шапки. На голове белым венком снег.
Г о д о в а н ы й. Да у него шапки нет, что ли?
Г и р я. Да вот как ветер, гроза или вьюга, так он без шапки всю ночь и ходит. (Повернулся к Лариону. Мимикой, знаками ему.) Садись, Ларивон, к печке!.. Погрейся! Да снег отряхни, снег… Да дубину в угол поставь… Не хочешь?.. Ну садись так.
Забубнил Ларион. Отряхнулся. Только на голове снег белым венком остался.
Г о д о в а н ы й. Да неужто он понимает?
Г и р я (мимикой, знаками). Смотри, Ларивон!.. Коммуна та написала… комбедам… которые у нас хлеб забрали и отвезли, знаешь?..
Ларион замычал.
Вот-вот… Понял? Коммуна написала — крест и чашу из церкви забрать, хоругви забрать. (Годованому.) Он любит хоругви носить. (Лариону.) Все серебро-золото… Все цацки, брат… цацки… (Показал ему на позолоту и серебряные венки на иконах.) Написала — забрать!
Ларион забубнил.
И чашу божью заберут! Чашу… Ту самую, из которой батюшка тебе мед давал… Понял? Во-во! Отвезут-отвезут… Зубы себе делать будут! Видел, у комиссара, что жил тут у нас на квартире?.. Ну вот… А церковь закроют, запечатают и тебя выгонят…
Д е д с п а л к о й. Как собаку выгонят, чтоб ты знал…
Г и р я. Завтра придут в церковь. Не надо пускать!.. Бить их надо!..
Взвился Ларион. Громче забубнил.
Смыка этого и Копыстку Мусия знаешь?..
Д е д с п а л к о й (не утерпел). Бить их!
Пригрозил дубиной Ларион. Замахал. Забегали тени по стенам.
Г и р я. Вот так! Вот так! (Годованому.) Вот кто ударит! А вы не верили?..
Г о д о в а н ы й (тогда и он). Бей их!
Д е д с п а л к о й. За разверстку бей!
Г о д о в а н ы й. В кровь бей!
М о н а ш к и (тоже).
— Бей их!!
— Бей их!!
П е р в а я м о н а х и н я (подскочила к Лариону. Нараспев. Плачет). Мы трудились… коврики, скатерти ткали… Людям… Мы капусту, цветочки поливали… Васильками пахло, солнышко было. А они нас… на снег, на мороз…
В т о р а я м о н а х и н я (подбежала с другой стороны. Протянула руки). Крест с ворот сняли… Красный хлак там… А мы бежали, бежали через плотину, лугом, степью… Ночь и снег… Ночь и снег… Еще до сих пор дрожим… Вот смотри — дрожим.
Обступили Лариона. Теребят, дергают, плачут.
Г и р я (насилу их унял). Да ведь он же глухой, не слышит… Знаками ему надо, на пальцах… А вы смотрите совсем его задергали. О господи! Да вы еще с пути собьете, на который я его наставил. Отойдите!
Отстранились все. Ларион, сердясь, стал к стене. Снежный венок начал таять. Скатились первые капли, словно чужие слезы, по лицу Лариона.
Г и р я (Годованому). А что? Теперь верите?
Г о д о в а н ы й. Остановите, еще кого подшибет.
Г и р я (Лариону). Ну хватит!.. Завтра!.. Понимаешь, завтра! Вот-вот… А сейчас…
Зашуршало что-то, зашумело за дверьми. Все обернулись к дверям.
(Гиря забеспокоился.) Это вы, сестрицы, сеней не заперли… Кто там?
Послышался голос:
— Это я… Стоножка Иван… Откройте!
9
Гиря шепнул всем, чтоб ушли в другую комнату. Заснеженный, опираясь на палочку, тихо вошел С т о н о ж к а:
— Это я, Гнат Архипович… Вот что я вам скажу, Гнат Архипович. Я пришел… Одолжите мне хоть с полпуда…
Г и р я. Ай-ай, голубчик мой, кабы было что одолжить…
С т о н о ж к а. Сметки или… жмыхи, а то же сами видите — погибаю… У Ганны уже ноги опухли…
Г и р я. Откровенно скажу, Иван, осталось ячменя пудов с десять — держу на семена… ни ржи, ни пшеницы, ни сметок нет… Если не веришь, пойдем покажу тебе чердаки, закрома, бочки… Давай пойдем!
