Эдстейстон. Вовсе нет, мадам. Я протестовал против этого изо всех сил. Я обращаюсь к этой леди с просьбой подтвердить мои слова.
Варенька (наигранно негодующим тоном). Да, вы протестовали. А все равно, вам очень, очень, очень хотелось увидеть ее императорское величество. Вы краснели, когда князь говорил о ней. Вы пригрозили ударить его по лицу шпагой, потому что вам казалось, будто он отзывался о ней с недостаточным восторгом. (Екатерине.) Поверьте, ваше императорское величество, он уже где-то вас видел.
Екатерина (Эдстейстону). Вы видели нас раньше?
Эдстейстон. Да, мадам, на параде.
Варенька (торжествующе). Ага, так я и знала! Вы были, ваше величество, в гусарском мундире. Он увидел, как вы прекрасны и ослепительны. Он осмелился восхищаться вашим величеством. Невероятная дерзость!
Эдстейстон. Вся Европа повинна в этой дерзости, мадам.
Княгиня Дашкова. Вся Европа довольствуется тем, что восхищается ее величеством на должном расстоянии. Вполне возможно восхищаться политикой ее величества, ее заслугами в литературе и философии, не проделывая акробатических трюков на ее кровати.
Эдстейстон. Мне ничего не известно о заслугах ее величества в литературе и философии, я ничего не понимаю в этих вещах. Я простой деловой человек. И я не подозревал, что у иностранцев тоже есть политика, я думал политикой занимается только мистер Питт.
Екатерина (поднимая брови). So?[9]
Варенька. Так за что же еще, скажите на милость, вы осмелились восхищаться ее величеством?
Эдстейстон (запинаясь). Ну, я… я… я… то есть я… (Полностью запутавшись, умолкает.)
Екатерина (после безжалостной паузы). Мы ждем вашего ответа.
Эдстейстон. Но я вовсе не говорил, что восхищаюсь вашим величеством. Эта леди исказила мои слова.
Варенька. Значит, вы не восхищаетесь ее царским величеством?
Эдстейстон. Ну, я… естественно… конечно, я не могу отрицать, что мундир был вам очень к лицу… быть может, правда, он не совсем подходит женщине, но, с другой стороны…
Мертвая тишина. Екатерина и придворные уставились на него с каменными лицами. Он так растерян, что на него жалко смотреть.
Екатерина (с ледяной величественностью). Это все, что вы имели сказать, сэр?
Эдстейстон. Ну, что дурного в том, чтобы заметить, что… э-э… что… э-э… (Снова останавливается.)
Екатерина. Заметить, что э-э?..
Он во все глаза глядит на нее, как кролик на удава.
(С жаром повторяет.) Что э-э?..
Эдстейстон (вынужденный отвечать). Ну, что ваше величество были… были… (Стараясь умилостивить ее.) Разрешите мне выразить это так: не обязательно быть философом, чтобы восхищаться вашим величеством.
Екатерина (неожиданно улыбаясь и протягивая ему руку для поцелуя). Льстец!
Эдстейстон (целуя ей руку). Вовсе нет. Ваше величество очень добры. Я был крайне неловок, но это не нарочно. Боюсь, я довольно глуп.
Екатерина. Глуп! Ни в коей мере. Смелее, капитан, мы вами довольны.
Он падает на одно колено. Сжав ладонями его щеки, она поднимает его лицо к себе и добавляет.
Мы очень довольны. (Кокетливо шлепает его по щеке.)
Он кланяется так, что чуть не стукается головой о собственное колено.
Petit lever окончен. (Поворачивается, намереваясь удалиться в будуар, и спотыкается о распростертого на ковре Потемкина.) Ах!
Эдстейстон вскакивает с колен, желая помочь ей, хватает Потемкина за ноги и отводит их в сторону, чтобы императрица могла пройти.
Мы благодарим вас, капитан.
Эдстейстон отвешивает Екатерине галантный поклон и получает в награду милостивую улыбку. Екатерина проходит в будуар; за ней следует княгиня Дашкова, которая у дверей оборачивается к Эдстейстону и приседает в глубоком реверансе.
Варенька. Счастливчик вы, батюшка. Не забудьте, что все это я вам устроила! (Убегает вслед за императрицей.)
