(Влезает в окно.)
Входит капитан с солдатами, которые ведут Болеслава.
Капитан
Приучил ты нас не спать,
Не пытайся убежать!
Стой, не двинешься ты с места!
Где товарищ твой, скажи?
Здесь ты с ним расстался?
Болеслав
Капитан
Солдат
Капитан, вот здесь в окне
Видел я, мелькнуло что-то,
Мне казалось, человек
В это узкое отверстье
Торопливо проскользнул…
Это он, клянусь! Наверно
В подземельях тайных замка
Хочет скрыться он от нас!
Капитан
Нас он больше не обманет,
Где бы ни был он — всегда
Мщенья меч его достанет.
Так за мной, друзья! Туда!
(Уходит с солдатами)
Могильный склеп. На заднем плане — высокий памятник Праматери с подобающими эмблемами. Справа, на первом плане, помост, покрытый черной тканью.
Яромир (входит)
Так! Я здесь! — Душа, мужайся! —
Веет ужасом от стен,
Тихо сказанное слово
Возвращается в мой слух,
Словно кто-то незнакомый
Произнес его… Куда бы
Ни пошел я, предо мной
Лента по полу влечется,
Черно-красная, как кровь.
Возмущается природа,
Трепет ужаса в груди,
Но за ней — иди, иди…
(Его руки встречаются.)
А! Кто холодом обжег?
Чья рука? — Моя, моя!
Как недвижна, холодна,
Прежде кровию полна,
А теперь — рука убийцы,
Холодна рука убийцы!
(Задумывается.)
Пустяки! Нас ждет покой.
Пробил свадьбы час ночной.
Жду невесты дорогой!
Берта!
Праматерь выходит из глубины.
Праматерь
Яромир
Это ты! — Теперь — все благо,
Возвращается отвага!
Дева, дай тебя обнять,
Бледность с щек твоих согнать!
Отступаешь ты назад?
Устремляешь мрачный взгляд?
Разве свадьбы час печален?
Веселей, любовь моя!
Видишь, счастлив я и весел,
Будь и ты такой, как я!
Знаю я, подруга, басни,
В целом мире нет смешней!
Это — злая ложь, я знаю,
Но смешная, странная!
Эти басни — смейся, Берта! —
Говорят, что ты — сестра!
Ты — сестра моя! Невеста!
Смейся, смейся, без конца.
Праматерь (глухим голосом)
Яромир
Говоришь ты жалобно.
Смейся, смейся, ты — сестра!
А отец… Бежим! Готов я!
Ты готова?
Праматерь
Яромир
Праматерь (возвышая голос)
Яромир
Не буди ты в сердце гнева.
Кроток я с тобою, дева,
Но когда и мрак и ад
Из глубин души звучат
В возрастающем напеве,
Ярый лев в пустынном гневе —
Пес в сравнении со мной…
Кровь поет в глубоких недрах,
И тому, кто близок сердцу,
Так же близок мой кинжал!
Замолчи!
Праматерь (сильным голосом)
Яромир
Кто велит держать ответ?
Где отец? Да знаю ль я?
Ты твердишь о бледном старце
В сединах святых кудрей!
Я настиг его, ты знаешь,
И теперь — он спит, он спит!
(Прижимая руки к груди.)
Часто, часто хочет встать,
Но опять, опять ложится,
И смыкаются зеницы,
Засыпает он, ропща…
Ты смеешься надо мной?
Прочь! Бежим с тобой отсюда!
Головой качаешь бледной?
Клятвы жаркие забыла,
Так любовь мою ты ценишь?
Смелый подвиг ценишь мой?
Все, что было драгоценно,
Весь покой души бесценной,
Мир и небо продал я,
Чтобы крикнуть: «Ты моя!»
Если б знала ты страданья,
Если б ведала терзанья,
Муки ада, бремя зла,
Сердце, кровью залитое,
Приняла душой святою, —
Ты б нежней со мной была,
Ты б меня не предала!
Праматерь
Яромир
Вернуться? Мне?
Нет! Ни шагу без тебя!
