Ознакомительная версия.
В. Дмитриев
Чабан не спит; он караулить стадо.
Ему подвластна вся нагорная страна,
Ему ни почестей, ни золота не надо —
С одной природою душа его дружна.
Он царь овец; на свете нет вернее стражи
Могучих псов его: ничтожный взмах руки —
И дерзкого врага костей не станет даже;
Их раздробят в куски блестящие клыки.
Поднявшись из долин на гордые вершины,
По целым месяцам чабан один живет;
У ног его леса; чудесные картины
Он видит, лишь в горах огонь зари блеснет:
Внизу, как сладкий сон, лазоревое море,
Над берегом платан и темный кипарис,
Вверху орлы, застыв, висят в немом просторе;
Над зеленью долин седой обрыв повис.
С веселым грохотом со скал бегут потоки…
Прекрасный, дивный мир открыть со всех сторон;
Любуясь им, чабан далекий, одинокий,
Стоить у серых скал в забвенье погружен.
Ему желания и страсти недоступны;
Как горных вод струя, душа его чиста…
Что человек ему, и жалкий и преступный,
Когда вокруг такая жизнь и красота!
Охвачен цепью гор, на берегу отлогом,
Гурзуф пленительный под мерный шум волны
Стыдливо задремал, как бы служа порогом
Для входа в райский край небесной стороны.
Задумчив кипарисов ряд остроконечный,
Шумлива тополей зеленая семья,
Янтарный виноград в дремоте внемлет вечной
Бессвязной болтовне кристального ручья.
На камни, на стволы вползает плющ зеленый;
Платан раскинул свой заманчивый шатер;
У ног его шумит волна неугомонно,
А в глубин ветвей – певцов залетных хор.
Необозрим простор лазоревого моря;
Певучих волн его однообразный шум
Дает душе покой – и не узнаешь горя:
Оно мельчает вдруг под властью новых дум.
Сидеть у берега и слушать, слушать вечно,
Глядеть, как за волной погибшей новый вал
Взбегает на скалу в тревоге бесконечной, —
Вот созерцанье, вот забвенья идеал!
Море беснуется, стонет,
Волны как горы вздымает,
С ревом их гонит и с грохотом бьет о гранит,
Гложет утес и шатает,
Жадно обломки хоронит,
Вновь набегает и диким проклятьем гремит…
Тучи с востока несутся,
Дышат зловеще бедою,
Ринуться в битву, как демонов сонмы спешат…
Птицы над бездной морскою
В хищном предчувствии вьются…
Заревом адским пылает багровый закат…
Только испытанный в спорь,
Гор своих витязь могучий,
Смотрит Ай-Петри спокойно с лазурных высот;
Знает: рассеются тучи,
Стихнет бессильное море,
И в ореоле победное солнце взойдет.
Здравствуй, Черное море, невольный мой друг!
Я тебя полюбил, покоренный тобой;
Для тебя изменил я лесам… но не вдруг
Ты так властно моей овладело душой.
Из далекой страны, где подолгу снега
Пеленой серебристой лежать на полях,
Я впервые пришел на твои берега
С затаенной тоской о дремучих лесах.
Расцветала весна, распускались цветы,
Все стремилось на встречу весне молодой;
На широком просторе раскинулось ты,
В полудреме журча темно-синей волной.
Но твоя красота не смутила меня,
И тоску усыпить песни волн не могли:
Снился север мне все, и до слуха, звеня.
Доносилися песни родимой земли.
На твоих берегах, но я жил не тобой,
И я к ласкам твоим глух и холоден был
О других берегах изнывал я душой,
Потому что других грустных ласк не забыл.
Под лобзанием знойных весенних лучей
Ароматенее все становились цветы,
И под пение волн, в сумрак южных ночей,
Вдруг мне в сердце прокрались иные мечты.
Я не мог побороть страстной жажды в себе,
Я не мог потушить жара в бурной крови,
И, бессилье сознав, покорился тебе,
Опьяненный, отдался я новой любви.
Стало счастьем моим – любоваться тобой.
Стало счастьем моим на твоих берегах
Отдыхать, слушать волн непокорных прибой,
Позабыв о дремучих, зеленых лесах.
Знают южные ночи да звезды о том,
Как тебя я любил горячо, глубоко,
Как я гимны слагал на просторе ночном,
Уносясь на ладье в ширь твою далеко.
Я тебя полюбил… Но пришлося с тобой
Ань проститься, оставив твои берега,
И вернуться опять в край холодный, лесной,
Где лежат на полях пеленою снега.
Все родное когда-то и близкое мне,
Все, о чем я так долго не мог позабыть,
Показалось мне чуждо в холодной стране,
Потому что тебя я не мог разлюбить.
Знают севера ночи да звезды о том,
Как я плакал, твою вспоминая волну,
Как я песни слагал на просторе ночном,
По сугробам носясь, волю дав скакуну.
На родной сторон – я был сердцем чужой
И лесам, и полям, и всему, что вокруг:
О тебе я мечтал, жил я только тобой,
Всюду волн твоих говор мне чудился, друг!
