Карнавальная, частушечная, ерническая стихия соседствует в новой книге Данилы Давыдова с мучительной «постгуманистической» нотой: вопросом о возможности жизни, сознания, мышления и языка на фоне вечного молчания бесконечных пространств и грядущих изменений самой природы человека. В том, как эта тема звучит у автора, есть что-то паскалевское, совмещающее переживание «двух бездн» и яростную попытку преодолеть завороженность ими посредством беспрецедентного вселенского скандала – существования на фоне этих огромных безмолвных пространств в смертных животных телах мыслящего поэтического сознания. Данила Давыдов (р. 1977) живет в Москве. Книги стихов: «Сферы дополнительного наблюдения» (1996), «Кузнечик» (1997), «Добро» (2002), «Сегодня, нет, вчера» (2006), «Марш людоедов» (2011), «Все-таки непонятно, почему ты не дозвонился», «Нечего пенять», «На ниточках» (все три – 2016), «Новеллино» (2017). Книги прозы «Опыты бессердечия» (1999) и «Не рыба» (2021). Автор многочисленных литературно-критических публикаций, часть которых собрана в книге «Контексты и мифы» (2010). Премии «Дебют» (2000), «ЛитератуРРентген» (2009), «Московский наблюдатель» (2015) и специальный диплом «Anthologia» (2009) за критическую деятельность. Удостоен Международной отметины им. отца русского футуризма Давида Бурлюка, вручаемой Академией Зауми.
всего я сам не свой
качал сидел понурясь головой
но встречу я тебя немедля изувечу
мне ненавистен неразумный люд
мне отвратителен интеллигентский блуд
пускай бы с органами лучше половыми
а вам не люб поскольку лют
но мало лют и несколько минут
осталось мне законно рассчитаться с часовыми
не надо радости и горести не надо
когда растет из собственного взгляда
тот родовой, надменный тот палач
мне ничего не надо, только у ограды
стоят неведомые чьи-то чады
давай, палач, ты будешь их теперь стеречь
2
не буду не буду
я за денежку нанялся
говорили нету чуда
говорили полчаса
а ты вот снова воскресаешь
и продолжаешь говорить
зачем же ты дружок страдаешь
не лучше ль просто бы повыть
снова рублю
как снасть кораблю
ничего не пойму
нужно ль самому
ничего не хочу
хоть мне всё по плечу
ничего, ничего
не рассказывай о
«жил на свете конрад лоренц…»
жил на свете конрад лоренц
пас своих гусей
он любил чтоб мир был явлен
он ходил босой
как толстой который тоже
впрочем мира не любил
но ведь чем-то ведь похожи
каждый победил
Готовясь к летовской конференции
купи древесную игрушку
и подари на улице
тому, кто шёл за тобой
и потом не оглядывайся,
упаси тебя Господь,
не оглядывайся
«человек выходит в майке…»
человек выходит в майке
а на ней «не надо слов»
ну и сразу растерзали
потрясателя основ
потому что надо чотко
кто ты, за кого, зачем
и не корчи идиота –
без тебя вот так проблем
главное чтоб был порядок
даже в перечне вражин
если нет, то непорядок
уничтожим, удружим
«в жопу укололи зонтиком…»
в жопу укололи зонтиком
или дали чашку кофе не вполне ту –
это как бы и не переход за черту,
это бросанье какой-то кости
тем, кто кости только и ждут.
они всё заранее знают, но только потом придут
«пересмотр некоторых исторических сценариев…»
пересмотр некоторых исторических сценариев
зависит от нас
зависит от коллективного действия
от индивидуального ума
пересмотр некоторых антропологических сценариев
никак от нас не зависит
зависит от эволюционных процессов
от внезапных астрономических событий
здесь следовало бы перейти к синтезу
но синтеза не будет
будет лишь утомлённая привычность иронии
по отношению к тому, что нельзя терпеть
«когда казалось бы всё на месте…»
когда казалось бы всё на месте
всё устаканилось, тишина
мы совершаем какое-то действие
точнее, не совершаем, и вот ведь, на
нас внезапно бросаются силы
не сотворенные ничьей рукой
прости, моя милая, прости, мой милый,
но вот они – тишина и покой
нельзя оставить всё так, как было
хотя оно и неясно как
ты знаешь, милая, да, я знаю, милый
это всё небессмысленный, но пустяк
я опасаюсь открытых окон
оттуда будущее так и прёт
промозгла степь, но затхл кокон
с какой стороны ни глянь – это вот
окажется рядом, что твой избыток
всепонимания, что твой навяз.
не так уж и плохо, а мы-то, мы-то?
а мы – бесконечный такой рассказ
«(я знаю, что для меня приготовлено в комнате 101)…»
(я знаю, что для меня приготовлено в комнате 101)
и да, ничего значительного не создав,
еще не становишься поводом для шуточек, нет, остаешься
чем-то вроде человека, уверенного, что в общем-то
правила соблюдены, в общем-то всё нормально – ну,
то есть не хуже, чем у других, даже получается,
что и получше.
несмотря на, ну сами понимаете.
всё равно это-то по нашим временам вообще
(они розовые или бесцветные, они шевелятся,
они шевелятся)
«почти незримый человечек…»
почти незримый человечек
в темно-малиновом кашне
стоит, и то, что еще видно, прячет
и это неприятно мне
недружелюбный иноземец
идет возможно за едой
интеллигентен и приземист
не ведает, кто я такой
бог с ними, унестись б туда
где гусеницы и баобабы
где сильные взаимодействья слабы
а слабые сильны как никогда
«матвею валентиновичу снится до сих пор…»
матвею валентиновичу снится до сих пор
как на одном киносеансе чапаев выплывает,
как на следующий же день солнце встает на западе,
ну, или как поглядеть,
где-то там, возможно, вообще не встает,
но, как ни посмотри, это ничего не меняет
мир, спровоцированный и поколебленный,
ты сам и не заметил, думает матвей валентинович,
что с тобой это неоднократно уже бывало,
но вновь и вновь, отмечает он, новый шаг
отменяет предыдущий, будто бы
и воскресенье не было чудом
«кто ходит в гости по утрам…»
кто ходит в гости по утрам,
тому просыпаться трудно,
а хозяевам-то вовсе лечь
еще пока не удалось
пока немыслимые игры
ты ведешь
