческой жизни и о причинах его извращения и того зла, которое наполняет жизнь нашего человечества. Я предпочел бы, чтобы речи Дон Жуана не были речами привидения, а речами Шоу, точно так же и то, чтобы The Revolutionist's Handbook был приписан не несуществующему Таnner'у, а живому, ответственному за свои слова Bernard Shaw.
Второй упрек в том, что вопросы, которых Вы касаетесь, имеют такую огромную важность, что людям с таким глубоким пониманием зол нашей жизни и такой блестящей способностью изложения, как Вы, делать их только предметом сатиры часто может более вредить, чем содействовать разрешению этих важных вопросов.
В Вашей книге я вижу желание удивить, поразить читателя своей большой эрудицией, талантом и умом. А между тем все это не только не нужно для разрешения тех вопросов, которых Вы касаетесь, но очень часто отвлекает внимание читателя от сущности предмета, привлекая его блеском изложения.
Во всяком случае думаю, что эта книга Ваша выражает Ваши взгляды не в полном и ясном их развитии, а только в зачаточном положении. Думаю, что взгляды эти, все более и более развиваясь, придут к единой истине, которую мы все ищем и к которой мы все постепенно приближаемся.
Надеюсь, что Вы простите меня, если найдете в том, что я Вам сказал, что-нибудь Вам неприятное. Сказал я то, что сказал, только потому, что признаю в Вас очень большие дарования и испытываю к Вам лично самые дружелюбные чувства…»[176]
Таким образом, Л. Толстой сочувствовал критике капиталистической цивилизации, данной Шоу в «Человеке и сверхчеловеке». Сходились они и в том, что главным средством борьбы против нее считали проповедь разумных и гуманных идей. Далее между Шоу и Толстым начинались расхождения. Английский писатель выдвинул идею сверхчеловека, Л. Толстой считал, что надо исходить из современного реального человека. Шоу предлагал создать новую теологию, Л. Толстой — очистить старую религию от ложных примесей. Вся эта часть спора представляет собой полемику одной формы идеализма с другой. Напомним слова В. И. Ленина о Л. Толстом: «С одной стороны, беспощадная критика капиталистической эксплуатации, разоблачение правительственных насилий, комедии суда и государственного управления, вскрытие всей глубины противоречий между ростом богатства и завоеваниями цивилизации и ростом нищеты, одичалости и мучений рабочих масс; с другой стороны, — юродивая проповедь „непротивления злу“ насилием. С одной стороны, самый трезвый реализм, срывание всех и всяческих масок; с другой стороны, проповедь одной из самых гнусных вещей, какие только есть на свете, именно: религии, стремление поставить на место попов по казенной должности попов по нравственному убеждению, т. е. культивирование самой утонченной и потому особенно омерзительной поповщины»[177].
В той мере, в какой Шоу был близок к толстовской идее «непротивления злу» насилием и хотел казенную религию заменить «новой теологией», отрицательная характеристика, данная В. И. Лениным, может быть отнесена и к английскому драматургу. Но идеалистические заблуждения Шоу не должны мешать увидеть ту смелую и остроумную критику, которой он подверг пороки капитализма.
Нарушение привычных границ театральной пьесы в «Человеке и сверхчеловеке» является выражением стремления Шоу найти для драмы идей новую форму. Взятые по отдельности комедии и вставной эпизод великолепны. Однако органического единства их Шоу не добился. Несовершенство здесь такого же порядка, как в некоторых драматических произведениях Гете. Оно происходит от изобилия идей, которое ломает привычные рамки спектакля. Читатель таких произведений имеет то преимущество перед зрителем, что может внимательнее познакомиться со всем богатством мысли, вложенным драматургом в произведение. Но театральное воплощение, если оно осуществлено на должном уровне, открывает и остроту конфликтов, которых касается Шоу, и своеобразие характеров, через которые выражено столкновение идей и взглядов на жизнь.
Дон Жуан — герой пьесы испанского драматурга Тирсо де Молина (1584–1648) «Севильский соблазнитель, или Каменный гость» (1630). Сюжет позже неоднократно обрабатывался другими писателями.
Кто делает чужими руками — делает сам (лат.)
Новый Журнализм. — В конце XIX в. в Англии впервые появилась пресса, рассчитанная на массового читателя, что привело к изменению характера журналистики: она стала более литературной, занимательной, развлекательной и сенсационной.
Во Франции XVIII века конец стал виден, когда, покупая Энциклопедию, читатель находил в ней Дидро. — Имеется в виду, что деятельность французских философов и писателей-просветителей подготовила умы для французской буржуазной революции конца XVIII в. «Энциклопедия», издаваемая Дени Дидро (1713–1784), выходила с 1751 по 1780 г., среди ее авторов были такие решительные критики феодальной монархии, как Вольтер (1694–1778) и Руссо (1712–1778).