И вот снова теперь у тебя я в гостях
Но разбитый уже непосильной борьбой;
Дай же мне на знакомых твоих берегах
Отдохнуть утомленной, изнывшей душой.
Не буди в моем сердце уснувшей мечты,
Не мани меня счастьем промчавшихся дней,
Но, как искрений друг, обласкай меня ты,
Нежным шепотом волн убаюкай скорей.
Море дремлет. Тишь немая.
Серебристый луч луны
Отражается, играя,
На поверхности волны.
Море дремлет… А давно ли
Под грозой возмущено,
С ревом гнева, с жаждой воли
Волновалося оно,
И валы его бежали
Как полки на берега
И угрюмо отражали
Скалы грозного врага.
Вновь все тихо – даль и горы,
И умолкшие леса....
Звезд таинственные хоры
Говорят про чудеса.
И невольно звуки рая,
Грезой странною полны,
Волны слушают, качая
Луч трепещущей волны.
Утро спит. Молчит волна.
В водном небе тишина.
Средь опаловых полей
Очертанья кораблей
Тонким облаком видны
Из туманной белизны.
И, как, сон, неясный сон,
Обнял море небосклон,
Сферы влажные стеснил,
Влагой воздух напоил.
Все прозрачней, все
Очертанья кораблей.
Вот один, как тень, встает,
С легкой зыбью к небу льнет.
Сонм пловцов так странно тих,
Лики бледные у них.,
Кто они? Куда плывут?
Где воздушный их приют?
День порвал туман завес —
Дня не любит мир чудес.
В ширь раздался небосвод,
Заалела пена вод —
И виденья – корабли
Смутно канули вдали.
Крым. 1898
За нами месяц, пред нами горы,
Мы слышим море, мы видим лес.
Над нами вечность, где метеоры
Сгорают, вспыхнув, во мгле небес.
Темнеет вечер. Мы ждем ночлега,
Мы ищем счастья, но счастья нет.
Слабеют кони, устав от бега;
Бессильны грезы сожженных лет.
Ленивым шагом мы едем кручей.
Под нами гаснут уступы гор.
Мы любим бездну и шум могучий,
Родного моря родной простор.
Уж близко, близко. Уж манит взоры
Огней селенья призывный свет.
За нами месяц. Пред нами горы.
Мы ждали счастья, но счастья нет.
Крым. 1898
Роскошной природы роскошна картина,
По берегу моря рукой исполина
Разбросаны горы высокой грядой, —
Лазурное море жемчужной волной
Подножья скалистых вершин омывает,
Играя, волна за волной набегает
И, с шумом ударясь о берег крутой,
Катится назад серебристой каймой,
Вдоль берега след оставляя; и полны
И ласки, и неги шумящие волны.
Несутся по ветру они издалека, —
Волшебные сказки о чарах востока,
О царствах, сокрытых в морской глубине
Утесам-гигантам лепечут они;
И к морю склонились утесы, внимая
Легендам далекого, чудного края.
Роскошной природы роскошна картина.
По берегу моря рукой исполина
Разбросаны горы высокой грядой, —
Свинцовые тучи нестройной толпой,
Как тени, в скалистых ущельях теснятся
И выхода ищут… чернеют… клубятся…
Скрываются горы в туман и мать,
Морщины легли на скалистом челе,
Нахмурили брови свои великаны,
И к морю с вершин уж сползают туманы.
Но небо над морем прозрачно и ясно,
Грозят облака ему бурей напрасно:
Полдневного солнца живительный луч,
Рассеяв ряды неприязненных туч,
Опять по холмам и ущельям играет
И горные кедры и сосны ласкает.
Вдали от докучных волнений и бед,
На лоне природы душой отдыхаю…
Мой друг! Я тебе мой горячий привет
Отсюда на крыльях орла посылаю.
* * *
Веет влажным дыханием море
На горячий полуденный зной,
В белых гребнях – в жемчужном
набегает волна за волной.
Вьются чайки, но шумным прибоем
Заглушаются их голоса,
А вдали все объято покоем
И на море сошли небеса…
По садам и по горным извивам,
Где б ни пал очарованный взгляд,
Тонки станом, в наряде красивом
Капа рисы рядами стоят.
И весь берег глухим полукругом
Опоясали горы вдали,
Чтобы зимним, бушующим вьюгам
Не достигнуть цветущей земли!
* * *
И море, и солнце… Как дивен простор.
Мы бросили весла, подняв паруса,
И ялик, какая белая чайка летит…
Ряды кипарисов и выступы гор
Далеко… Над ними темней небеса,
А здесь, Боже мой, – как все ярко блестит!
От влаги соленой и плещущих волн,
От жгучего солнца и шири морской
Легко мне дышать, и сияет мой взор…
Жить страстно хочу я, надеждами полн, —
Не юность ли снова стоит предо мной…
И море, и солнце, и чудный простор!
Ознакомительная версия.