Эдстейстон, несколько ошеломленный, пересекает комнату и подходит к придворным, которые встречают его с подозрительным подобострастием, каждый — низко кланяясь или приседая, перед тем как выйти через центральные двери. Эдстейстон судорожно кланяется в ответ, но, когда поворачивается в другую сторону, его ждет там очередной придворный и очередной поклон. Налетев на одного придворного, в то время как он кланялся другому, и вынужденный с поклоном просить у него прощения, он впадает в полное отчаяние. Но наконец они все уходят, кроме Нарышкина.
Эдстейстон. Уф!
Потемкин (бодро вскакивая с пола). Браво, душенька! Великолепно. Грандиозно.
Эдстейстон (удивленно). Разве вы не пьяны?
Потемкин. Пьян. Но не в стельку, душенька. В дипломатическую меру. Как пьяная свинья я за пять минут сделал для вас то, чего трезвый не сделал бы и за пять месяцев. Фортуна вам улыбнулась, вы понравились Екатерине
Эдстейстон. На черта мне это?
Потемкин. Что? Вы недовольны?
Эдстейстон. Доволен? Боже милостивый, приятель, я обручен.
Потемкин. Ну и что? Ведь ваша невеста в Англии?
Эдстейстон. Нет. Она только что приехала в Санкт-Петербург.
Княгиня Дашкова (возвращаясь). Капитан Эдстейстон, императрица облачилась и требует вас к себе.
Эдстейстон. Скажите, что я ушел раньше, чем вы мне это передали. (Выбегает из комнаты.)
Трое оставшихся, слишком пораженные, чтобы его удержать, смотрят ему вслед в глубоком недоумении.
Нарышкин (от дверей). Она велит запороть его. Он пропал.
Княгиня Дашкова. Мне-то что делать? Я не могу передать императрице такой ответ.
Потемкин (долгий выдох, переходящий в рычание). П-ф-ф-ф-р-р-р-р-р-р-р-р! Я должен дать кому-нибудь пинка.
Нарышкин (поспешно убегая через центральные двери). Нет, нет. Пожалуйста.
Княгиня Дашкова (бесстрашно кидаясь наперерез Потемкину, преследующему Нарышкина). Пните меня. Искалечьте. По крайней мере не придется возвращаться к ней. Пните меня посильнее.
Потемкин. Иди ты… (Толкает ее на кровать и выбегает из комнаты следом за Нарышкиным.)
В саду, выходящем на Неву. Клэр, крепкая молодая англичанка, стоит, облокотившись о парапет. Услышав стук садовой калитки, выжидающе оборачивается. Поспешно входит Эдстейстон. С радостным криком она обвивает его шею руками.
Клэр. Душенька!
Эдстейстон (поморщившись). Не называй меня душенькой.
Клэр (неприятно удивлена). Почему?
Эдстейстон. Меня называли так все утро.
Клэр (со вспышкой ревности). Кто?
Эдстейстон. Все. Одна гнусная свинья. И если мы не уедем из этого мерзкого города немедленно — слышишь, немедленно! — меня будет называть душенькой сама императрица.
Клэр (с великолепным снобизмом). Не посмеет. Ты ей сказал, что мы обручены?
Эдстейстон. Конечно нет.
Клэр. Почему?
Эдстейстон. Потому что я не хочу, чтобы тебя засекли, а меня повесили или сослали в Сибирь.
Клэр. Что, ради всего святого, все это значит?
Эдстейстон. Ну, коротко говоря… не считай меня фатом, Клэр, но дело слишком серьезно, чтобы говорить обиняками… я виделся с императрицей и…
Клэр. Что тут такого? Ты же и хотел увидеть ее.
Эдстейстон. Да, но… императрица увидела меня.
Клэр. И влюбилась в тебя.
Эдстейстон. Откуда ты знаешь?
Клэр. Любимый, как будто можно в тебя не влюбиться!
Эдстейстон. Не надо смеяться надо мной. Я и так чувствую себя дураком. Но, хоть это и звучит самонадеянно, я все же льщу себя мыслью, что я красивее Потемкина и прочих свиней, к которым она привыкла. Так или иначе, я не рискую здесь оставаться.
Клэр. Как досадно! Мама будет вне себя, ей снова придется укладываться и не удастся пойти вечером на придворный бал.
Эдстейстон. Ничего не поделаешь. Нам нельзя терять ни секунды.
Клэр. Можно, я скажу ей, что ее высекут, если мы останемся?
