Превратившись в живую мишень.
Идет охота на волков. Идет охота!
На серых хищников — матерых и щенков.
Кричат загонщики, и лают псы до рвоты.
Кровь на снегу и пятна красные флажков.
Не на равных играют с волками
Егеря, но не дрогнет рука!
Оградив нам свободу флажками,
Бьют уверенно, наверняка.
Волк не может нарушить традиций.
Видно, в детстве, слепые щенки,
Мы, волчата, сосали волчицу
И всосали — «Нельзя за флажки!».
И вот — охота на волков. Идет охота!
На серых хищников — матерых и щенков.
Кричат загонщики, и лают псы до рвоты.
Кровь на снегу и пятна красные флажков.
Наши ноги и челюсти быстры.
Почему же — вожак, дай ответ —
Мы затравленно мчимся на выстрел
И не пробуем через запрет?
Волк не может, не должен иначе.
Вот кончается время мое.
Тот, которому я предназначен,
Улыбнулся — и поднял ружье…
Идет охота на волков. Идет охота!
На серых хищников — матерых и щенков.
Кричат загонщики, и лают псы до рвоты.
Кровь на снегу и пятна красные флажков.
Я из повиновения вышел
За флажки — жажда жизни сильней!
Только сзади я радостно слышал
Удивленные крики людей.
Рвусь из сил и из всех сухожилий,
Но сегодня — не так, как вчера!
Обложили меня! Обложили!
Но остались ни с чем егеря!
Идет охота на волков. Идет охота!
На серых хищников — матерых и щенков!
Кричат загонщики, и лают псы до рвоты.
Кровь на снегу и пятна красные флажков.
[1968]
Я изучил все ноты от и до,
Но кто мне на вопрос ответит прямо?
Ведь начинают гаммы с ноты «до»
И ею же заканчивают гаммы.
Пляшут ноты врозь и с толком.
Ждут до, ре, ми, фа, соль, ля и си, пока
Разбросает их по полкам
Чья-то дерзкая рука.
Известно музыкальной детворе,—
Я впасть в тенденциозность не рискую,—
Что занимает место нота «ре»
На целый такт и на одну восьмую.
Какую ты тональность ни возьми —
Неравенством от звуков так и пышет!
Одна и та же нота, скажем, «ми»,
Звучит сильней, чем та же нота — выше.
Пляшут ноты врозь и с толком.
Ждут до, ре, ми, фа, соль, ля и си, пока
Разбросает их по полкам
Чья-то дерзкая рука.
Выходит — все у нот, как у людей,
Но парадокс имеется, да вот он:
Бывает, нота «фа» звучит сильней,
Чем высокопоставленная нота.
Вдруг затесался где-нибудь бемоль,
И в тот же миг, как влез он беспардонно,
Внушавшая доверье нота «соль»
Себе же изменяет на полтона.
Пляшут ноты врозь и с толком.
Ждут до, ре, ми, фа, соль, ля и си, пока
Разбросает их по полкам
Чья-то дерзкая рука.
Сел композитор, жажду утоля,
И грубым знаком музыку прорезал.
И нежная, как бархат, нота «ля»
Свой голос повышает до диеза.
И, наконец, — Бетховена спроси —
Без ноты «си» нет ни игры, ни пенья.
Возносится над всеми нота «си»
И с высоты взирает положенья.
Пляшут ноты врозь и с толком.
Ждут до, ре, ми, фа, соль, ля и си, пока
Разбросает их по полкам
Чья-то дерзкая рука.
Не стоит затевать о нотах спор,
Есть и у них тузы и секретарши.
Считается, что в си-бемоль минор
Звучат прекрасно траурные марши.
А кроме этих подневольных нот
Еще бывают ноты-паразиты.
Кто их сыграет? Кто их пропоёт?..
Но с нами — Бог, а с ними — композитор!
Пляшут ноты врозь и с толком.
Ждут до, ре, ми, фа, соль, ля и си, пока
Разбросает их по полкам
Чья-то дерзкая рука.
[1967—1968]
— Змеи, змеи кругом, будь им пусто! —
Человек в исступленьи кричал.
И позвал на подмогу мангуста,
Чтобы, значит, мангуст выручал.
И мангусты взялись за работу,
Не щадя ни себя, ни родных.
Выходили они на охоту
Без отгулов и без выходных.
И в пустынях, в степях и в пампасах
Дали люди наказ патрулям —
Игнорировать змей безопасных,
Но сводить ядовитых к нулям.
Приготовьтесь — сейчас будет грустно…
Человек появился тайком
И поставил силки на мангуста,
Объявив его вредным зверьком.
