…Потом сидели за столом.
— За тебя!
— За тебя, мой милый!
…Он снял пиджак. Снял галстук. Стал расстегивать рубашку.
Она остановила его.
— Посидим, у нас есть еще время.
Он обнял ее, взял на руки, стал носить по комнате. Она счастливо смеялась.
Он опустил ее на тахту. Долго целовал.
Онасказала тихо:
— Подожди, я встану.
Он сел. Разлил снова коньяк. Нехотя стал жевать яблоко.
Она принесла простыни и подушки. Села рядом, обняла, поцеловала.
Он поднял рюмку и снова сказал:
— За тебя! Ты — моя любимая! — И он бережно погладил ее по голове.
Она закрыла глаза от счастья, потянулась к нему и поцеловала ему руку.
Потом он расплетал ее старомодную косу, и она затихла от счастья.
Потом он снял рубашку, и она сказала тихо:
— Погаси свет.
Он погасил свет, и на фоне серого окна было видно, как она снимает платье через голову. Он спросил ее:
— Пластинку оставить или выключить? Она тихо засмеялась и сказала ласково:
— Как тебе нравится, мой милый.
Он прошел через комнату, снял иглу, послушал тишину и снова поставил пластинку.
За окном разгуливал, постукивал, поскрипывал ветер.
Старая музыка рассказывала про вечные старые страсти. Потом она кончилась, и стало слышно, как за стеной о чем-то зло и раздраженно спорили женские голоса.
…Зазвонил будильник. Она протянула руку и остановила его. Включила свет.
Молчали. Он сказал первый:
— Пора.
Она попросила:
— Есть еще время, я приготовлю кофе.
Она поцеловала его, встала, запахнулась в халат и вышла.
Он сел. Посидел, устало закрыв глаза. Налил рюмку. Выпил. И тут же налил другую.
Его вещи аккуратно были развешаны на спинке стула.
Он вздохнул тяжело. Еще раз выпил. Достал сигареты.
Курил, лежа на спине.
Вошла она.
— Как ты, милый? Возьмешь красное полотенце.
…Он стоял под душем. Долго. Неподвижно. Закрыв глаза…
Разглядывал свое лицо в зеркале. Разгладил пальцами мешки под глазами.
…Чистил тщательно зубы.
…Оделся. Причесался. Осмотрел себя.
Онасказала за дверью:
— У меня все готово, милый.
— Иду.
Постель была прибрана. Шторы раздвинуты, и окно открыто. Старый, истрепанный диванчик застелен вытертым ковриком.
Комнатка была маленькая, уютная, вся в салфеточках, вышивках. Все это вылезло при свете, и все это делало ее жалкой и бедной.
Девушка уже переоделась, надела туфли, сделала другую прическу и сейчас сидела перед зеркалом и подводила глаза.
— Извини, — сказала она.
Кофе уже был на столе. Она налила ему чашку.
— Ты будешь с коньяком?
— Спасибо.
Кофе пили молча. За стеной было слышно радио. Кажется, передавали «Последние известия».
— Кофе хороший, — сказал он.
— Спасибо, — сказала она. — Я очень старалась.
Помолчали.
— «Последние известия», вроде, уже передают? — сказал он. — Сколько же времени?
— Одиннадцать.
— А подруга во сколько придет?
— У нее вторая смена.
— Ты будешь ждать ее?
— Да.
— Ты занималась сегодня? — он кивнул на учебники.
— Занималась.
Опять молчали и пили кофе.
Он оделся, собрался. Она стояла рядом — стройная, красивая, молодая и очень спокойная.
Он сказал:
— До свидания, Танюша!
— До свидания, Володя!
Он приобнял ее, и она потянулась к нему, растеряв все свое спокойствие.
— Как не хочется, чтобы ты уходил!
Он пожал плечами.
— Извини.
За дверью по лестнице шли люди, и слышны были их голоса, видимо, возвращались из гостей. Они подождали, когда голоса затихли, и тогда он приоткрыл дверь, улыбнувшись на прощание натянуто и несколько раздраженно.
Он быстро спустился по лестнице.
Вышел из подъезда и, не оглядываясь, быстро зашагал.
Ехал в такси по ночному городу. Молчал таксист, молчал и он, думая о своем.
Поднимаясь по лестнице своего дома, он вытащил из портфеля завернутый в газету цветок, расправил лепестки. Газету скомкал и отбросил.
