Клэр. Можно, я скажу ей, что ее высекут, если мы останемся?
Эдстейстон. Ради бога, любимая.
Он целует ее и отпускает, ожидая, что она побежит в дом.
Клэр (останавливаясь в задумчивости). А она… она красивая, если смотреть на нее вблизи?
Эдстейстон. Тебе в подметки не годится, любимая.
Клэр (ревниво). Значит, ты на самом деле близко ее видел?
Эдстейстон. Достаточно близко.
Клэр. В самом деле? Насколько близко?.. Нет, это просто глупо с моей стороны; пойду скажу маме.
В то время как она направляется к дому, в сад входят Нарышкин, сержант и взвод солдат.
Что вам здесь надо?
Сержант подходит к Эдстейстону, бухается на колени и вынимает пару великолепных пистолетов с золотыми рукоятками. Протягивает их Эдстейстону, держа за дула.
Нарышкин. Капитан Эдстейстон, его светлость князь Потемкин шлет вам пистолеты, которые он вам обещал.
Сержант. Возьми их, батюшка; и не забудь нас, бедных солдат, которые принесли их тебе; видит бог, нам редко удается выпить.
Эдстейстон (нерешительно). Но я не могу принять такие дорогие подарки. Однако, черт подери, они хороши! Взгляни, Клэр, какая работа!
Он протягивает руку к пистолетам, но сержант внезапно роняет их на землю, кидается вперед и обхватывает Эдстейстона за ноги, чтобы помешать ему достать собственные пистолеты из-за сапог.
Сержант. Держите его, братцы. Скрутите ему руки. Я забрал его пистолеты.
Солдаты хватают Эдстейстона.
Эдстейстон. А, вы так! Будьте вы прокляты! (Бьет сержанта коленом под ложечку и яростно дерется с солдатами.)
Сержант (катается по земле, громко стонет, не в силах вздохнуть). Ох! Ой! Убил! Святой Никола Угодник! Ох!
Клэр. Караул! Убивают! На помощь!
Нарышкин (хватает ее и зажимает ей рот). Свяжите его по рукам и ногам. Десять тысяч розог, если упустите его.
Клэр высвобождается и, набросившись на Нарышкина, принимается яростно его колотить.
Ой… ай! Смилуйся, матушка.
Клэр. Негодяй! На помощь! На помощь! Полиция! Нас убивают! На помощь!
Сержант, поднявшись на ноги, приходит на выручку Нарышкину и хватает Клэр за руки, давая Нарышкину возможность снова зажать ей рот. Тем временем Эдстейстон и солдаты катаются по земле. Наконец солдаты валят его на землю и, заломив за спину руки, связывают их под коленями. Затем, обхватив ему грудь широким ремнем и продев через обе завязки шест, поднимают Эдстейстона, беспомощного, как цыпленок, приготовленный для жарки, чтобы унести. Все это время Эдстейстон, естественно, не молчит.
Эдстейстон (с трудом переводя дух). Вы еще обо мне услышите. Развяжите меня, черт вас подери! Я пожалуюсь послу. Я напишу в «Правительственный вестник». Англия в щепки разобьет ваш игрушечный флот и погонит вашу оловянную армию до самой Сибири. Пустите меня! Черт вас подери! Будьте прокляты! Какого дьявола вы хотите? Я… я… я…
Солдаты уносят его, и дальнейшее нам не слышно.
Нарышкин (с криком отдергивает руку от лица Клэр и, как безумный, трясет ею). Ай!
Сержант в удивлении отпускает Клэр.
Она укусила меня, маленькая чертовка!
Клэр (с отвращением отплевываясь и вытирая рот). Как вы смеете совать свои грязные лапы мне в рот?! Тьфу!
Сержант. Смилуйся, ангел наш. Смилуйся, матушка.
Клэр. Не смейте называть меня так! Где полиция?
Нарышкин. А мы и есть полиция в Санкт-Петербурге, маленькая злючка.
Сержант. Видит бог, матушка, вас трогать не ведено. Мы делаем, что приказано. Вы-то крепкие и здоровые, а я так, видно, калекой и помру. Англичанин-батюшка сильный и могучий, ломит, как медведь. Они мне все кишки раздавили. Разве мы, люди бедные, можем драться с таким опасным противником!
Клэр. Так тебе и надо! Куда они понесли капитана Эдстейстона?
Нарышкин (злорадно). К императрице, красотка. Он оскорбил императрицу. Он получит сто ударов кнутом. (Смеется и выходит, потирая укушенный палец.)
