В антологию, подготовленную известным востоковедом и переводчиком японской поэзии Александром Долиным, вошли классические произведения знаменитых поэтов VII–XVI вв.: Какиномото Хитомаро, Ямабэ Акахито, Аривара Нарихира, Сугавара Митидзанэ, Оно-но Комати, Ки-но Цураюки, Сосэй, Хэндзё, Фудзивара-но Тэйка, Сайгё, Догэна и др., составляющие золотой фонд японской и мировой литературы. В сборник включены песни вака (танка и тёка), образцы лирической и дидактической поэзии канси и «нанизанных строф» рэнга, а также дзэнской поэзии, в которой тонкость артистического мироощущения сочетается с философской глубиной непрестанного самопознания. Книга воссоздает историческую панораму поэзии японского Средневековья во всем ее жанрово-стилистическом разнообразии и знакомит читателя со многими именами, ранее неизвестными в нашей стране. Издание снабжено вступительной статьей и примечаниями. В формате PDF A4 сохранён издательский дизайн.
редки и ценны,
приведи хоть одно,
что и впрямь могло бы сравниться
с чаркой, полной хмельного зелья!
«Пусть бы кто-нибудь мне…»
Пусть бы кто-нибудь мне
предложил драгоценнейший яхонт,
что сверкает в ночи, —
все равно ему не сравниться
с доброй чаркой зелья хмельного!..
Всех услад на земле
воистину не перечислить,
но, пожалуй, одна
для меня отраднее многих —
во хмелю блаженные слезы…
Коли в жизни земной
могу я заботы отринуть
и услады вкусить, —
пусть в грядущих перерожденьях
окажусь червем или птицей…
Всем живущим, увы,
единый конец уготован.
В бренной жизни земной
к одному я буду стремиться —
к упоительной винной чаше!
С умным видом сидеть,
на пиру сохраняя молчанье,
хуже тясячекрат,
чем, хмельного зелья напившись,
проливать в упоенье слезы!..
Сложено Отомо Якамоти летом, в шестую луну 11 года Тэмп ё [10] , когда он скорбел по своей усопшей возлюбленной
Знаю, будет теперь
вихрь осенний без устали веять,
принося холода, —
как теперь одному на ложе
коротать мне долгие ночи?..
Песня, сложенная Якамоти при виде гвоздик во дворе
«Будет осень – тогда
на них погляди, чтобы вспомнить…» —
говорила она,
и теперь для гвоздик подле дома
наступает пора цветенья…
Песня, сложенная Якамоти в новолуние, когда печалился он при порывах осеннего ветра
Бренный суетный мир
изменчив и непостоянен,
что известно давно, —
я в холодных порывах ветра
эту истину постигаю…
Созерцала она
цветы во дворе подле дома —
и при мысли о том
льются, льются не просыхая
из очей моих горькие слезы…
Ты сказала: «Конец!»
Приму, но себе не поверю,
потому что любовь
остается навек со мною, —
лишь тебе я пребуду верен!
«Пусть ты не снизойдешь…»
Пусть ты не снизойдешь,
меня не одаришь вниманьем,
но, как сердце велит,
все равно в любви безответной
лишь тебе одной буду верен!
Наша встреча во сне
была преисполнена скорби —
пробудившись от грез,
простираю напрасно руки
к той, которую жаждал встретить…
Вот и вечер настал.
Я дверь приоткрытой оставлю:
не заглянет ли та,
что привиделась в сновиденье
и прийти ко мне обещала…
«Мы лишь несколько дней…»
Мы лишь несколько дней
в желанной близости с милой —
все сильней и сильней
разгорается мое чувство,
все неистовей, все безумней…
Пусть хотя бы во сне
я изредка мог тебя видеть,
но и это теперь
мне заказано, так что впору
от любви распрощаться с жизнью…
Думал я, что теперь,
взаимности радость вкушая,
успокоюсь душой,
но отнюдь – вопреки ожиданьям
с каждым днем любовь все сильнее…
Каждый раз поутру,
когда ухожу я от милой
и бреду в полутьме, —
из груди разверстой изъято,
на огне горит мое сердце…
Наступает пора —
и первыми сливы соцветья
распустились в саду.
В одиночестве ими любуясь,
проведу этот день весенний…
Печальная песнь о бренности жизни
В сем мире страшат нас восемь великих невзгод, кои обороть мы не в силах. Нелегко достаются и быстро развеиваются удовольствия, что даны человеку на его веку. Древние скорбели об этом, как и мы скорбим ныне. И вот сложил я стихи, дабы утолить печали, что пришли ко мне с сединами.
Быстро время течет,
И бег его нам не замедлить.
Уготованы нам
В преклонные годы невзгоды.
Нынче дева цветет,
Запястья в браслетах
