стало занимать человеческое спасение, бес?.. Впрочем, если хочешь, то я тебе напомню, что обыкновенно говорил, когда меня спрашивали об этом. А говорил я, что в деле спасения, каждый отвечает только за себя, не принимая в расчет даже мнение Всевышнего… Конечно, если ты уверен в своих силах.
Дьявол (подавлен): Но как же Бог?
Лютер: Ты, кажется, не понял, что я сказал, бес. Бог ничего не строит, ничего не планирует, ничего не созидает, зато Он рушит все, что попадается на Его пути, так что стоит тебе положить первый камень в основание какого бы то ни было дела, как Он – тут как тут, с целым набором инструментов, против которых бессильны все ухищрения Творения.
Дьявол: Неужели ты хочешь сказать, Мартин, что одни только люди заняты тем, что строят – не ангелы и не животные, а просто люди, которые до сих пор еще не вполне уверенно отличают Запад от Востока, а правду от вымысла?
Лютер: Ты сегодня необыкновенно проницателен, бес. Еще немного и тебя можно будет рекомендовать в Академию изящных наук. (Кричит неожиданно и страшно.) Или ты сомневаешься в том, что человек всегда обустраивает свою короткую и нелепую жизнь, тогда как Бог только тем и занят, что разрушает все, что человек построил? Все эти храмы, больницы, школы и казармы, – все эти книги, эта память о прошлом и забвение о будущем, – все они стоят перед Божественным молотом, с ужасом постигая ту простую истину, что там, где властвует разум – ничего не слышали о Боге!
Дьявол: Это как раз, как ты понимаешь, ко мне не относится.
Лютер: Неужели? Тогда почему ты вечно болтаешь о порядке и устойчивости, как будто от них зависит, взойдет ли завтра солнце или нет? (Ползет по сцене.)
Дьявол: Я делаю то, что мне велят, Мартин.
Лютер: А я – то, что считаю нужным.
Дьявол: Вот поэтому ты проиграешь, Мартин, – проиграешь, даже если сонм ангелов придет тебе на помощь… Ведь то, чего ты боишься, называется возвращением, и о нем знают и взрослые и дети.
Лютер: Ты врешь, бес!
Дьявол: Зачем мне врать?.. Возьми Писание, где черным по белому рассказывается о том, как маленький народ бежал из Мицраима, прочь в дальнюю пустыню, в которой бедствовал, страдал и, наконец, решил возвратиться к египетским котлам с горячим мясом и свежими лепешками. Вот что такое это возвращение, Мартин. Бегство, раскаянье и решимость. Неблагодарность. Страдание. Пробуждение… Теперь, надеюсь, ты поймешь почему Небеса разрушают все, что встретится им на пути?
Лютер (хрипло.): Я сверну тебе шею!
Дьявол: Думаешь, что это поможет?..
Лютер: Вот заодно и узнаем.
Дьявол: Навряд ли, милый. Тем более что каждый нынче знает, что мир – это только возвращение и лишь потом – игра.
Лютер: Пусть так. Но что прикажите делать тому, кто вечно строит, без надежды увидать результат труда, и вечно сталкивается с Небесами, которые умеют только рушить, не слушая ни аргументов, ни насмешек, ничего?
Где-то далеко раздается с небес удар грома.
Дьявол: Давай-ка лучше отложим наши дебаты до лучших времен, Мартин… Тем более, что для тебя эти времена, похоже, уже наступили.
Лютер: Еще не совсем, чертова перечница!
Дьявол: Если ты имеешь в виду этот фейерверк, который запускают в твою честь, то мне кажется, что ты, все-таки, не совсем понимаешь значение слова возвращение, тогда как оно понятно даже малым детям!.. Возьми, к примеру, твоих последователей, Мартин… Все они начинали вслед с тобой свое одинокое стояние перед Богом, когда вы только смотрели друг на друга, поверяя друг другу свои секреты и тайны, скрепленные верой и только одной верой… А что потом?.. Потом вами овладела страсть к возвращениям и вы узнали, что человек всегда с рождением и до могилы вечно занят стройкой того, что кажется ему самым важным, например, возведением Церквей, церковную службу или перевод Священного Писания с латинского на немецкий. И еще вы узнали, что Тот Бог, которому вы поклонялись и кому возносили свои молитвы, совсем не Бог милосердия и сострадания, но Бог врачующий недуги и петляющий, чтобы сбить тебя с толку, как это было с обманутыми египтянами или твоими последователями. Бог, не знающий, что такое отдых. Но об этом лучше помолчать.
Удар грома, который кажется еще ближе. Дьявол от неожиданности приседает.
Лютер: Ты струсил, кажется…
Дьявол: И не без оснований. Идет гроза.
Лютер (ползет к шахматному столику): По-моему, сейчас мой ход.
Дьявол: Можешь не спешить, все равно уже не успеешь.
Лютер: Ну, это мы еще посмотрим.
Дьявол: Смотри, коль есть охота. (Делает ход.) Но я бы на твоем месте уже давно признал свое поражение.
Короткая пауза.
Нет, правда, Мартин. Пора заканчивать
Лютер: Я что, тебе мешаю? (Делает ход.) Видит Бог, я продержусь здесь до рассвета!
Дьявол: Да, посмотри же сам. Король убит. Все офицеры в плену. Королева бежала. Ландскнехты едва передвигают ноги. А ты все еще говоришь о победе.
Лютер: Бог милостив, бес.
Дьявол: Но только не для таких, как ты. Посмотри, я загнал тебя в угол… Похоже, еще один ход и тебе конец.
Лютер (делая ход): Бог ведет и оберегает того, кто ему доверился, бес.
Дьявол (кричит и стучит фигурой по доске): Плевать Он хотел! Или ты думаешь, что Он будет лечить каждую болячку, которую встретит на своем пути?.. Тогда ты дурак вдвойне, Лютер.
Короткая пауза, в заключение которой вновь раздается гром и отсвет близкой уже грозы. Взяв очередную фигуру, Лютер ползет по сцене.
Стой! Куда! Ты вышел за границы шахматного поля. Куда это годится, Мартин? Давай-ка возвращайся, пока не натворил беды… Или ты уже забыл? Играть надо по правилам, господин монах.
Лютер: Сам играй по правилам, чертово отродье, а я буду играть так, как велит мне сердце! (Ползет, взяв фигуру.)
Дьявол (обеспокоенно): Нет, нет, Мартин, так не годится. Что это будет за жизнь, если все станут нарушать правила? Подумай сам! Даже Творец никогда не нарушает их, давая тем самым человеку возможность легко ориентироваться в чудесах Творения.
Оглушительный удар грома. За окном почти не прекращающийся танец молний.
Лютер (останавливаясь): Я ведь уже давно догадался, бес. Все что ты умеешь, это подражать Богу и играть по правилам, оберегая последние как зеницу ока. Единственное, что ты забыл, чертов приживальщик, это то, что Бог никогда не связан никакими правилами, поэтому ты всегда должен играть по правилам, но только по своим! (С разгона ставит шахматную фигуру далеко от стола.)
Дьявол: Можешь говорить все, что тебе угодно, Лютер, только помни, что рано или поздно ты все равно вернешься, как вернулся когда-то еврейский народ, думающий, что он достиг желаемого, тогда как он просто вернулся туда, где всегда найдется место для жирной похлебки