Он наутро пришел, с ним — собака,
И мангуста упрятал в мешок.
А мангуст отбивался и плакал,
И кричал: — Я полезный зверек!
Но зверьков в переломах и ранах
Все швыряли в мешок, как грибы, —
Одуревших от боли в капканах,
Ну, и от поворота судьбы.
И гадали они — в чем же дело,
Почему их несут на убой?
И сказал им мангуст престарелый
С перебитой передней ногой:
— Козы в Бельгии съели капусту,
Воробьи — рис в Китае с полей,
А в Австралии злые мангусты
Истребили полезнейших змей.
Это вовсе не дивное диво:
Было плохо — позвали, но вдруг
Оказалось, что слишком ретиво
Истребляли мангусты гадюк.
Вот за это нам вышла награда
От расчётливых, умных людей.
Видно, люди не могут без яда,
Ну, а значит — не могут без змей.
[1967–1968]
Будут и стихи, и математика,
Почести, долги, неравный бой,
Нынче ж оловянные солдатики
Здесь, на старой карте, встали в строй.
Лучше бы уж он держал в казарме их!
Только — на войне как на войне —
Падают бойцы в обеих армиях
Поровну на каждой стороне.
И какая, к дьяволу, стратегия,
И какая тактика, к чертям!
Вот сдалась нейтральная Норвегия
Толпам оловянных египтян.
Левою рукою Скандинавия
Лишена престижа своего,
Но рука решительная правая
Вмиг восстановила статус-кво!
Может быть — пробелы в воспитании
И в образованьи слабина.
Но не может выиграть кампании
Та или другая сторона.
Сколько б ни предпринимали армии
Контратак, прорывов и бросков,
Всё равно на каждом полушарии
Поровну игрушечных бойцов.
Где вы, легкомысленные гении,
Или вам являться недосуг?
Где вы, проигравшие сражения
Просто, не испытывая мук?
Или вы, несущие в венце зарю
Битв, побед, триумфов и могил,
Где вы, уподобленные Цезарю,
Что пришел, увидел, победил?
Совести проблемы окаянные —
Как перед собой не согрешить?
Тут и там солдаты оловянные —
Как решить, кто должен победить?
Нервничает полководец маленький,
Непосильной ношей отягчён,
Вышедший в громадные начальники
Шестилетний мой Наполеон.
Чтобы прекратить его мучения,
Ровно половину всех солдат
Я покрасил синим — прочь сомнения!
Утром вижу — синие лежат.
Я горжусь успехами такими, но
Мысль одна с тех пор меня гнетёт:
Как решил он, чтоб погибли именно
Синие, а не наоборот?
[1968]
Я раззудил плечо. Трибуны замерли,
Молчанье в ожидании храня.
Эх, что мне мой соперник — Джонс ли, Крамер ли! —
Рекорд уже в кармане у меня.
Замётано, заказано, заколото!
Мне кажется, я следом полечу,
Но мне нельзя — ведь я метатель молота.
Приказано метать — и я мечу.
Эх, жаль, что я мечу икру в Италии!
Я б дома кинул молот без труда
Ужасно далеко, куда подалее,
И лучше, если б раз — и навсегда!
Я был кузнец, ковал на наковальне я,
Сжимал свой молот и всегда мечтал
Закинуть бы его куда подалее,
Чтобы никто его не разыскал!
Я против восхищения повального,
Но я надеюсь, года не пройдёт,
Я всё же зашвырну в такую даль его,
Что и судья с ищейкой не найдёт.
А вот сейчас, как все и ожидали, я
Опять его метнул себе во вред
Ужасно далеко, куда подалее!..
Так в чём успеха моего секрет?
Сейчас кругом корреспонденты бесятся.
— Мне помогли, — им отвечаю я,—
Подняться по крутой спортивной лестнице
Мой коллектив, мой тренер и семья.
[1968]
Вдох глубокий, руки шире.
Не спешите — три, четыре!
Бодрость духа, грация и пластика.
Общеукрепляющая,
Утром отрезвляющая —
Если жив пока еще — гимнастика!
Если вы в своей квартире —
Лягте на пол, три, четыре!
Выполняйте правильно движения.
Прочь влияния извне —
Привыкайте к новизне!
Вдох глубокий до изнеможения.
Очень вырос в целом мире
Гриппа вирус — три, четыре! —
Ширится, растет заболевание.
Если хилый — сразу в гроб!
Сохранить здоровье чтоб,
Применяйте, люди, обтирания.
Если вы уже устали —
Сели-встали, сели-встали.
