Слова тебе любы, что слаще услады,—
Как мед — твои губы,— скажу непритворно.
Не диво, что столь я тобою унижен:
Дитя своеволья, грозна ты и вздорна.
Хафиз безответный, больной, неприметный,
У двери запретной лежит беспризорно.
Горько плачу я без милой: «О моя отрада, где ты?»
Друг всеведущий, помилуй, сердце знать бы радо: где ты?
От любви, меня пленившей, ум и разум я утратил,—
Душу страстью опьянивший хмель мой и услада, где ты?
В сердце суждено вонзиться горестным шипам разлуки,—
Грустный соловей томится: о цветенье сада, где ты?
О, когда же я остыну от кровавых мук разлуки?
Лань, нашедшая долину, где сладка прохлада, где ты?
Я, томясь бессонным плачем, твои очи жажду видеть,—
Ты очам моим незрячим — свет и светоч взгляда,— где ты?
На торгах любви желанной я, обманутый, рыдаю:
Где товар мой безобманный,— мне тебя лишь надо,— где ты?
Болтовнею лицемерной о любви толкуют люди,—
О Хафиз, где друг твой верный,— за любовь награда,— где ты?
На свете где найдешь столь дивный лик?— скажи,
Какой с тобою схож маг-чаровник?— скажи.
Удел высокий дан тебе в стране души,—
Где есть такой султан среди владык?— скажи.
Поверь: любовь твоя мне исцеленье даст,—
Найду ль лекарство я хоть в смертный миг?— скажи.
Цвет твоего лица румян от слез моих,—
Не дар ли от творца мой стон и крик?— скажи.
Твоим устам под стать расцвел в саду бутон,—
Кто мог еще сыскать такой цветник?— скажи.
Твой томный взгляд хитер — сто тысяч смут вокруг,—
Не мука ли твой взор для горемык?— скажи.
Как много жертв в огне палит любовь, Хафиз,—
Но меж палимых мне где есть двойник?— скажи.
Нет, таких, как ты, прекрасных не сыскать вовек,
И таких, как я, несчастных не сыскать вовек.
В том чертоге, где сияешь ты своей красой,
К твоим милостям причастных не сыскать вовек.
Все в любви к тебе страдают от сердечных мук,—
Избежавших мук ужасных не сыскать вовек,
И таких, как ты, счастливых в мире не найдешь,
И таких, как я, злосчастных не сыскать вовек.
На тебе — знак совершенства, ты — превыше всех,—
С этим мненьем несогласных не сыскать вовек.
Ты — душа всех сущих в мире, словно в теле — дух,
Только душу жертв безгласных не сыскать вовек.
Ты — душа во всех влюбленных, без тебя — их нет,
Твоей воле неподвластных не сыскать вовек.
Голоса друзей сольются — и пошла молва,—
Ведь друзей, к молве бесстрастных, не сыскать вовек.
Для Хафиза краше сада — прах у ног твоих,
А иных садов прекрасных не сыскать вовек.
Мне не свидеться, о боже, с той, что сердце отняла,
С той, что мне всего дороже, но обманчива и зла.
Пал во прах бы перед нею, если бы пришла хоть раз,
Если бы, меня жалея, хоть бы оком повела.
Только вспомню я, как ало розою она цветет,
Жгут меня ресницы-жала, в каждой — словно бы игла.
Что больнее мук разлуки! Клейма пытки — мягче их,—
Жги меня в горниле муки, лишь бы только не дотла!
Мне с моей султаншей ловко поскакать бы на конях,
И была б моя сноровка и лиха и удала.
Чаровница беззаботно мне прикажет жизнь отдать,—
Жизнь я ей отдам охотно, чтоб она ее взяла.
Если сердце улетело за красавицей вослед,
Как вернуться сердцу в тело, уж лишенному тепла?
Ты походкой неземною вышла в красочной чалме,—
Кто видал, чтобы чалмою пери кудри обвила!
У Хафиза на примете стих лишь о тебе одной,—
Донеси сей стих, о ветер, к той, чья мне краса мила.
Красивых кличь на этот пир — да будет принят зов,—
Возрадуй тех, кто нищ и сир — бездольных бедняков.
Когда вина ты всем нальешь, оставь осадок мне,
А там смотри, кто чем хорош,— кто добр и кто суров.
О рок! В законах красоты — как в шахматной игре:
Объявишь мат красивым ты, им роя смертный ров.
Не знаю, будешь ли верна, и чем беде помочь,—
Лишь мука мне тобой дана, иных не ждать даров.
Мне от тебя — шипы да боль, а розы нес — другим,
Ты их оберегай и холь, а мой удел тернов.
Звать тебя к вере в бога — вздор, тебе ее не знать:
Для веры гибелен твой взор и для ее сынов.
Хафизу гибнуть жертвой зла судьбою суждено:
Как луки, брови ты взвела — и к смерти я готов.
И вот я вдруг увидел ту, которой краше нет,—
Очей лукавых черноту и в них —
