Ознакомительная версия.
Поэзия Крыма.
Сборник стихов русских поэтов
Благодатная страна! Благословенная страна! На маленьком клочке земли такое пышное сочетание всего, чем гордится природа: изменчивое многоцветное море – симфония красок и звуков, скалистые горы, ароматные степи, водопады и горные потоки, неустанно поющие песни и звонкие ручьи, бегущие по веселым и шумным долинам; темные пещеры – эти подземные храмы с гулкой тишиной, с влажными арками и колоннадами, с органами из сталагмитов, с тонким кружевом и тяжелою бронзой; скалы, оборвавшиеся в глубокие пропасти и скалы, бежавшие к морю, как огромные звери, окаменевшие в беге своем; янтарные берега, дружные с морем; степные травы, вереск и сосна, металлические буки, гордые кипарисы, блестящие магнолии воздушные глицинии и яркий ковер радужных цветов …
А надо всем южное небо с крупными цветами звезд, прозрачный воздух, легкий, благоухающий, розовые сумерки и темные жгучие ночи, и вечная ясность.
И, как бы остановилась весна и грезит цветами: и в легкой пляске несутся цветы… Скромные подснежники, нежные фиалки, гибкие глицинии, стройные розы, пьяные гвоздики, мраморные хризантемы, нежные фиалки, скромные подснежники.
Какой-то цветочный круговорот – яркий и вдохновенный.
И рассыпались по снежным долинам изящные города с кудрявыми садами и томными парками, притулились на склонах гор и холмов татарские деревушки со строго очерченными минаретами.
Какие нервные, прихотливые контрасты: больной, задумчивый и приехавший любить и наслаждаться природой и жизнью; горный первобытный татарин и европеец, изысканный, тонкий; кипучая жизнь и тихая смерть, углубленный ум и зыбкая поверхностная душа…
Вакханалия природы и жизни создала из Крыма бриллиант, трепетный, переливчатый; природа и жизнь стянула на небольшое пространство все, что у неё было красивого, радостного и скорбного и здесь, в Крыму, создала свой пантеон…
А люди, увлеченные природой входят в калейдоскоп и переливаются в смене лиц и одежд, здоровых и больных, гаснущих, расцветающих и цветущих.
И вот – поэты, чуткие, глубже воспринявшие природу и жизнь, запечатлели свои настроения, свои переживания в музыкальных стихах.
Они пришли разные, с своеобразными душами и создали ряд танцующих образов и звуков.
Подойдите к ним ближе, остановитесь над ними, над их восприятиями, и поэты заразят Вас своими переживаниями, углубят Вас, а тогда и море, к небо, и скалы, и берега, цветы и любовь – все будет цельнее, глубже. Поэты создадут гамму настроений, заставят пережить полнее и цельнее всю красоту, все обаяние, все разнообразие Крыма. И многое, что скользнуло бы по мозгу, затаится в его извилинах, начнет расти и расцветет в прекрасный цветок очарования…
К. Милль
Синеет ширь морская, чернеет Аю-даг.
Теснится из-за моря, растет, густеет мрак.
Холодный ветер веет, туманы поднялись,
И звезды между тучек чуть видные зажглись.
Неслышно ночь ступает, вступает в этот мир,
И таинство свершает, и шествует на пир.
Безмолвие ей шепчет, что дню пришел конец,
И звезды ей сплетают серебряный венец.
И все полней молчанье, и все чернее мрак.
Застыл, как изваяние, тяжелый Аю-даг.
И ночь, смеясь, покрыла весь мир своим крылом
Чтоб тот, кто настрадался, вздохнул пред новым злом.
Все сильнее горя,
Молодая заря
На цветы уронила росу.
Гул в лесу пробежал,
Горный лес задрожал,
Pашумел между скал водопад Учан-Су.
И горяч, и могуч,
Вспыхнул солнечный луч,
Протянулся, дрожит, и целует росу,
Поцелуй его жгуч,
Он сверкает в лесу,
Там, где гул так певуч,
Он целует росу,
А меж сосен шумит и журчит Учан-Су.
В широком пурпуре Авроры
Восходит солнце. Предо мной
Тавриды радужные горы
Волшебной строятся стеной.
Плывем. Все ближе берег чудный,
И ряд заоблачных вершин
Все ближе. У кормы дельфин
Волной играет изумрудной
И брызжет искрами вокруг.
Вот пристань. – Зноем дышит юг
здесь жарко-сладок воздух чистый,
Огнем и негой разведен,
И как напиток золотистый
Из чаши неба пролит он.
Там – в раззолоченном уборе
Границ незнающее море
С небесной твердью сведено,
А тут – к брегам прижаться радо,
И, только именем черно,
Слилось лазурное оно
С зеленым морем винограда.
