НОЧУЮ В ДОМЕ ПОЧТЕННОГО ЦЗАНЯ
Как же вы оказались в заброшенных этих краях,
Где осенние ветры тоску нагоняют и страх?
Под дождем увядают кусты хризантем во дворе,
Опадают под инеем лотосы в старых прудах.
Только вы остаетесь по-прежнему духом крепки,
Понимая, что все в этом мире лишь пепел и прах.
Вот мы встретились снова, беседуем ночь напролет,
И сияет для нас золотая луна на холмах.
Почтенный Цзань — настоятель одного из буддийских монастырей Чанъани, который некогда помог Ду Фу бежать из города, захваченного мятежниками Ань Лушаня.
"…Понимая, что все в этом мире — лишь пепел и прах" — Ду Фу не был верующим буддистом, и эту строку следует расценивать как своеобразный комплимент наставнику Цзаню, от лица которого поэт и пишет о том, что все в этом мире изменчиво и иллюзорно.
ТРИДЦАТЬ СВЯЗОК ЛУКА, ПРИСЛАННЫЕ ОСЕННИМ ДНЕМ ОТ ОТШЕЛЬНИКА ЖУАНЬ ФАНА
За дощатым забором, где добрый отшельник живет,
Овощами на грядках всю осень богат огород.
Свежим луком зеленым (не высохла даже роса)
Он наполнил большую корзину подарок мне шлет.
Я сравню этот лук с разнотравьем зеленых полей,
А головки хрустящие яшмы отборной белей.
Стариковские годы мне холодом сводят живот,
Но наваришь горячего супа, и жить веселей.
Дряхлею с годами, ленивый и глупый старик,
О завтрашних нуждах задуматься мне недосуг,
Захочется есть расспрошу о богатых краях;
Замерзнув, подумаю: вот бы уехать на юг!
Сейчас в Ханьюане, хотя наступает зима,
Похожа на осень прохлада ноябрьских дней.
Деревья и трави не начали даже желтеть,
А горы и реки манят красотою своей.
В Каштановом городе тоже неплохо живут:
Поля и луга обступают высокий хребет,
Крестьяне готовят на ужин дешевый батат,
И дикого меда нетрудно найти на обед.
Ростками бамбука мы сможем украсить наш стол,
Для рыбного промысла лодку сумеем нанять.
Хотя говорят, что дорога туда далека,
Привыкнув к скитаньям, я в путь собираюсь опять.
В Циньчжоу живем мы у самых дорог столбовых:
По правде сказать, опасаюсь я жизни такой,
Ведь я по натуре не склонен к мирской суете
И даже в горах остаюсь со своею тоской.
В долинах Циньчжоу не встретишь причудливых скал,
Поля гарнизонные скудный дают урожай.
Ну, чем же под старость сумею утешиться здесь!
И вот покидаю я этот безрадостный край…
Окрасил закат одинокую крепость в горах,
Встревожились птицы на башнях стены городской.
В ночной темноте мы в далекий отправились путь,
Чтоб утром коней напоить родниковой водой.
Рассыпались в небе осколки мерцающих звезд,
Во мгле предрассветной густые туманы легли.
О, как велико ты, пространство земли и небес!
Дорога моя исчезает в бескрайней дали.
Стихотворение написано в ноябре 759 года, когда Ду Фу с семьей, прожив полтора месяца в пограничном городке Циньчжоу, снова отправлялись странствовать.
Если б смерть разлучила нас
Я бы смирился, поверь,
Но разлука живых
Для меня нестерпима теперь,
А Цзяннань — это место
Коварных и гиблых болот,
И оттуда изгнанник
Давно уже писем не шлет.
Закадычный мой друг,
Ты мне трижды являлся во сне,
Значит, ты еще жив,
Значит, думаешь ты обо мне.
Ну, а что, если это
Покойного друга душа
Прилетела сюда,
В темноту моего шалаша?..
Прилетела она
Из болотистых южных равнин,
Улетит — и опять
Я останусь во мраке один.
Ты в сетях птицелова,
Где выхода, в сущности, нет,
Где могучие крылья
Не в силах расправить поэт.
Месяц тихим сияньем
Мое заливает крыльцо,
А мне кажется — это
Ли Бо осветилось лицо.
Там, где волны бушуют,
Непрочные лодки губя,
Верю я, что драконы
Не смогут осилить тебя.
Цзяннань — местность к югу от реки Янцзы.
Дракон — в китайской мифологии покровитель водной стихии.
Из цикла "В 759 ГОДУ ПОСЕЛИВШИСЬ В УЕЗДЕ ТУНГУ, СОЧИНИЛ СЕМЬ ПЕСЕН"
II Длинная лопата! Длинная лопата с ручкой деревянной,
Стала ты отныне для меня единственной надеждой.
Желтого батата не найти под горным толстым снегом,
Не спасут от ветра старые заплаты, тощие одежды.
