больше некуда. И голод, и холод после войны прошел. Таким вот шпингалетом от тифа концы отдавал. Край уж видать жизни-то, а счастья и не нюхал. Люди кто похитрее — как у господа бога за пазухой, а я ванькой был — ванькой колхозным остался. Мужик ты головастый, нет-нет да прислушиваются к тебе люди, вот и растолкуй, за что мне такие ландыши? Молчишь…
На крыльцо с ведрами в руках вышла Ш у р к а.
(Посторонился, проводил ее взглядом к колодцу.) Ох, что-то на душе неладно, Егор! С чего бы это? Печенкой чувствую: плакали мои денежки. У меня ведь мечта есть, Егор. Не то чтобы мечта, а так… мыслишка небольшая. Отсчитаете мою долю за услугу — во-первых, пить брошу. Пора узелком это дело. Вчера у Яшки стаканецкого пропустил — смотрю, сидит… с этими… Чё смеешься? Точно тебе говорю — пора. Во-вторых, куплю десятка два билетов на самолет, посажу свою Анюту, и пускай она, дура деревенская, по небу катает и во все глаза бога своего ищет. Сил нет никаких с ней жить. И ты понимаешь, стерва какая, бросить не могу, к сердцу приросла. Опиум. Одним словом, деньги во как нужны!
С полными ведрами в руках возвращается Ш у р к а.
Как настроение, Шуранчик? Ты, главное, не зазнавайся, остальное уладим. Между прочим, Анюта моя частенько тебя вспоминает… Зашла бы на минуту, что ли… Помнишь, Егор, как они, бывало, в клубе в два голоса?.. Мать честная! Аж сердце слезой исходит! Постой, Шуранчик… Совет хочешь? Пускай он на бумажке пару слов черканет, на Яшку надежды мало.
Ш у р к а. Вы сходили бы лучше лодку посмотрели. Проснутся — в район отвезти их.
С у п р у н. И то верно, Шуранчик, я тебя понял! Нечего им делать возле него. (Уходит к берегу.)
К и ж а п к и н. Александра…
Ш у р к а (опустила ведра). Да, папа?
К и ж а п к и н (не сразу). Я тут как-то учительницу вашу повстречал…
Ш у р к а (усмехнулась). Вы мне уже говорили.
К и ж а п к и н (помолчал). Может, все-таки я съезжу в район, возьму справку у Макарова для института? Дескать, болела этот месяц, не смогла вовремя прибыть. Колхоз ведь посылал учиться, неудобно перед людьми…
Ш у р к а (так же). Смешной вы у меня, папа… Вас надо в музее показывать. Я подумаю, обещаю. И Николая отпущу… вместе с его пальмами, правда?
К и ж а п к и н (после паузы). Прожить-то можно везде… Только вот как прожить… Совесть бы не замучила…
Ш у р к а. Ну, насчет совести у меня все в порядке.
К и ж а п к и н. Ох, не храбрись, дочка, передо мной-то зачем? Думаешь, не вижу, как маешься, как не спишь по ночам? Когда-нибудь она тебя за все спросит, да поздно будет поправлять…
П о л и н а В а с и л ь е в н а (вышла на крыльцо, встревоженно). О чем это вы, отец?
Ш у р к а. Да вот… за жизнь беседу ведем. Если уж на то пошло, отец, как вы перед совестью отчитываетесь за жизнь, так и я оправдаюсь.
П о л и н а В а с и л ь е в н а. Шурка!..
К и ж а п к и н. Ты… ты мне вот что!.. (Нервно дернул головой.) Ты мне в глаза м-моей жизнью не тыкай, как сумел, так и прожил!
П о л и н а В а с и л ь е в н а. Егор, успокойся!
К и ж а п к и н. Н-надо было — по всей Европе четыре года пластался. К-какого вам еще лешего от меня?!
П о л и н а В а с и л ь е в н а. Егор… Шура, доченька, помолчи, разве можно?..
Из дома вышел Я ш а.
Я ш а. Теть Поль, я полотенце взял, ничего?
