«Мои лимончики!..»
А ну-ка, кончи-ка,
Гармонь хрипатая!
Вон в тех вагончиках
Голь перекатная.
Вестимо, тесно тут,
Из пор — сукровица…
Вагоны с рельс сойдут
И остановятся.
[1969]
* * *
Бросьте скуку, как корку арбузную!
Небо ясное, лёгкие сны…
Парень лошадь имел и судьбу свою —
Интересную до войны.
Да! На войне как на войне,
А до войны как до войны —
Везде, во всей Вселенной.
Он лихо ездил на коне
В конце весны! В конце весны,
Последней, довоенной!
Но туманы уже по росе плелись,
Град прошёл по полям и мечтам.
Для того, чтобы тучи рассеялись,
Парень нужен был именно там.
Да! На войне как на войне,
А до войны как до войны —
Везде, во всей Вселенной.
Он лихо ездил на коне
В конце весны! В конце весны,
Последней, довоенной!
Из болот ли подуло, из камер ли?
Ураган, снег и град пополам.
Ветры сникли, разбились и замерли.
Ветры лижут ладони парням.
Да! На войне как на войне,
А до войны как до войны —
Везде, во всей Вселенной.
Он лихо ездил на коне
В конце весны! В конце весны,
Последней, довоенной.
[19691
Кто сказал: «Всё сгорело дотла,
Больше в Землю не бросите семя»?!
Кто сказал, что Земля умерла?
Нет! — она затаилась на время.
Материнства не взять у Земли,
Не отнять, как не вычерпать моря.
Кто поверил, что Землю сожгли?
Нет! — она почернела от горя.
Как разрезы, траншеи легли,
И воронки, как раны, зияют.
Обнажённые нервы Земли
Неземное страдание знают.
Она вынесет всё, переждёт!
Не записывай Землю в калеки!
Кто сказал, что Земля не поёт,
Что она замолчала навеки?
Нет! Звенит она, стоны глуша,
Изо всех своих ран, из отдушин.
Ведь Земля — это наша душа,
Сапогами не вытоптать душу!
Кто поверил, что Землю сожгли?
Нет! — она затаилась на время.
[1969]
Сегодня не слышно биенья сердец —
Оно для аллей и беседок.
Я падаю, грудью хватая свинец,
Подумать успев напоследок
«На этот раз мне не вернуться,
Я ухожу — придет другой!»
Мы не успели оглянуться,
А сыновья уходят в бой.
Вот кто-то, решив:
«После нас — хоть потоп»,
Как в пропасть, шагнул из окопа
А я для того свой покинул окоп,
Чтоб не было вовсе потопа.
Сейчас глаза мои сомкнутся,
Я крепко обнимусь с землей.
Мы не успели оглянуться,
А сыновья уходят в бой.
Кто сменит меня, кто в атаку пойдет,
Кто выйдет к заветному мосту?
И мне захотелось: пусть будет вон тот,
Одетый во все не по росту.
Я успеваю улыбнуться,
Я видел, кто придет за мной.
Мы не успели оглянуться,
А сыновья уходят в бой.
Разрывы глушили биенье сердец,
Мое же — мне громко стучало,
Что все же конец мой — еще не конец:
Конец — это чье-то начало.
Сейчас глаза мои сомкнутся,
Я ухожу — придет другой.
Мы не успели оглянуться,
А сыновья уходят в бой.
[1969]
Темнота впереди, подожди!
Там стеною — закаты багровые,
Встречный ветер, косые дожди
И дороги неровные.
Там чужие слова,
Там дурная молва,
Там ненужные встречи случаются.
Там сгорела, пожухла трава,
И следы не читаются в темноте…
Там проверка на прочность — бои,
И туманы, и ветры с прибоями.
Сердце путает ритмы свои
И стучит с перебоями.
Там чужие слова,
Там дурная молва,
Там ненужные встречи случаются.
Там сгорела, пожухла трава,
И следы не читаются в темноте…
Там и звуки, и краски не те,
Только мне выбирать не приходится —
Очень нужен я там, в темноте!
Ничего, распогодится.
Там чужие слова,
Там дурная молва,
Там ненужные встречи случаются,
Там сгорела, пожухла трава,
И следы не читаются в темноте.
[1969]
Почему всё не так, вроде всё, как всегда,
То же небо — опять голубое,
Тот же лес, тот же воздух и та же вода,
Только он не вернулся из боя.
Мне теперь не понять — кто же прав был из нас
В наших спорах без сна и покоя,
Мне не стало хватать его только сейчас,
Когда он не вернулся из боя.
