Роберт Рождественский - Собрание стихотворений, песен и поэм в одном томе

Скоро полночь.
                     Грохочут шаги в тишине…
Отражаясь от каменных стен и веков,
эхо памяти
медленно плещет во мне…
Двести десять шагов,
                            двести десять шагов…
Через все, что мы вынесли,
                                    превозмогли, —
двести десять шагов
непростого пути…

Вся история
нашей живучей
Земли —
предисловие
к этим
двумстам десяти!..
Двести десять шагов,
                            двести десять шагов.
Мимо долгой,
бессонной
Кремлевской стены.
Сквозь безмолвье
                       ушедших в легенду
                                                полков
и большую усталость
последней войны…

Память, память,
                     за собою позови
в те далекие,
промчавшиеся дни.
Ты друзей моих ушедших
                                  оживи,
а друзьям живущим
молодость верни.
Память, память,
ты же можешь!
                    Ты должна
на мгновенье
эти стрелки повернуть.
Я хочу не просто вспомнить
                                      имена.
Я хочу своим друзьям
                             в глаза взглянуть.
Посмотреть в глаза
и глаз не отвести.
Уставать,
            шагать
                     и снова уставать…

Дай мне воли
до конца тебя
                  нести.
Дай мне силы
ничего
         не забывать.

Пока в пространстве
                            кружится планета,
на ней,
пропахшей солнцем,
никогда
не будет дня,
                 чтоб не было
                                   рассвета,
не будет дня,
                 чтоб не было
                                   труда!..
Так было
в нашей жизни быстротечной:
пришел
           в победном реве
                                 медных труб,

взамен войны —
Великой и Отечественной —
Великий
и Отечественный
труд!..

Вся жизнь
              как будто начиналась снова
в бессонной чехарде
                           ночей и дней.
И это было легче ненамного,
чем на войне.
А иногда —
                трудней…
Великий труд,
                   когда забот по горло.
Огромный труд
                     всему наперекор…
Работа шла
не просто для прокорма.
А в общем-то,
                   какой там был
                                      прокорм!
Кусок сырого
                  глинистого хлеба.
Вода
      из безымянного ручья.
И печи обгорелые —
до неба
торчащие
             над призраком жилья.
Такая память
                 нас везде догонит.
Не веришь,
так пойди перепроверь:
два дома неразрушенных —
                                      на город!
Один мужик —
                     на восемь деревень!..
Расскажешь ли,
                    как, отпахав,
                                    отсеяв,
споткнулись мы
о новую беду
и как слезами
                  поливали землю
в том —
выжженном —

сорок шестом
                  году!
Как мышцы затвердевшие
                                   немели
и отдыха
не виделось вдали…
Мы выдержали.
Сдюжили.
Сумели.
В который раз
                   себя
                         превозмогли…
Свою страну,
                 свою судьбу врачуя,
мы
не копили силы про запас.
И не спасло нас
                     никакое чудо.
А что спасло?
Да только он и спас —
Великий и Отечественный.
Только!
Помноженный на тысячи.
Один…

Пусть медленно,
пусть невозможно долго,
но праздник наш
                       поднялся из руин!
Поднялся праздник
и расправил
                плечи.
Разросся,
подпирая облака…

Что ж,
завтра будет проще?
Будет легче?
Наоборот:
сложней
           наверняка!..
Уже сейчас —
совсем не для забавы —
заводим мы
               незряшный разговор:

какая магистраль
                       нас ждет
                                  за БАМом?
Где он лежит —
грядущий Самотлор?..

…Распахнуты сердца.
Открыты лица.
Тайга стоит
                уже в заре по грудь.
Стартует утро.
Царствует и длится
Великий труд.
                   Отечественный труд!
На стройках,
                 на полях
                             и на дорогах,
в столичном гуле,
в деревнях глухих,
на самых мудрых
                       синхрофазотронах
и в самых немудреных
                              мастерских!
Не надо
снисходительной гримасы
по поводу
«не той величины».
Ведь есть не только
                          БАМы и «КамАЗы» —
есть неизбывный
общий труд
страны!
Где без обид
                 несут свои заботы,
вершат
         свои нелегкие дела
обычные совхозы
и заводы,
которым нет ни славы,
                              ни числа.
Не слишком-то надеясь на везенье,
живет страна,
мечтая и терпя.
Слесарит,
            инженерит,
                           пашет землю.
И верит в жизнь.
И создает
             себя!

Труд
правит
миром!
Он пьянит,
               как брага!
Он объявляет:
                   все иль ничего!
А без него
любое знамя —
тряпка!
Любое слово без него —
мертво!
Великий
           от великого усилья,
вознесший над страной
                               крыло свое.
Отечественный!
Ибо в нем —
                  Россия
и сестры
равноправные
ее!..

Пока в пространстве
                            кружится планета,
на ней —
пропахшей солнцем —
никогда
не будет дня,
                 чтоб не было
                                   рассвета!
Не будет дня,
                 чтоб не было
                                   труда!

Все когда-нибудь
                       делают шаг
                                       за порог.
Жизнь у всех —
на дорогах бренных…
А мечтаю я
               о пятилетке дорог.
Не абстрактных.
Вполне конкретных…

Вы прислушайтесь:
души людские
                   томя,
в черноземах
                 и в глинистой жиже
стонут в голос,
воют,
ревут ревмя
на конкретных дорогах
                               машины!
Даже если какая беда пришла,
то доехать
              в средине марта
от села одного
                   до другого села —
ни рессор не хватит,
ни мата!..
Понимаю,
              что очень огромна страна,
допускаю,
             что мы не боги.
Знаю:
в слове «до-ро-га»
                        звенит цена, —
дорогие нынче
дороги!..

Ладно, дорого…
Что ж,
        нагрузили – вези.
Песни пой,
себе в утешенье…
Ну а хлеб,
             лежащий
                         в целинной грязи!
Он —
дешевле?!
А далекие рейсы,
                      будто на приз?!
(«Доберется!..
Авось не утонет»)?!

Разве долгий подвиг —
                               шоферский риск —
ничего
не стоит?!.
А колдобины
                 на ежедневном пути
(чуть расслабишься —
треснет шея)?!.
А сама невозможность
                              проехать,
                                          пройти?!
Разве это —
дешевле?

Не хочу, торопясь,
                        предвещать закон,
сгоряча
городить напраслину.
Но в Державе такой,
                           в Государстве таком
бездорожье —
уже безнравственно!
Это – факт!
И дело не в чьей-то
                          молве.
Я
намеренно не стихаю…
(Не ищите поэзии
в данной главе!
Не считайте ее
                    стихами!..)
Не стихи
пишу —
хриплым криком
кричу.
Не себе
          прошу —
для Отчизны
хочу.
Для нее —
              океанами стиснутой,
драгоценной,
одной,
единственной!
Для которой мы трудимся
                                   столько лет,

для которой
поем и печалимся…
Недоступного нет,
                        невозможного нет,
если только миром
навалимся!
Если только – с сердцем,
                                   с умом,
                                            с душой…
И Дорога наша
                    сквозь время,
та,
которая пишется
                       с буквы большой,
станет
к нашим потомкам
добрее!..

Всей наивностью
                       этих спешащих строк,
всею ширью Земли,
всею далью
я мечтаю
            о пятилетке дорог, —
самой трудной мечтой
мечтаю…
За такое
           можно отдать и жизнь,
если это приблизит
сроки…

А сегодня, по-моему,
                           коммунизм
есть
Советская власть
плюс дороги!