Ознакомительная версия.
А. Бородин
Скрипит арба. Шоссе извив узорный.
В горячем полусне ползут, ползут волы.
Последний перелом, как сталь, иссиня-черный
Вознесся и навис молчащий пик скалы.
И вот ликующий, зеленый луг Яйлы.
Звенящий ветер гор прозрачный и просторный
И над вершинами, как фимиам нагорный,
В полетах голубых могучие орлы.
Как жрец я на алтарь сверкающий вознес
Бессонной радостью тоскующую душу
И гулким взмахом вниз свою печаль обрушу
В стремнину жадную, как вековой утес.
И вздох заворожив, безгранностью лаская,
Еще безудержней сверкнет мне даль морская.
Он шел из северных лесов
Равниной, солнцем опаленной,
И к морю Черному пришел
Усталый, утомленный.
И грудь косматую свою.
В глубь погрузил отрады полный,
И замер так… С тех пор его.
Ласкают моря волны…
Огня подземного властитель
Повел борьбу с морским царем, —
Громады камней раскаленных
Со дна он выдвинул с огнем.
Хотел он каменною грудью
На капли море раздробить,
Хотел его засыпать пеплом,
До дна в нем воду иссушить…
Велась и долго, и упорно
Стихий кровавая вражда.
Кто ж победителем остался, —
Огонь подземный, иль вода?
Сильны родством, любовью крепки
И в дружбе честны меж собой —
Соединились моря волны
Пред Яйлы каменной грядой,
А горы грозно отступили
И морю преградили путь…
С тех пор о берег плещут волны
И точат каменную грудь!..
Я в Байдарах, – то сбылося,
Что давно я звал мечтой, —
Вся величественность моря
Развернулась предо мной.
Эта синяя громада
В блеске солнца, в блеске дня
Свежей влагою морскою
Вдруг дохнула на меня.
Затаив дыханье, с думой
Перед морем я стою:
Вот где силы духа смерить,
Утопить печаль мою…
День умирал, и вздох последний
Вдруг замер с отблеском зари,
На волнах моря отраженный
И на вершинах Ай-Петри.
От скал на тихие долины,
Темнея, тени налегли,
А из долин, клубясь, к вершинам.
Как дым, туманы поползли.
Уснуло все под кровом ночи —
И в мертвых скалах тишина,
И лишь слышней о берег плещет
Седая, темная волна....
Там высоко в звездном море,
Словно лебедь золотой,
На безоблачном просторе
Ходит месяц молодой,
Наш красавец ненаглядный,
Южной ночи гость и друг;
Все при нем в тени прохладной,
Все затеплилось вокруг:
Горы, скаты их, вершины,
Тополь, лавр и кипарис
И во глубь морской пучины
Выдвигающийся мыс,
Все мгновенно просветлело —
Путь и темные углы,
Все прияло жизнь и тело,
Все воскреснуло из мглы.
С негой юга сны востока,
Поэтические сны,
Вести, гости издалека,
Из волшебной стороны, —
Все для северного сына
Говорит про мир иной;
За картиною картина,
Красота за красотой:
Тишь и сладость неги южной,
В небе звездный караван,
Здесь струей среброжемчужной
Тихо плачущий фонтан.
И при месячном сиянье,
С моря, с долу с высоты
Вьются в сребреном мерцанье
Тени, образы, мечты,
Тени, образы, мечты,
Новых чувств и впечатлений
Мы не в силах превозмочь:
Льешься чашей упоений
О, таврическая ночь!
Вот татарин смуглолицый
По прибрежной вышине,
Словно всадник из гробницы,
Тенью мчится на коне, —
Освещенный лунным блеском,
Дико смотрит на меня,
Вдруг исчез! И море плеском
Вторит топоту коня.
Здесь татарское селенье:
С плоской кровлей низкий дом
И на ней, как привиденье,
Дева в облаке ночном:
Лишь выглядывают очи
Из накинутой чадры,
Как зарницы темной ночи
В знойно-летние жары.
Усеяно небо звездами,
И чудно те звезды горят,
И в море златыми очами
Красавицы с неба глядят;
И зеркало пропасти зыбкой
Купает их в лоне своем
И, вспыхнув их яркой улыбкой,
Струится и брызжет огнем.
Вдоль моря громады утесов
Сплотились в единый утес:
Над ними колосс из колоссов
Ай-Петри их всех перерос.
Деревня, как сборище теней,
Воздушно толпясь по скалам,
Под сумраком с горных ступеней
Кивают задумчиво нам.
Тревожное есть обаянье
В сей теплой и призрачной мгле;
И самое ночи молчанье
Несется, как песнь по земле.
То негой, то чувством испуга
В нас сердце трепещет сильней;
О ночь благодатного юга!
Как много волшебного в ней!
* * *
Слуху милые названья,
Зренью милые места!
Светлой цепью обаянья
К вам прикована мечта.
Вот Ливадия, Массандра!
Благозвучные слова!
С древних берегов Меандра
Их навеяла молва.
Гаспра тихая! Красиво
Расцветающий Мисхор!