С т о н о ж к а. Да зачем? Не надо, Гнат Архипович, я верю вам…
Г и р я. Видишь, поседел? Ночами не сплю, все думаю, размышляю о весне — как сеять будем, Иван? На все село семеро коней осталось: у меня, у Годованого, у деда Онисько, у Щербака Трофима. А пшеницы — ни зернышка, ни проса, ни гречихи нет. Вот когда погибель придет, Иван, так это весною. Всем будет конец!.. (После паузы.) Ну, что там говорят Смык и Копыстка? Неужели правда, что заберут из церкви чашу Христову, крест, серебро-золото?..
С т о н о ж к а. Говорят, бумага пришла…
Г и р я. Ну а ты, Иван, что об этом думаешь?
С т о н о ж к а. Да я и не думал об этом, Гнат Архипович, потому не могу… Свет в глазах вертится-крутится. Затуманилось в голове так, что иногда не знаю, где я и что со мной творится.
Г и р я. Ох! До чего довели людей! Смотреть тяжко…
С т о н о ж к а. Гнат Архипович!.. Может, у вас… кошка есть, так одолжите…
Г и р я. Опомнись, Иван! Где же это видно, чтоб христианская душа кошатину употребляла?.. Лучше уж умереть, чем есть котов или собак…
С т о н о ж к а. Да нет, я не есть. Мыши завелись в хате, так Ганна просила достать кошку…
Г и р я (засмеялся). А откуда это у тебя мыши взялись! Они уж, наверно, давно подохли… Вот что, голубчик мой, дал бы тебе ячменя, если бы ты…
С т о н о ж к а (даже встрепенулся, ожил). Я отработаю!.. Я…
Г и р я. Говорю, дал бы из последнего, если бы ты открестился от них, отступился от Копыстки и Смыка да повернул на христианскую дорогу…
С т о н о ж к а. Я того… я лучше отработаю… вам…
Г и р я. Эх, голубчик, что мне твоя отработка! Ты на правильную дорогу выйди! Вот завтра они станут забирать из церкви чашу и крест, а ты что им скажешь? Позволишь или нет?..
У Стоножки поникла голова.
А?
Стоножка задергался.
Неужели, спрашиваю, позволишь с бога рубашку снять?
С т о н о ж к а. Этого я не знаю…
Г и р я. Так-таки и не знаешь?
С т о н о ж к а. Не думал об этом…
Г и р я. Гм… Ну что ж, если не думал, так поди подумай, поразмысли. А тогда приходи! Тем временем и я подумаю, подсчитаю!.. (Взглянул на часы.) Смотри, уже скоро десять! Бежит время, обгоняет нас… И не успеешь оглянуться, как смерть в двери войдет…
С т о н о ж к а (глухо). Гнат Архипович! Я за вами руку подниму… Как скажете, так и сделаю…
Г и р я. Э, нет!.. Я не неволю, я не насилую тебя, Иван. Ты лучше подумай, голубь, взвесь все, обмозгуй…
С т о н о ж к а. Я уже надумал… Я за крест и чашу… Скажу, чтоб не брали их, чтоб больше ничего у людей силой не брали.
Г и р я. Вот-вот, так оно и есть, чтоб силой не брали! Святую правду говоришь, Иван, чтоб силой не брали!.. А брали, спросивши у хозяина, выпросив разрешение у людей, у всего мира… Эх, жаль, Иван, что ты прозрел тогда, когда у меня уже силой забрали хлеб, а ты же и помогал его забирать!
С т о н о ж к а. Простите, Гнат Архипович!
Г и р я. Да уж пускай тебя бог простит! Мешочка нет ли у тебя, часом? Ага, торба! Давай… Да она такая, что пудика с два