Сержант. Он почувствует только первые двадцать, барышня-голубушка, бог милосердный приберет его душу задолго до того, как они дойдут до конца.
Клэр (находя поддержку в непобедимом снобизме). Они не посмеют тронуть английского офицера. Я сама пойду к императрице; она, верно, не знает, кто такой капитан Эдстейстон… кто такие мы.
Сержант. Подите, красавица, подите, помоги вам Никола Угодник.
Клэр. Без дерзостей! Как мне попасть во дворец?
Сержант. Во дворец может войти кто хочет, милушка.
Клэр. Но мне нужно увидеть императрицу. Я должна с ней поговорить.
Сержант. Увидите, увидите, матушка-голубушка. Дадите бедному старому сержанту целковый, и Никола Угодник велит ему вас спасти.
Клэр (порывисто). Я дам тебе… (она готова сказать: «пятьдесят рублей», но предусмотрительно удерживается)…что же, я готова дать тебе два рубля, если смогу поговорить с императрицей.
Сержант (радостно). Благослови вас господь, матушка. Пойдемте. (Идет впереди нее). Это дьявол попутал вашего любезного, что он попортил мне кишки и чуть дух не вышиб. Мы должны прощать своих ближних.
Треугольный альков, отделенный от огромной дворцовой бальной залы аркой, завешенной тяжелыми портьерами. Свет приглушен красными абажурами на свечах. В стене, примыкающей к той, где прорезана арка. дверь. Единственный предмет меблировки — очень красивое кресло у арки. В зале танцуют полонез под звуки военного оркестра.
В дверь входит Нарышкин, за ним солдаты, несущие Эдстейстона, все еще привязанного к шесту Измученный, угрюмый, он не издает ни звука.
Нарышкин. Стой! Снимите арестованного с шеста.
Солдаты плюхают Эдстейстона на пол и вытаскивают шест. Нарышкин склоняется над ним и говорит издевательски.
Ну, вы готовы к пыткам? Это личный застенок императрицы. Могу я быть чем-нибудь полезен? Вам стоит только намекнуть.
Эдстейстон. У вас все зубы целы?
Нарышкин (удивленно). При чем тут?..
Эдстейстон. Его величество король Георг Третий потребует шесть из них, когда известие о том, что вы сделали со мной, достигнет Лондона. Так что берегитесь, черт вас подери!
Нарышкин (испуганно). О, уверяю вас, я только выполняю приказ. Лично я ненавижу пытки и спас бы вас, если бы мог. Но императрица горда, а какая женщина простила бы нанесенное вами оскорбление?
Эдстейстон. Будьте вы прокляты!
Нарышкин (чуть не со слезами). Право, я не виноват. (Солдатам, грубо.) Вы получили приказ? Помните, что должны делать, когда императрица отдаст распоряжение?
Солдаты отдают честь.
Нарышкин выходит, раздвинув на мгновение портьеры и впустив в альков звуки музыки и яркий свет канделябров из бальной залы. Когда портьеры смыкаются за ним, свет исчезает, музыка приглушается. Внезапно оркестр перестает играть; Нарышкин возвращается, делает предостерегающий жест; солдаты становятся по стойке «смирно». Нарышкин отводит портьеры в стороны, чтобы пропустить внутрь Екатерину. Она в пышном парадном облачении, при всех императорских регалиях. Екатерина останавливается с суровым видом у самого входа. Солдаты падают на колени.
Екатерина. Выполняйте приказ.
Солдаты хватают Эдстейстона и грубо бросают к ногам императрицы.
Екатерина (холодно глядя на него.) So.[10] Мне пришлось посылать за вами дважды. Лучше бы вы пришли в первый раз.
Эдстейстон (плаксиво-раздраженным тоном). Я не приходил ни в первый, ни во второй раз. Меня приносили. Чертовское нахальство, вот как я это называю.
Екатерина. Думайте, прежде чем говорить.
Эдстейстон. К чему? Полагаю, что вы очень величественны и красивы, но мне вас не видно, и я вас не боюсь. Я — англичанин, вы можете похитить меня, но не запугать.
Нарышкин. Не забывайте, к кому вы обращаетесь!
Екатерина (в ярости от его вмешательства). Помни, что собаки должны молчать!
Нарышкин съеживается.
А, вы, капитан, помните, что, хоть я и славлюсь своим милосердием, есть пределы терпению даже у императрицы.