К громадам скал приник залив,
И воды трепетные млеют,
И, рощи лавров отразив,
Густые волны зеленеют.
Не широки, не глубоки
Крыма водные потоки,
Но зато их целый рой
Сброшен горною стеной
И бегут они в долины,
И чрез камни и стремнины
Звонкой прыгают волной,
Там виясь в живом узоре,
Там теряясь между скал,
Или всасываясь в море
Острием змеиных жал.
Смотришь: вот земля вогнулась
В глубину глухим котлом
И растительность кругом
Густо, пышно развернулась.
Чу! Ключи, ручьи кипят, —
И потоков быстрых змейки
Сквозь подземные лазейки
Пробираются, шипят;
Под кустарником кудрями
То скрываются в тени,
То блестящими шнурами
Меж зелеными коврами
Передернуты они,
И, открыты лишь частями,
Шелковистый режут дол,
И жемчужными кистями
Низвергаются в котел.
И порой седых утесов
Расплываются глаза,
И из щелей их с откосов
Брызжет хладная слеза:
По уступам в перехватку,
В пересыпку, в перекатку,
Слезы те бегут, летят,
И снопами водопад,
То в припрыжку, то в присядку,
Бьет с раската на раскат;
То висит жемчужной нитью,
То, ударив с новой прытью,
В перегиб и в перелом
Он клубами млечной пены
Мылит скал крутые стены,
Скачет в воздух серебром,
На мгновенье в безднах вязнет
И опять летит вперед,
Пляшет, отпрысками бьет,
Небо радугами дразнит,
Сам себя на части рвет…
I
Звезда затеплилась стыдливо,
Столпились тени у холма;
Стихает море; вдоль залива
Редеет пенная кайма.
Уже погасли пятна света
На гранях сумрачных вершин, —
И вот в селенье с минарета
Запел протяжно муэдзин.
II
У перекрестка двух дорог
Журчанье тихое фонтана;
Источник скуден и убог;
На камне надпись из Корана.
Здесь дышит скромный кипарис,
Здесь дремлет пыльная олива,
А ручеек сбегает вниз,
К прибрежью вольного залива.
III
Где подступает к морю сад,
Я знаю грот уединенный:
Там шепчет дремлющий каскад,
Там пруд недвижен полусонный.
Там дышат лавры и миндаль
При набежавшем тихом ветре,
А сзади, закрывая даль,
Уходит в небо пик Ай-Петри.
IV
День растоплен; море сине;
Подступили близко горы.
Воздух чист, и четкость линий
Утомляет взоры.
Под столетним кедром – тени,
Отзвук утренней прохлады.
Слушай здесь, отдавшись лени,
Как трещат цикады.
V
Кипит встревоженное море,
Мятутся волны, как в плену;
Померк маяк на Ай-Тодоре,
Вся ночь приветствует луну.
Луна державно делит море:
То мрак, то отблесков игра.
И спит в серебряном просторе
Мир парусов из серебра.
VI
Волны приходят и волны уходят,
Стелются пеной на берег отлогий,
По морю тени туманные бродят,
Чайки летят и кричат, как в тревоге.
Много столетий близ отмели дикой
Дремлют в развалинах римские стены,
Слушают чаек протяжные крики,
Смотрят на белое кружево пены.
VII
Обошла тропа утес,
Выше всходят буки.
Позади лесные звуки,
Крики птиц и диких коз.
Впереди редеет лес,
Камни у вершины,
Ветра свист, полет орлиный,
Даль земли и даль небес.
VIII
Небо чернело с огнями,
Море чернело без звезд.
Плотно обложен камнями
Был изогнутый объезд.
Вниз виноградник по скату
Тихо спускался; толпой
Кустики жались брат к брату.
Помнишь? мы шли той тропой!
Свежее веет воздух горный,
Невнятный шум идет в лесу:
Поет веселый и проворный
Со скал летящий Учан-Су!
Глядишь – и точно застывая,
Но в то же время ропот свой,
Свой легкий бег не прерывая, —
Прозрачной пылью снеговой
Несется вниз струя живая, —
Как тонкий флер, сквозит огнем,
Скользит со скал фатой венчальной
И вдруг и пеной, и дождем
Свергаясь в черный водоем,
Бушует влагою хрустальной…
А горы в синей вышине!
А южный бор и сосен шепот!
Под этот шум и влажный ропот
Стоишь, как в светлом полусне!
Синеет снеговой простор,
Померкла степь. Белее снега
Мерцает девственная Вега
Над дальним станом крымских гор.
Уж сумрак пал, как пепел сизый,
Как дым угасшего костра, —
Лишь светится багряной ризой
Престол Аллы – Шатер-Гора.
Ознакомительная версия.