Я уйду — и ты — за мной!
Сам отец твой пусть придет,
Пусть в объятия возьмет,
Пусть открытых ран устами
Заклеймит меня словами:
«Проклят будь, убийца!» — Ложь!
От меня ты не уйдешь!
Праматерь
Яромир
Слышно, как выламывают дверь.
Праматерь
Яромир
Пускай идут!
Только — жить с тобою, Берта,
Иль с тобою умереть!
Праматерь
Прочь! Беги! Еще не поздно!
Вторая дверь выломана.
Яромир
Берта! Прочь! Бежим со мной!
Праматерь
Мне не быть твоею Бертой!
Я — покойная Праматерь,
Сын греха! Я — мать твоя!
Яромир
То — ланиты Берты милой,
То — любимой Берты грудь!
О, приди! Проснулись силы,
Страсть и радость — с нами будь!
Праматерь
Здесь, взгляни, наряд мой брачный!
Она срывает ткань с закрытого помоста. Мертвая Берта лежит в гробу.
Яромир (отпрянув)
Горе! Призрак! Лик обманный!
Все напрасно! Я с тобой!
Берта! Лик сияет твой!
Ты одна душе желанна!
(Спешит к ней.)
Праматерь
Открывает руки, он падает в ее объятия.
Яромир
Он отпрядывает, делает несколько шагов, влача дрожащие колени, и потом падает на гроб Берты. Дверь срывается с петель. Врываются Гюнтер, Болеслав, Капитан и солдаты.
Капитан
Сдайся! Ты умрешь, убийца!
Праматерь простирает к ним руку. Все останавливаются у двери в оцепенении.
Праматерь (наклоняясь над Яромиром)
Выйди с миром, дух мятежный.
Она склоняется над Яромиром и целует его в лоб, потом поднимает гробовой покров и скорбно покрывает оба тела. Потом произносит с поднятыми руками.
Совершилось! В час ночной
Вам хвала, благие силы!
Вскройся, ящик гробовой!
То Праматерь в сон могилы
Возвращается домой.
Она возвращается торжественной стопою в гробницу. Когда она исчезает, вошедшие бросаются на первый план.
Капитан
Гюнтер (идет поспешно к гробу, поднимает покров и говорит со слезами)
Занавес падает.
1908–1918
Этот монолог в первой четырехактной обработке трагедии должен был открывать третье действие, но потом был заменен монологом Берты в конце второго действия.
Зал как в предыдущих действиях. Свечи на столе. Берта входит.
Берта
Боже, помощи прошу!
Видишь, руки я сложила
И уста твердят молитву;
Ах! Твердить слова святые —
Это значит ли молиться!
Нет, не с праздными словами,
Но с боязнью робкой реешь
Ты, душа, вокруг любимых,
А без помыслов молитва
Смерть, не помощь принесет!
С чистым помыслом, бывало,
Лику Богочеловека
Я молитвы возносила,
Он — мой Брат и мой господь,
Я испрашивала помощь
Через братскую любовь.
Ах, какой надеждой робкой
Грудь исполнена была!
Сердце прядало, волнуясь,
Злое горе отходило,
Так весна освобождает
От шершавой оболочки
Нежной дланью — первый лист;
Зеленеет он надеждой,
Покидая зимний сон,
Вешним духом опьянен;
Далека казалась помощь,
Я же верила — придет!
Если даже невозможно,
Невозможное вздохнет!
Как теперь все изменилось!
Или бог уже не тот?
Или он не внемлет зову? —
Ах, все тот же, тот же бог,
Сил довольно у него,
И ничто не изменилось,
Кроме сердца моего.
Страху темному здесь место,
Мрак и тучи впереди;
Золотая вера детства
Отлетела из груди.
Всем сомненьям грудь открыта,
Я колеблюсь, как во сне;
И страстей крыло разбито,
И надежды нет во мне.
Факел веры дотлевает,
Слышу страха голоса!
Кто чудес не пожелает,
Тем закрыты чудеса!
Садится в кресло, роняя голову на руки.
