С ума я, может, не сойду,
но захлебнусь от поту.
Вся жизнь уходит на еду,
дорогу и работу.
Бегут года как с гор вода,
как кони по загону.
Всю жизнь преследует беда,
как вора по закону.
Мне чей-то выстрел или нож
не предназначен вроде.
Всю жизнь подстерегает ложь
на каждом повороте.
Мне, может, мерзостная мразь
не перейдет дорогу.
Всю жизнь затаптывают в грязь,
помалу, понемногу.
Я, может, время коротать
отчасти не умею,
но жизнь проходит скоро так,
а счастья не имею.
Я, может, не умру в крови,
не грянет чей-то выстрел.
Но жизнь проходит без любви,
и жизнь проходит быстро.
2-3 декабря 1983
МАЛО ЛИ...
Мало ли людей есть в мире,
миллиардов миллион.
Часть - на трупах, часть - на лире,
люд-людской... Да мил ли он?
Мало ли на свете женщин
некрасивых, но вполне
годных для того, чтоб вещи
заменять друзьям и мне.
Мало ли мужчин на свете,
коих можно охмурить,
бесполезных, но заметьте,
мне способных шестерить.
Мало ли детей по свету
ходит, папочку кляня,
требуя его к ответу...
Все похожи на меня.
Мало ли стихов по миру
колесит из уст в уста.
А казенная квартира
все для автора пуста.
Мало ли грехов в Союзе,
порожденных от любви
к самой ненасытной музе...
Все грехи, стихи - мои.
Мало ли у нас спектаклей,
где не выдают бинокль,
где все видно так, не так ли?
Но увидеть - не дай бог.
Томилино - м. "Ждановская" - м. "Площадь Ногина" 23 декабря 1983
ПО ПРИВЫЧКЕ, ПО ПРИУЧКЕ
Люди едут в электричке
на работу по привычке,
вылезают на платформу,
все одеты в одну форму,
и выходят на дорогу,
и шагают только в ногу,
понемногу, помаленьку
унимают боль в коленках,
на бегу купив газеты,
подешевле сигареты,
забираются в метро,
где все сделано хитро,
за монету, но без мата,
валят мимо автомата,
словно землю экскаватор,
их сгребает эскалатор,
те, что слева, те летят,
те, что справа, те стоят,
снова едут в электричке
под землею по привычке,
после наверх, а потом
кто в троллейбус, кто пешком,
и сидят в учережденьях,
и в уме считают деньги,
те, что вычтут из зарплаты,
часть - в Фонд Заработной Платы,
часть - в защиту Така-Туки...
так сидят, устав от скуки,
совмещают перекуры,
шуры-муры и амуры,
заседают до шести,
а пора домой идти,
забегают в магазины,
постоят час с половиной,
позвонят кому не надо,
заберут дитя из сада,
глубоко вздохнут, потом
кто в троллейбус, кто пешком,
забираются в метро,
где все сделано хитро,
после наверх, наверху
часть - к запретному греху,
часть - к познанию в пивзале,
и в толкучку на вокзале.
Люди едут в электричке
в гнезда-норы по привычке,
в электричке и в толкучке,
по привычке, по приучке,
и выходят на дорогу,
и шагают только в ногу...
Оно в ногу, может, просто,
но они идут по мосту,
все идут и ждут аванса,
а дождутся резонанса.
6-7 января 1984
ЗАКАЗ ХУДОЖНИКУ
Нарисуйте меня некрасивым,
покажите рожденье греха,
напишите прилив сине-синим,
и добавьте огрехи стиха.
Грудь расплющьте до боли, до хруста,
клочья сердца - вразброс на полу,
и вокруг: ничего, пусто-пусто,
только мяч и гитара - в углу.
Наверху, вместо лампы, проводка,
на проводке - бутылка, а в ней
или чисто пшеничная водка,
или сносно дешевый портвейн.
А на женщин - ни толики краски!
Моя совесть должна быть чиста:
на сей день, может фея из сказки
мало-мальски достойна холста...
Мне плевать: акварель или пастель
(ведь шедевр, он всегда, - на века),
только сделайте так, Вы же - Мастер,
чтоб с картины на землю текла,
как вода из дефектного крана,
ало-алая теплая кровь.
И последнее (пусть это странно):
назовите картину: "Любовь".
12 января 1984
ЛЮБОВЬ КАТАЕТСЯ ПО КРУГУ
Любовь катается по кругу,
зря людям нервы теребя.
Так, в неурочный час досуга,
я взял и полюбил тебя.
Любовь катается по кругу,
живет, балдеет, гнет свое.
Ты познакомила с подругой,
я взял и полюбил ее.
Любовь катается по кругу,
Подруга привела своих
подруг. И, позабыв подругу,
я взял и полюбил всех их.
Любовь катается по кругу,
зря людям нервы теребя.
