Виталий Каплан - Стихотворения

Мокрой ночью снится мне:

Девять огненных коней

И седой усатый кучер

Появляются в окне.

Я свой сон в руках держу,

На себе во сне гляжу,

А потом, как-будто в тучу,

Быстро в бричку я сажусь.

Вижу – мокрая земля,

Тротуары, тополя

И подвыпивших прохожих

Устремленный в небо взгляд.

В этом небе я скачу,

Мучу пальцы и молчу.

Ничего уже, похоже,

Я не жду и не хочу.

Я не мистер и не мисс,

Не лисица и не лис,

Не покой и не движенье…

Я гляжу из брички вниз -

Ни заборов, ни границ.

Я не птица и не птиц,

Я всего лишь выраженье

Человечьих бедных лиц.

Что ж я к облаку прилип?

Я не рыба и не рыб,

Но кому-то был я нужен

Для расстроенной игры.

…Ну а кони мчатся вдаль,

Где ни света, ни следа,

Где ни елочки, ни лужи -

Лишь всегда и никогда.

1985 апрель

Туман над Сеною встает

И мокрый камень гложет.

Забыто облако твое,

Мое забыто тоже.

Вода надежду унесла,

Дождями смыта вера,

Любовь в булыжники вросла,

В разбухший камень серый.

Гремят чужие сапоги

По камню и по небу.

Теперь уже себе не лги -

Но истина нелепа.

– Париж, – губами говоришь, -

Бог не убит, Он дышит… -

Но только птица или мышь

Тебя во тьме услышат.

А тьма туманами ползет,

И круг огня все уже,

А голод медленно грызет

Надежды, камни, души.

Теперь не надо звонких слов.

Что ты имеешь, кроме

Тех четырех твоих шипов

И литра звездной крови?

Но можно бросить самолет

В ночной холодный воздух…

А над водой туман встает

И растворяет звезды.

1985 апрель

Вот и осень пришла

непрошенная

И незванная.

Дождь долбит за окошком,

а голова моя

Все никак не может

избавиться

От усталости.

И во сне

мне все улыбается

Ведьма старая.

В сером платье сидит,

вся скрюченная,

В утлой лодочке.

Еле слышно

скрипят в уключинах

Весла легкие.

Вот, откинув космы

растрепанные,

Рот раззявила.

В этой лодке везет

черный гроб она,

Для меня везет.

Облака висят

над водою ржавою,

Над обрывом висят,

И дрожит на ветру

душа моя,

Ей не вырваться.

…Скоро злые сны

все же кончатся,

Страха ж вовсе нет.

Может, мне самому

вдруг захочется

Этой осени.

1985 август

На это ледяное поле,

Под это облачное небо,

В края невырванного страха

Пришел я в стареньком пальто.

…Ловя губами привкус боли,

Я вдоволь наглотался снега,

Я вдоволь нагляделся страха,

Но видел истину зато.

Вечерний свет облил сугробы,

Но в сером молоке тумана

Сам черт, возможно, сломит ногу,

А то и шею вдруг свернет.

И неизведанные тропы

Меня собой уже не манят,

Я тут увидел слишком много

И не приму смолу за мед.

Я здесь все пальцы отморозил,

Я здесь обжег себе все губы,

Но истину я все же видел,

Не зря ботинки истоптал.

…Но знаешь, на твои вопросы

Ответы были б слишком грубы,

И хоть я Истину и видел,

Я говорить тебе не стал.

1985 сентябрь

И швырнул меня ее взгляд

на обледенелую площадь,

На крутой декабрьский лед,

в трясину густеющей ночи.

И лиловыми вспышками фонарей

осветилась тусклая правда:

Ни в этом и ни в каком декабре

не пробить глухую преграду.

Мне автобус мигнул огнем,

раскрыл гостеприимно двери.

Через час приеду на нем

я к дому, где мне не верят,

Где считают меня давно

чем-то вроде половой тряпки,

Пригодной для вытирания ног.

…Там я скажу, будто все в порядке,

Что дела у меня идут,

что любви и добра – навалом,

Что, наверное, в Новом Году

неприятностей будет мало.

Так я долго им стану врать -

пусть устанут хотя бы слушать.

А потом я скажу: "Пора!" -

мне жаль их бедные уши.

