товарищ милиционер, я надеюсь, вы нас доставите на своей лодке в районный центр, там наша машина.
С у п р у н. Как все просто у вас получается, как я посмотрю. «Увезем, устроим…»
Амброзев громко застонал.
П о л и н а В а с и л ь е в н а. Проснулся…
Шурка направилась во вторую комнату.
К у р н о с о в. Саша, спросите, пожалуйста, если его не затруднит, я хотел бы… переговорить с ним. Буквально две минуты. Это очень важно.
В а л е н т и н а С е р г е е в н а. О господи, Сеня! (Поднялась, молча прошла мимо Шурки во вторую комнату.)
Шурка, пожав плечами, осталась на месте.
С у п р у н. Во дает! Деятель… (Проследовал за Валентиной Сергеевной.)
В а л е н т и н а С е р г е е в н а (подошла к Амброзеву, накрыла его). Терентий Адамович, вы меня слышите?
А м б р о з е в (стонет). Сашенька… пить…
С у п р у н. Бредит он, что ли? Адамыч!
В а л е н т и н а С е р г е е в н а. Воды принесите, вы же видите!
Супрун бросился в первую комнату.
Терентий Адамович, это я — Валя. (Гладит его руку.) Завтра домой, все уладится…
Супрун принес кружку с водой. С ним вошли Ш у р к а и П о л и н а В а с и л ь е в н а, К у р н о с о в и Н и к о л а й, остановились в дверях комнаты.
С у п р у н. На, земляк, глотни… А может, пивка притащить, а? Ты скажи, я мигом… слезиночку ячменную…
А м б р о з е в (снова заметался, едва не перевернул кружку с водой). Сашенька… Саша…
Ш у р к а. Здесь я. С вами я, успокойтесь…
А м б р о з е в. Смерть моя пришла. Не отдавай!
В а л е н т и н а С е р г е е в н а (сквозь слезы). Терентий Адамович, милый, это я — Валя!.. Мы домой поедем, в больницу…
Ш у р к а. Выйдете все, пожалуйста… Идите, я побуду с ним.
Все, кроме Шурки, выходят в первую комнату.
А м б р о з е в. Дышать нечем… Открой, пожалуйста, окно…
Ш у р к а. Потерпите… (Присела на краешек постели.) Забиты они у нас. Потерпите, сейчас пройдет…
А м б р о з е в (с трудом приподнялся). Вот так легче. И что это сердечко мое… закапризничало… Если вдруг не повезет мне… Ты попроси Кузьмича… под березками, на берегу. Страшно, Сашенька, страшно и жить, и умирать страшно — одному…
В первой комнате заплакала Полина Васильевна.
(Повернул голову.) Да ты не плачь, не плачь, подруга… Думаешь, вы вечные? Врешь, голубка, не вечные. Для всех там местечко забронировано… (Откинулся на подушку.) Мы ведь с твоим отцом ровесники… и ему немного осталось. А вот тебе, дочка, жить еще… жить и мучиться. (Тихо засмеялся.)
Ш у р к а (едва слышно). Кто вы?
А м б р о з е в (смотрит в глаза, шепчет). Я за тобой пришел.
Шурка отшатнулась. Он крепче взял ее за руку, притих. В доме наступило длительное молчание.
П о л и н а В а с и л ь е в н а. Может, повечеряем?
Ей никто не ответил.
К у р н о с о в (подошел к жене). Валя… Валентина, тебе нельзя волноваться, возьми себя в руки. В его состоянии человек все что угодно мог сказать.
В а л е н т и н а С е р г е е в н а (Кижапкину). Я вас прошу, перестаньте курить, в комнате женщины, как вы не понимаете!
П о л и н а В а с и л ь е в н а. Ты и вправду, отец, не чадил бы. Одну за одной, одну за одной — как нанялся…
К и ж а п к и н. Я так полагаю, мать… Надо ехать. Видно, совсем худо ему.
П о л и н а В а с и л ь е в н а. Господь с тобой, Егор, обождать бы чуток.
С у п р у н. Не чуди, Егор, вымокли как цуцики.
К и ж а п к и н. А чего ждать-то, Полина? Мучается человек… Сидеть сложа руки — душа не на месте. Шут-т его знает!
П о л и н а В а с и л ь е в н а. Егорушка, с твоими-то ногами…
Я ш а (поднялся, одевается). Не переживай, теть Поль, он на моей свадьбе такую еще «барыню» оторвет — ахнете!