Я снова был с твоей подругой,
а через день любил тебя.
Любовь катается по кругу,
цена билета: по рублю.
Вы мне ответьте в час досуга,
кого ж я все-таки люблю?
Ее? Или ее подругу?
Или подруг ее подруг?
Любовь катается по кругу!
И круг не разорвать!...
А вдруг?
Москва - Коренево. 19 января 1984
КОРОЛЬ БЕЗ ИМЕНИ И СЛАВЫ
Пусть страсть питают к славе
валеты и тузы.
Мне лично слава давит
на мочевой пузырь.
Пусть кончено с элитой,
и туз валету брат.
Но если карта бита,
кто будет виноват?
Пусть есть билет на драму,
и есть билет в балет.
Но как поделят даму
туз, скажем, и валет?
Ну, пусть валет подарит
тузу игру страстей,
по паре всякой твари.
А разница мастей?
Ну, пусть кто в масть, тот меньше
расходует рубли
на интервью и женщин.
А что же короли?...
Король не будет гнаться
за бабой и рублем.
Зато он будет зваться
средь голи королем!
Без санкций, но с азартом
король готов служить
простейшим смертным картам...
И пусть он будет ж и т ь
за перенос реалий
глаголом на листок
в опале и в подвале
с окошком на восток...
Пусть я - "король" в кавычках,
пусть - не король совсем.
Ни кредо, ни привычка:
быть всем и быть ничем!
Пусть пьют низы и пешки,
пусть ведают верхи,
пусть мир дичает в спешке...
А я пишу стихи.
И пусть стремятся к славе
валеты и тузы.
Мне лично слава давит
на мочевой пузырь.
21-22 января 1984
ГРАНЬ
Яне Б.
Таких, как Вы, прекрасных дам
немного на Руси.
Нет сил сказать всю правду Вам,
но и солгать нет сил.
Я поздно Вас узнал (увы).
Вы - лучик чистоты.
Я больше не могу на ВЫ,
я так хочу на ТЫ!
Ты будешь по земле ходить,
безгрешностью скользя.
Тебя нельзя не полюбить,
а полюбить - нельзя!
Москва-Коренево. 25 января 1984
СОБИРАТЕЛЬНОМУ ОБРАЗУ
Ты пудру по лицу размажешь
и густо напластаешь тушь,
пойдешь и никому не скажешь,
что у тебя есть сын и муж.
Войдя в покои ресторана,
за столик сядешь к негру Джо.
Ты четко знаешь: еще рано,
и потихоньку пьешь крюшон...
Твой муж сидит один в квартире,
ест в сухомятку хлеб и сыр,
глядит футбольный матч в эфире
и нервно теребит усы.
"Спартак" в атаке, муж доволен
и про тебя совсем забыл.
Он любит, но футболом болен...
Гуляй... Гаврилов гол забил.
... Под звуки старенького румбо
тебя уводит черный франт,
чтоб в общежитии Лулумба
ты обрела любовь и франк...
Твой сын блюет на спорт и школу,
смешав с портвейном чистый спирт.
Он где-то в Химках полуголый
с лимитчицей из Пензы спит.
Его подруга истерична
не потому, что потому...
А потому, что венерична
и знает, что несет ему.
... Твой властелин ночи чернее,
чернеет русская душа.
В далекой маленькой Гвинее
его отец - большой паша.
И ты домой придешь под утро,
муж на работе, сына нет.
В твоих глазах - блеск перламутра
от горстки чуждых нам монет.
В твоих слезах - пороки женщин!
Не те друзья, семья не та.
А тут и деньги есть, и вещи,
и за душою... пустота.
24 февраля 1984
В ЛЕНИНСКОЙ БИБЛИОТЕКЕ
В ленинской библиотеке
нет мест сну или потехе,
нет мест циникам и хамам,
но есть вход прекрасным дамам.
Женщины какие стали,
изучают свойства стали.
Хоть у каждой грудь упруга,
все - на месте, но супруга
нет. Ведь если все на месте,
то не значит - быть невесте.
И, превознемогая скуку,
лезут женщины в науку
как с трудом влезают в джинсы,
и ломают старый принцип,
пережевывая книги
и выдумывая фиги.
А мужчины, те - под стать им,
тоже лезут, черти, кстати.
Стать мечтают докторами.
Под надутыми парами
скачут в сумраке за таксой,
перепрыгивая Маркса,
силятся сбежать от лени...
Улыбаясь, смотрит Ленин.
... Все, как правило, женаты,
не бедны и не богаты.
Будущие кандидаты
не ознаменуют даты
ни рождением, ни смертью,
ни строкой письма в конверте,
ни открытием, тем боле
не гореньем вкупе с болью.
Возраст их не ограничен,
дух материи первичен.
Лица их пока угрюмы
и недороги костюмы.
Но они вполне отличны