Вот бреду устало со своей лопатой и пустой котомкой,
Плачут мои дети в утлой комнатенке за глухой стеною.
До чего тоскливо! Я вторую песню допою лихую,
Пусть в домах напротив слушают cоседи и грустят со мною.
III У меня есть братья, у меня есть братья в стороне далекой.
Кто из них троих прежних сил своих сохранил немного?
Суждено всю жизнь расставаться нам — не дождатьcя встречи,
И степная пыль поднялась вокруг — не видна дорога.
На восток летят гуси чередой, журавли — за ними,
Как бы я хотел унеcтиcь им вслед и до вас добраться!
Эту третью песнь трижды пропою. До чего тоскливо!
Если здесь умру, то моих костей не найти вам, братцы.
"У меня есть братья, у меня есть братья в стороне далекой" — Двоюродных братьев Ду Фу раскидала в разные концы страны война, вызванная мятежом Ань Лушаня, и поэт не получал от них даже писем.
Солнце вечернее, спрятавшись в вязах и тутах,
Греет усталого путника старое платье.
Много чудесного встретив на горных дорогах,
Вдруг у небесной черты оказался опять я.
Всюду встречаются лица людей незнакомых,
Срок возвращенья домой никогда не настанет.
Воды великого Цзяна стремятся к востоку,
Так же томительно тянутся годы скитаний.
В городе славном есть много усадеб цветущих,
Даже зимой в них деревья покрыты листвою.
Всюду разносится имя чудесного града:
Флейты поют и свирели звучат надо мною.
Дивно звучат, но внимает им путник с печалью,
С берега глядя на быструю воду речную.
Птицы летят — возвращаются в старые гнезда,
Мне ж никогда не увидеть сторонку родную.
Вот и луна на небо вышла ночное,
Звезды вокруг замерцали трепещущим светом.
С давних времен люди привыкли к скитаньям,
Мне ль одному думать с тоскою об этом!
В последние дни декабря 759 года Ду Фу с семьей добрались до Чэнду, Южной столицы китайской империи, в пригородах которой поэт построил свою знаменитую Соломенную хижину.
Великий Цзян — река Янцзы, самая большая на юге.
МОЙ БРАТ ВАН ПЯТНАДЦАТЫЙ, СЛУЖАЩИЙ В ВЕДОМСТВЕ ГЕНЕРАЛ-ГУБЕРНАТОРА, ПРИЕХАЛ ИЗ ГОРОДА НАВЕСТИТЬ МЕНЯ И ПРИВЕЗ ДЕНЬГИ НА ПОСТРОЙКУ СОЛОМЕННОЙ ХИЖИНЫ
Как тоскливо идти чередой бесконечных дорог,
На речном берегу возвращаться в пустое жилье!
В одинокой глуши ты решил разыскать старика,
И исчезла тоска этим утром не стало ее.
Ты готов разделить все заботы о нашем жилье,
Вот и деньги привез, по зеленым проехав полям.
На чужой стороне у меня есть единственный брат:
Не считает за труд по-соседски наведаться к нам.
ПРОШУ ГОСПОДИНА ВЭЙ БАНЯ НАЙТИ ДЛЯ МЕНЯ НЕСКОЛЬКО САЖЕНЦЕВ СОСНЫ
Ни ива, ни вяз с ней не могут сравниться царит надо всеми она,
Ни слива, ни тополь с листвою зеленой она все равно зеленей.
Хотел бы укрыться я в ветках тенистых на долгую тысячу лет.
Пожалуйста, вышлите саженцев стройных с пучками надежных корней.
Сосна и кипарис считались в Китае символом нравственной стойкости, жизненной силы и долголетия. Поэтому Ду Фу и пишет: "Хотел бы укрыться я в ветках тенистых на долгую тысячу лет". Поэт посадил сосну во дворе Соломенной хижины.
ПИШУ НА СТЕНЕ КОМНАТЫ ПОД КАРТИНОЙ ВЭЙ ЯНЯ, ИЗОБРАЖАЮЩЕЙ ЛОШАДЕЙ
С господином Вэй Янем прощаемся мы, он приехал меня навестить.
Зная то, как люблю я картины его, подарил свою живопись мне.
Взял он тут же истертую старую кисть и, как будто играя, взмахнул,
И увидел я словно оживших коней на широкой восточной стене.
Вот один наклонился к траве, а другой поднял морду и тихо заржал.
Но промчатся стремительно тысячу верст по дороге они столбовой.
В наше страшное время хотел бы иметь я таких быстроногих коней,
Чтоб служили мне верно до смертного дня, чтобы умерли вместе со мной.
ЧЕРЕЗ ЦЕНЗОРА ЦУЯ ПЯТОГО ПОСЫЛАЮ ГАО ШИ, ГУБЕРНАТОРУ ПЭНЧЖОУ