Ш у р к а (вышла в первую комнату). Мама, травы заварите, пожалуйста. Ему крепкий сон нужен. (Отцу.) Немного поутихнет погода, тогда и вызовем врача.
П о л и н а В а с и л ь е в н а. Оно и верно, Егорушка, во сне-то ему полегче будет теперь. (Захлопотала у плиты.)
К и ж а п к и н (после паузы). Ну, добро… Коль так, стало быть, так…
Я ш а. Отбой, значит?
В а л е н т и н а С е р г е е в н а (широко раскрытыми глазами в испуге смотрит на черное окно). О, мамочка моя родненькая!.. Се-ня…
Все повернулись. В окне мелькнула тень и исчезла.
Какой ужас, у него рога…
Яша схватил со стола фонарик — метнулся к выходу, за ним Супрун.
К у р н о с о в (не совсем уверенным тоном). Успокойся, успокойся, пожалуйста… Тебе показалось… Ведь правда показалось?.. И нам показалось…
В комнату вернулись С у п р у н и Я ш а.
С у п р у н (мрачно). Следы там, под окном… От копыт.
К и ж а п к и н. Филька, наверное, балуется… Олененок. Без мамки растет у меня.
В а л е н т и н а С е р г е е в н а (шепотом). Да нет же, нет, я вам клянусь, это был человек. У него глаза человеческие! За нами следит кто-то…
Я ш а (улыбаясь). «И призраки тревожат души грешных…»
П о л и н а В а с и л ь е в н а. Типун тебе на язык!..
Язычок пламени керосиновой лампы заколебался. Вспыхнул ярче и вдруг погас. Стало темно.
В а л е н т и н а С е р г е е в н а (на нерве). Сеня… Сеня, где ты?!
П о л и н а В а с и л ь е в н а. Господи, да что же это за наказание такое! Вода, что ли, попала в керосин?
К и ж а п к и н (чиркнул спичкой, зажег лампу). Давайте-ка будем потихоньку на ночь располагаться. За неудобство не взыщите, не гостиница, кто где сможет, там пускай и мостится.
Все молча занялись делом.
К у р н о с о в (подошел к Кижапкину). Я хотел бы с вами с глазу на глаз…
К и ж а п к и н. У нас лампа одна.
К у р н о с о в. Простите, не понял, как вы сказали?
К и ж а п к и н. Я говорю, лампа одна. В сенцах свету нету, выйти некуда.
К у р н о с о в. Да? Ну что ж… Пожалуй, здесь даже лучше. Во всяком случае, мне скрывать нечего. Я думаю, товарищи, пора называть вещи своими именами. Полгода назад в Москве, на ипподроме, я познакомился с Терентием Адамовичем… Я изредка посещаю подобные мероприятия, когда бываю в командировках. Это мое маленькое хобби. Одним словом, товарищи, он переехал жить к нам, и мы взяли над ним гражданскую опеку. Нет-нет, я далек от мысли подвергать сомнению тот факт, что вы, Саша, его дочь. (Поймал взгляд жены.) То есть, я хотел сказать… (Решительно.) Поймите меня правильно: мы шесть месяцев кормили… ухаживали за ним, жили одной семьей, можно сказать… Естественно, терпели известные неудобства, и вдруг все так неожиданно… Дело приняло достаточно щепетильный характер. Вы меня, надеюсь, понимаете?
К и ж а п к и н. Ты, мил человек, не ходи вокруг да около, а выкладывай, как оно есть, напрямик.
К у р н о с о в. Хорошо. Я еще раз повторяю, мне скрывать абсолютно нечего. Мы хотели бы видеть более веское подтверждение, так сказать, юридическое подтверждение родственных связей вашей дочери с ним.
С у п р у н. Знаешь что, приятель, ты это дело брось, мы и сами с усами! Даже Яша слыхал, ему-то какой резон?
Н и к о л а й. Юр Михалыч, не узнаю я вас. Берегите нервы, разберемся. Продолжайте, пожалуйста, нам чрезвычайно интересно.
В а л е н т и н а С е р г е е в н а. Послушайте, молодой человек, что у вас за менторская манера разговаривать?!
К у р н о с о в. Валя…
В а л е н т и н а С е р г е е в н а. И вообще, Сеня, на каком основании мы должны давать кому-то отчет! У нас имеются соответствующие документы, заверенные нотариусом…