Тихо открыл дверь. Прошел по комнатам.
Разделся в темноте.
В дальней комнате зажегся свет. Затем появилась жена, красивая ухоженная женщина. Раздражение делало ее красивое лицо неприятным.
— Ты не спишь, Ларик, — сказал муж. — Я тебе цветок принес. Лучший выбрал, остальные были плохие.
Он потянулся поцеловать жену, но она отстранилась.
— У какой шлюхи ты был?
— Перестань. Что ты говоришь?
— Хороший цветок, — сказала жена, осмотрела его и понюхала. — А букет где? Шлюшке своей отдал? Мерзавец!
Она ударила его цветком, и он схватил ее за руки.
— Что у тебя за дурацкая фантазия? Вечно ты выдумываешь!
— А где ты был до сих пор? Может, на работе?
— Да, на работе. — Он озлился и прошел на кухню. Открыл холодильник, достал вино, налил, выпил залпом. — Это ты целый день дома торчишь, от нечего делать выдумываешь всякую ерунду.
— А круги у тебя откуда? От работы? Ты посмотри на себя.
— Да, я устал! — заорал он. — Устал! От тебя, дуры, устал!
— Еще бы, на два фронта приходится работать.
Он бессильно рассмеялся. Жену свою он не любил, но и расходиться с ней не собирался; не видел, что может поменяться в его жизни.
— Ну, на два фронта, ты довольна?
— Подлец!
— Что дальше?
— Подлец!
— В первый раз у тебя получилось более искренне.
— Какой ты подлец!
— Прекрати свое разнообразие. — Он вдруг заговорил устало. — Целый день мотался. У Витьки неприятности. Хандрит. Пить начал. Вот пришлось его откачивать, душевные разговоры вести.
— А тебе, конечно, больше всех надо, — уже заботливо-примирительно сказала жена.
— Но товарищ же, куда деваться. А ты бы что делала? Сколько ты на Светку сил и времени потратила.
Упоминание о ее благотворительной деятельности супруге было приятно.
— А что, Виктор правда пьет? — спросила она уже совсем заботливо. — Ему же нельзя.
Муж ответил тем же тоном глубоко озабоченного товарища.
— Пытался я с ним говорить. И так и этак. Ничего не получается. Ушел в себя, все вокруг виноваты.
— Плохо, — вздохнула жена и вдруг опять взвилась. — И ты был с ним все время? Ну, придумай что-нибудь!
— Если бы ты знала, как ты надоела мне со своими штучками.
— А ты уйди. Уйди! Что ж ты не уходишь? Трус!.. Ничтожество. Я думала, ты действительно настоящий мужчина, а тебя, кроме как на девок, больше не хватает. Кто она?
— Кто?
— Твоя «любовь». Фабричная или продавщица? Я знаю твой рабоче-крестьянский вкус.
— Прекрати идиотничать.
— Подлец!
— Не кричи, детей разбудишь.
— Пусть они знают.
— Ну, перестань, перестань. — Он взял ее за руки.
— Не прикасайся ко мне.
— Ларик! Малыш!..
— Я звонила тебе на работу, где ты был?
— Я тебе объясняю, был с Виктором, потом делегацию встречали.
— Опять врешь!
Он посмотрел на нее почти снисходительно.
— Иштван приехал. Завтра-послезавтра в гости придет, надо обед подготовить. Светку пригласить. Может, Виктора, пусть рассеется.
— Иштван? — Она понемногу начинала верить и понемногу успокаивалась. — А ты меня не обманываешь?
Он расстегнул портфель, извлек маленький сверток в подарочной бумаге, изящно перевязанный ленточкой.
— От Иштвана…
— Спасибо, — неуверенно сказала она.
— Глупый ты мой. — Он обнял жену, приласкал, поцеловал в щеку.
— Все равно я тебе не верю…
Он взял ее на руки. Понес через комнаты.
— Пусти меня, я не хочу! Пусти!..
Он уложил ее на кровать. Стал целовать.
— Маленькая моя!.. Соскучился по тебе!..
— Что ты делаешь? Свет погаси…
Он погасил свет.
Утром он проснулся.
Жена, разомлевшая, белотелая, породистая, лежала рядом. Ее красивое тело колыхалось в такт дыханию. Он посмотрел на нее и пошевелил брезгливо губами.