И по лестнице черной, глухой

я войду в чернильную темень,

И под первым же фонарем

от меня оторвутся тени,

Но останется этот взгляд,

что никак из души не вырвать,

Да и стоит ли вырывать?

1985 ноябрь

Счастливые часов не наблюдают.

Оно понятно – им часов не дарят,

Напротив – вечно время отнимают

И крылышки заботливо ломают.

Они же вдаль по солнечной дороге

Идут, прогуливая все уроки,

Забыв про все газеты и анкеты,

Ракеты, комитеты, турникеты…

Им южный ветер волосы колышет,

Им улыбаются коты на крышах,

И хоть их время каменное давит,

Но – этого они не наблюдают…

1985

Что мне выпало? Судьба

От столба и до столба,

Солнце, травы, синий бор,

В сердце сжавшаяся больЕ

Что мне выпало? Холмы,

Стены каменной тюрьмы,

Дыба, факелы и тьма,

Бред сожженного ума.

Этот жребий _ просто сон,

Но ведь в нем-то вся и соль,

В нем ведь правда, а не в том,

Что в расстегнутом пальто

По проспекту я иду

В безопасном сем году.

Что ж мне выпало? Судьба,

Тени от врытого столба,

Солнце, сосны, муравей,

Боль в усталой голове.

1986, февраль

Вот и отходят в историю

Такие имена, как Слуцкий.

В огромном черном коридоре

Стоят они, кому не вернуться

В солнечные мартовские снега.

Они стоят во тьме как в очереди.

Кто будет плакать над ними, кто ругать,

Кто будет им в мертвые очи глядеть…

Но История, знаете, это История.

Вчера в нее зашел поэт Слуцкий,

Простой человек, который

Уходя, всегда обещал вернуться.

Но из того черного коридора

Никому не выбежать на мартовский снег…

Люди, вздохнув, задергивают шторы

И гасят электрический свет.

1986 март

Оборвать привычный путь,

Позабыть закон суровый,

Холод воздуха сырого

С наслаждением вдохнуть.

Засмеяться просто так

На троллейбусной площадке

И поверить в близость счастья,

И забыть, что пустота

Протянула к тебе пальцы…

Да и что там говорить?

Видишь – листья на асфальте.

Небо. Лужи. Фонари.

1986 март

Остался дождь и мостовые

В огне багровом светофоров.

Остались только Вы и я,

И к нам впридачу – спящий город.

И пузырями на асфальте

Благословил нас этот вечер,

И дождь размыл завалы фальши,

И боль унес восточный ветер,

И мы идем неспешно к дому

И верим в милосердье Бога.

И лишь какой-то пес бездомный

Перебегает нам дорогу.

1986 март

Ф.Вийону

Пойми же ты – я просто облака,

Я лес, я степь, я небо, я река,

И знаешь – не зови меня до срока.

Когда настанет мой заветный час,

Когда падет последняя печать,

Когда остынет в синей кружке чай -

Тогда я выйду на свою дорогу.

Тогда уж я пройду по синеве,

И пусть кругом чернеет белый свет -

Я все равно займусь его побелкой.

А если будет солнце жечь меня -

Так я пройду сквозь озеро огня.

(Ботинки вот придется только снять,

Но огненное озеро мне мелко).

Ведь я – река, я – небо, я – песок,

И не грози Фортуны колесом,

Поверь – судьбы мне нечего бояться.

Засунут в гроб – и в гробе я живой,

Лишь захочу – развею колдовство

И обниму сосны горячий ствол,

И буду жить, и плакать, и смеяться.

А ты, забытый в будке старый пес?

Я не хозяин твой, я только сгустой грёз

И я слабее муравья любого.

Пойми, дружок – я только лишь мираж,

Я – лес, я – дом, я – доски, я – гараж.

Я просто бред – я бред злосчастный ваш,

Я просто дым – и я сильнее Бога.

1986 июль

Когда в минуту расставания

Ты шла со мной по темной лестнице,

К тебе прикован был словами я.

И свет белеющего месяца

Упал на губы твои сжатые,

Когда мы вышли из подъезда.

Тебя к своей груди прижал бы я,

Но ты сказала: "Здесь не место".

И мы пошли по пыльной улочке,

Залитой морем света лунного,

Шагали меж домов чернеющих,

И ты о чем-то грустном думала.

Потом пришла та боль последняя -