Он молчал невпопад и не в такт подпевал,
Он всегда говорил про другое,
Он мне спать не давал, он с восходом вставал,
А вчера не вернулся из боя.
То, что пусто теперь, — не про то разговор,
Вдруг заметил я — нас было двое.
Для меня словно ветром задуло костёр,
Когда он не вернулся из боя.
Нынче вырвалась будто из плена весна.
По ошибке окликнул его я:
— Друг! Оставь покурить! — А в ответ — тишина:
Он вчера не вернулся из боя.
Наши мёртвые нас не оставят в беде,
Наши павшие — как часовые.
Отражается небо в лесу, как в воде,
И деревья стоят голубые.
Нам и места в землянке хватало вполне,
Нам и время текло для обоих,
Всё теперь — одному. Только кажется мне,
Это я не вернулся из боя.
[1969]
* * *
Реже, меньше ноют раны.
Четверть века — срок большой.
Но в виски, как в барабаны,
Бьётся память, рвётся в бой…
Москвичи писали письма,
Что Москвы врагу не взять.
Наконец разобрались мы,
Что назад уже нельзя.
Нашу почту почтальоны
Доставляли через час.
Слишком быстро, лучше б годы
Эти письма шли от нас.
Мы, как женщин, боя ждали,
Врывшись в землю и снега,
И виновных не искали,
Кроме общего врага.
Ждали часа, ждали мига
Наступленья — столько дней!
Чтоб потом писали в книгах:
«Беспримерно по своей…»
По своей громадной вере,
По желанью отомстить,
По таким своим потерям,
Что ни вспомнить, ни забыть.
Кто остался с похоронной —
Прочитал: «Ваш муж, наш друг…»
Долго будут по вагонам —
Кто без ног, а кто без рук.
И не находили места —
Ну, скорее, хоть в штыки, —
Отступавшие от Бреста
И сибирские полки.
Чем и как, с каких позиций
Оправдаешь тот поход?
Почему мы от границы
Шли назад, а не вперёд?
Может быть, считать маневром,
Может, тактикой какой?
Только лучше б в сорок первом
Нам не драться под Москвой.
…Помогите, хоть немного!
Оторвите от жены.
Дай вам бог поверить в бога,
Если это бог войны.
[1969]
* * *
Вот в набат забили:
Или праздник, или
Надвигается, как встарь,
чума.
Заглушая лиру,
Звон идет по миру,—
Может быть, сошёл звонарь
с ума?
Следом за тем погребальным набатом
Страх овладеет сестрою и братом.
Съёжимся мы под ногами чумы,
Путь уступая гробам и солдатам.
Нет, звонарь не болен! —
Видно с колоколен,
Как печатает шаги
судьба,
И чернеют угли
Там, где были джунгли,
Там, где топчут сапоги
хлеба.
Выход один беднякам и богатым —
Смерть. Это самый бесстрастный анатом.
Все мы равны перед ликом войны,
Может, привычней чуть-чуть — азиатам.
Не во сне все это,
Это близко где-то —
Запах тленья, чёрный дым
и гарь.
А когда остыла Голая пустыня,
Стал от ужаса седым
звонарь.
Всех нас зовут зазывалы из пекла
Выпить на празднике пыли и пепла,
Потанцевать с одноглазым циклопом,
Понаблюдать за Всемирным Потопом.
Бей же, звонарь, разбуди полусонных!
Предупреди беззаботных влюблённых,
Что хорошо будет в мире сожжённом
Лишь мертвецам и ещё нерождённым.
[1969]
* * *
Была пора — я рвался в первый ряд.
И это все от недопониманья.
Но с некоторых пор сажусь назад —
Там, впереди, как в спину автомат,
Тяжелый взгляд, недоброе дыханье.
Может, сзади и не так красиво,
Но намного шире кругозор,
Больше и разбег, и перспектива,
И ещё — надёжность и обзор.
Стволы глазищ, числом до десяти,
Как дула на мишень, но на живую.
Затылок мой от взглядов не спасти,
И сзади так удобно нанести
Обиду или рану ножевую.
Может, сзади и не так красиво,
Но намного шире кругозор,
Больше и разбег, и перспектива,
И ещё — надёжность и обзор.
Мне вреден первый ряд, и говорят
(От мыслей этих я в ненастье вою) —
Уж лучше — где темней, в последний ряд.
Отсюда больше нет пути назад
И за спиной стоит стена стеною.