Ореанда, горделиво
Поражающая взор!
Живописного узора
Светлый, свежий лоскуток —
Кореиз, звездой с Босфора
Озаренный уголок.
Солнце, тень, благоуханье,
Гор Таврических краса,
В немерцающем сиянье
Голубые небеса!
Моря блеск и тишь, и трепет!
И средь тьмы и тишины
Вдоль прибрежья плач и лепет
Ночью плещущей волны!
Там, где извилины дороги
Снуют свою вкруг моря сеть,
Вот страшно выполз из берлоги
Громадной тучности медведь.
Глядит налево и направо,
И вдоль он смотрит свысока,
И подпирает величаво
Хребтом косматым облака.
В своем спокойствии медвежьем
Улегся плотно исполин,
Любуясь и родным прибрежьем
И роскошью его картин.
Порой – угрюмый он и мрачный,
Порой его прелестен вид,
Когда, с закатом дня, прозрачной
Вечерней дымкой он обвит.
Порой на солнце в неге дремлет
И греет жирные бока;
Он и не чует, и не внемлет,
Как носятся над ним века.
Вотще кругом ревет и рдеет
Гроза иль смертоносный бой,
Все неподвижно, – не стареть
Он допотопной красотой.
Наш зверь оброс зеленой шерстью!
Когда же зной его печет,
Спустившись к свежему отверстью,
Он голубое море пьет;
Сын солнца южного! На взморье
Тебе живется здесь легко,
Не то, что в нашем зимогорье,
Там, в снежной ночи, далеко,
Где мишка, брат твой, терпит холод,
Весь день во весь зевает рот,
И, чтоб развлечь тоску и голод,
Он лапу медленно сосет.
И я, сын Северных метелей,
Сын непогод и бурных вьюг,
Пришлец, не ведавший доселе,
Как чуден твой роскошный юг,
Любуясь, где мы ни проедем,
Тем, что дарит нам каждый шаг,
Я сам бы рад зажить медведем,
Как ты счастливец Аю-Даг!
Граф А. Голенищев-Кутузов
Беглец житейских бед и зол,
К тебе, о море, я пришел
На склоне дней, старик усталый,
И полюбил мой тусклый взор
Твое сиянье, твой простор,
И берега твои и скалы…
Стою, охвачен весь тобой,
Стихает в сердце жизни горе;
Его ты победило, море,
Своей безбрежной красотой!
На долго ли?… К чему сомненье!
Меня живит твой блеск, твой шум;
В душе я чую пробужденье
Далеких грез, давнишних дум.
Они бегут ко мне, как волны,
С приветом вольным и родным,
А я, счастливый и безмолвный,
Сквозь слез, внимаю жадно им.
Это звездное небо в сиянье ночном,
Это синее море под лунным лучом,
Этот дремлющий берег и мерный прибой
Замирающих волн – как могуч их покой!
Как победно он льется в усталую грудь,
Как в его волшебстве хорошо отдохнуть,
Позабыть истомившую сердце печаль,
Унестись безвозвратно в безбрежную даль,
Где печаль над крылатой мечтой не властна,
Где лишь море, да небо, да ночь, да луна!
Корить Ривьерой не дерзай
Наш берег Крыма благодатный,
Прогресса вымысел развратный,
С твореньем Божьим не ровняй!
Там европейский пошлый глянец
В курзалах, виллах и садах;
А здесь на девственных горах
Востока знойного румянец.
Там паровоза свист и гром,
Рулетки стук, бряцанье злата;
А здесь природа мирным сном
И чистой негою объята.
О, предпочту ль красе простой
Приманки лжи и лицемерья —
Нарядной дамы. шлейф и перья —
Чадре татарки молодой.
Мне берег этот мил и дикой красотой
Кругом столпившихся утесов, и узором
Пестреющих холмов, и неба синевой,
И моря южного целительным простором;
Но всех его красот дороже для меня
Душе лишь внятное, незримое для ока
И в сумраке ночей, и в теплом свете дня
Дыхание востока…
Внимаю ль, как журчат таинственно ручьи
Под влажной зеленью в ущельях меж скалами,
Скрипучую ль арбу встречаю по пути,
В горах влачимую ленивыми волами,
И песнь унылую татарин в ней поет;
А там, где стелется по склону виноградник,
За стенкой на коне, как призрак, промелькнет
В чалме угрюмый всадник.
Иль в чуткой тишине, когда угаснет день,
И кипарисная в саду моем аллея
Кидает черную, задумчивую тень,
Под взором месяца, в молчанье цепенея;
И тихая волна, лепеча в полусне,
Ласкает край скалы, к воде склоненной низко,
Все шепчет, говорит и напевает
Восток! он близко, близко!
И жадно с берега в таинственный простор
Подолгу я смотрю, – и там, вдали туманной,
Красою знойною мой опаляя взор,
Рисуется в мечтах мне край обетованный;
Встает усопший мир и светит вновь очам
И просится душа на древний клич Пророка,
Туда, к развалинам, пустыням и гробам
Священного Востока!
Ознакомительная версия.