П о л и н а В а с и л ь е в н а. Зачем спрашиваешь, Яшенька, бери, для этого куплено.
Я ш а. Сань…
Ш у р к а (на взводе). Иди, Яша, иди!..
Тот спускается к берегу.
(Сдерживаясь.) Вот вы говорите — справочку написать… Зачем? Что мне здесь делать? Когда я пошла в школу… Помните, сколько первоклашек было? Тридцать семь, папа… Тридцать семь! Цветы, музыка… праздник для всех. А сегодня в школе… не в деревянной избенке, а в школе из стекла и бетона в первом классе двое — мальчик и девочка. Понимаете — двое. Мальчик и девочка. Они такие маленькие сидят за партами, беззащитные!.. Вам гораздо проще было. По крайней мере — все ясно. Все на своем месте.
К и ж а п к и н (не подымая головы). Проще, говоришь? Нет, Александра, иной раз и мы головы ломали, и у нас земля из-под ног уходила. Однако мы стояли. Может, угадала, а может, кто сказал про мою жизнь… Не в этом дело. Грех на мне большой перед людьми и перед тобой, дочка, непомерной силы грех душу сосет. Тяжко мне на свете жить…
П о л и н а В а с и л ь е в н а. Егорушка, что зря наговариваешь-то? Не слушай ты его, Шура, от контузии это. Егор, милый, нет твоей вины, время такое было…
К и ж а п к и н. Есть! Есть, Полина… Моя земля — значит, есть. Люди время делают, а не оно нас. Александра, я после войны в голодные годы, когда председательствовал, людей под суд за колоски подводил…
П о л и н а В а с и л ь е в н а. Отец… Отец, пойдем в избу, полежишь.
К и ж а п к и н (с трудом). Погоди, мать, дай выговориться. Глаза-то у тебя молодые, дочка, вот в них и лезет всякая всячина, душу тревожит неокрепшую. А ты жизни-то не пугайся, не все сразу, наладится. На других-то не смотри, сама думай, чтоб потом не казнить себя. Жизнь — она всегда жизнь, она добрая. Полюби ее и детишкам помоги полюбить… тем, двоим. А они других научат. Так цепочкой и потянется. Люди за это спасибо скажут, а ты покой в душе обретешь.
Ш у р к а (тихо, одними губами). Красиво поете, папа. Нет уж, благодарствую. Если бы не моя смазливая мордашка, век бы сидеть мне в этих дебрях, басенки ваши слушать о цепочках, о душе. Я когда-то, дуреха, верила вам…
П о л и н а В а с и л ь е в н а. Шурка, перестань, думай, что говоришь!
Ш у р к а. Не желаю! Понимаете?! Не желаю думать! Я хочу просто жить, как все, у меня одна жизнь!.. Вы только медалями научились бряцать! А теперь любят рублями!..
Из дома на крыльцо стремительно вышел Н и к о л а й, секундой позже — К у р н о с о в. Шурка, круто развернувшись, быстро уходит в сторону леса, Николай за ней. Из дома слышен голос Валентины Сергеевны: «Сеня… Сеня, где ты? Что случилось, Сеня?»
К у р н о с о в (в дверях). Я здесь, Валя. Ничего страшного, спи. Все спокойно. (Уходит в дом.)
П о л и н а В а с и л ь е в н а (тихонечко дотронулась до плеча неподвижно сидящего Кижапкина). Егор, не надо… Глупенькая она еще. Пройдет это, приладится к жизни, обвыкнется…
К и ж а п к и н (устало). Не-е-ет, Полина, не хотел бы я этого. Понять она должна — всякой живой душе земля под ногами нужна.
П о л и н а В а с и л ь е в н а. Не связывайся, бог с ними. У нас своя жизнь была, у них — своя. Как хотят, пускай так и живут. Нам с тобой недолго осталось. А мы давай в село переберемся, давно ведь зовут бригадирствовать. Хватит казнить-то себя. И мне уж невмоготу здесь. Одичала.
К и ж а п к и н (думая о своем, в сердцах). И этот еще…
