Юлия Друнина - Полынь: Стихотворения и поэмы

Колесам сердца лихорадочно вторят.
Сползает дымок под откос.
Навстречу ли счастью,
Навстречу ли горю
Торопится паровоз?

О, вечная смена разлук и свиданий!
Догоним ли счастье мы, друг?
А может быть,
Счастье и есть ожиданье —
Колес и сердец перестук?..

Жизнь моя не катилась
Величавой рекою —
Ей всегда не хватало
Тишины и покою.
Где найдешь тишину ты
В доле воина трудной?..
Нет, бывали минуты,
Нет, бывали секунды:
За минуту до боя
Очень тихо в траншее,
За секунду до боя
Очень жизнь хорошеет.
Как прекрасна травинка,
Что на бруствере, рядом!
Как прекрасна!.. Но тишь
Разрывает снарядом.

Нас с тобой пощадили
И снаряды и мины.
И любовь с нами в ногу
Шла дорогою длинной.
А теперь и подавно
Никуда ей не деться,
А теперь наконец-то
Успокоится сердце.
Мне спокойно с тобою.
Так спокойно с тобою,
Как бывало в траншее
За минуту до боя.

Вновь от тебя нет писем,
Тревогам нет конца.
От милых мы зависим,
Как песня от певца.
От милых мы зависим,
Как парус от ветров.
Вновь от тебя нет писем —
Здоров ли, не здоров?..
Уходит поколенье,
Уходит навсегда.
Уже не в отдаленье
Грохочут поезда —
Они увозят в вечность
Моих однополчан…
Платком укутав плечи,
Шагаю по ночам
Я от стола к постели
И от дверей к окну.

Пиши мне раз в неделю
Хотя б строку одну!

Как объяснить слепому,
Слепому, как ночь, с рожденья.
Буйство весенних красок,
Радуги наважденье?

Как объяснить глухому,
С рожденья, как ночь, глухому,
Нежность виолончели
Или угрозу грома?

Как объяснить бедняге,
Рожденному с рыбьей кровью,
Тайну земного чуда,
Названного Любовью?

А я для вас неуязвима.
Болезни,
Годы,
Даже смерть.
Все камни — мимо,
Пули — мимо.
Не утонуть мне,
Не сгореть.
Все это потому,
Что рядом
Стоит и бережет меня
Твоя любовь — моя ограда,
Моя защитная броня.
И мне другой брони не нужно,
И праздник — каждый будний день.
Но без тебя я безоружна
И беззащитна, как мишень.
Тогда мне никуда не деться:
Все камни — в сердце,
Пули — в сердце…

Я любила твой смех, твой голос.
Я за душу твою боролась.
А душа-то была чужою,
А душа-то была со ржою.
Но твердила любовь: «Так что же?
Эту ржавчину уничтожу».
Были бури. И были штили.
Ах, какие пожары были!
Только вот ведь какое дело —
В том огне я одна горела.
Ржа навеки осталась ржою,
А чужая душа — чужою…

Мы любовь свою схоронили,
Крест поставили на могиле.
«Слава богу!»— сказали оба…
Только встала любовь из гроба,
Укоризненно нам кивая:
— Что ж вы сделали?
Я — живая!..

Пиджак накинул мне на плечи —
Кивком его благодарю.
«Еще не вечер,
Нет, не вечер!»—
Чуть усмехаясь, говорю.

А сердце замирает снова,
Вновь плакать хочется и петь.
…Гремит оркестра духового
Всегда пылающая медь.

И больше ничего не надо
Для счастья,
В предзакатный час,
Чем эта летняя эстрада,
Что в молодость уводит нас.

Уже скользит прозрачный месяц,
Уже ползут туманы с гор.
Хорош усатый капельмейстер,
А если проще — дирижер.

А если проще, если проще:
Прекрасен предзакатный мир!—
И в небе самолета росчерк,
И в море кораблей пунктир.

И гром оркестра духового,
Его пылающая медь.
…Еще прекрасно то, что снова
Мне плакать хочется и петь.

Еще мой взгляд кого-то греет,
И сердце молодо стучит…
Но вечереет, вечереет —
Ловлю последние лучи.

Двери настежь, сердце настежь,
Прочь замки, долой засовы!
Я тебе желаю счастья —
Настоящего, большого!
Исцеляя и врачуя.
Пусть шагнет оно навстречу
Так мучительно хочу я,
Чтобы ты расправил плечи!
Чтоб запели в сердце струны —
Те, что заглушили годы,
Чтобы снова стал ты юным
И уверенным и гордым:
Дерзкоглазым, бесшабашным
Лейтенантом желторотым,
Тем, кто бросил в рукопашный
Батальон морской пехоты!
Кто потом, в Парад Победы,
На брусчатке шаг печатал…
А еще могу поведать,
Как ты нравился девчатам!
…Пусть идут в атаку годы,
Пусть испытано немало —
Не пора еще на отдых
Тем, кто вышел в генералы!
Для меня ты бесшабашный
Помкомроты желторотый,
Тот, кто бросил в рукопашный
Батальон морской пехоты!
Распахни же сердце настежь,
Стань самим собою снова:
Ты ли недостоин счастья?—
Настоящего, большого!

Прошу, любимый мой, прости,
Когда бываю резковата.
Прошла неженские пути,
И самый первый — путь солдата.

Не при луне, не на гумне —
Безвестный, раненный в траншее,
Припал, как суженый, ко мне.
Обнял отчаянно за шею.

И я, сжав зубы, поползла,
Таща его, в разрывах минных…
И на «гражданке» я была,
Сказать по совести, мужчиной.

Известно только кой-кому,
Что в нищете послевоенной
Слыла «добытчиком» в дому,
Копейке каждой знала цену…

А жизнь поэта — тоже бой,
Опять бойцовская дорога.
…За то, что я резка с тобой.
Меня судить не должен строго:

Не только пламенем войны,
Не только черным сорок первым
Обнажены, обожжены
Искрят обугленные нервы.

Мир до невозможности запутан,
И когда дела мои плохи,
В самые тяжелые минуты
Я пишу веселые стихи.

Ты прочтешь и скажешь:
— Очень мило.
Жизнеутверждающе притом.—
И не будешь знать.
Как больно было
Улыбаться обожженным ртом.

Мне сегодня, бессонной ночью,
Показалось, что жизнь прошла…
Мой товарищ, памирский летчик,
Как идут у тебя дела?
Не суди меня слишком строго,
Что давно не пишу тебе:
Не забыта она — дорога
От Хорога до Душанбе.
Не забыто, как крупной тряской
Било крошечный самолет,
Как одной кислородной маской
Мы дышали с тобой в черед,
Как накрыл нас туман в ущелье
Узком, длинном, как коридор,
Как отчаянно, на пределе,
Барахливший тянул мотор.
Не пишу. Только помни прочно —
Не оборваны провода…
Неожиданно, поздней ночью,
Позвоню и скажу: «Беда,
Заупрямилась непогода,
Все труднее дышать, браток.
Мне бы чистого кислорода,
Мне бы дружбы твоей глоток!»

В каком-нибудь неведомом году
Случится это чудо непременно:
На Землю нашу, милую звезду,
Слетятся гости изо всей Вселенной.

Сплошным кольцом землян окружены,
Пройдут они по улицам столицы.
Покажутся праправнукам странны
Одежды их и неземные лица.

На марсианку с кожей голубой
Потомок мой не сможет наглядеться
Его земная грешная любовь
Заставит вспыхнуть голубое сердце.

Его земная грешная любовь
И марсианки сердце голубое —
Как трудно будет людям двух миров!..
Любимый мой, почти как нам с тобою.