мистическое соединение [ср. примеч. к стих. “В божнице” (с. 14 и 510 наст. изд.)].
Ее вели <...> кто-то... незримо шел... — Отсутствие субъекта действия, неопределенный субъект действия, таинственность, недоговоренность — характерные признаки поэтики Блока (Чуковский. С. 9).
Собр. С. 24. Блок в Рец. отнес это стихотворение к мифологическому, религиозному, идеологическому ядру книги: “Мертвого Царя подъемлет на щиты близкая дружина, зрящая сквозь опущенные забрала. Ожидание воскресения крепче запирает грудь, исторгает движение души, как песню верных” (с. 195). Вслед за этим Блок цитирует ст. 13-21. Далее в другом месте Рец. он снова обращается к данному стихотворению для характеристики Царя и цитирует ст. З-4 (с. 196). А. Д. Семенов-Тян-Шанский характеризует “Стражу вторую” как “стихотворение, где чувствуется сила культовых образов”, и приводит его полностью.
Бездна, хаос — важнейшие тютчевские образы, что и отмечено А. П. Семеновым-Тян-Шанским: “Ср. Тютчев, Ф. Сологуб”. У Тютчева имеется в виду “Как океан объемлет шар земной...” с рифмой, которую воссоздал Семенов:
Небесный свод, горящий славой звездной,
Таинственно глядит из глубины, —
И мы плывем, пылающею бездной
Со всех сторон окружены.
(Тютчев Ф.И. Полн. собр. стих. Л., 1957. С. 112-113).
У Сологуба, возможно, подразумевается параллель в стих. “Пламенем наполненные жилы...”, написанном одновременно со стихотворением Семенова:
Бездна ждет, и страшен рев ее глухой.
В озарении, сверканьи и сгораньи
Не забыть ее, извечной, роковой.
(Сологуб Ф. Стихотворения. Л., 1978. С. 299).
Собр. С. 26.
В высоком зале, темном, длинном... — Скорее всего, в церкви, поскольку далее упоминаются алтарь, царские врата, молитва, плащаница. Символистскую неопределенность создает черный помост.
...царю расцветший жезл вручит. — В Библии Бог отметил жезл Аарона в подтверждение его права быть главою колена Левиина: “...и вот, жезл Ааронов, от дома Левинна, расцвел, пустил почки, дал цвет и принес миндали” (Числ 17: 8).
Собр. С. 27. Изображен древний обряд принесения в жертву жены при похоронах мужа. Стихотворение отражает впечатления от трагедии Кровавого воскресенья 9 января 1905 г., свидетелем и отчасти участником которой Семенов был.
Собр. С. 28.
Глас (здесь) — строгая последовательность звуков в православном песнопении; заутреня — ранняя церковная служба.
В божнице — в часовне.
Собр. С. 29. В историческом плане этот цикл, заключающий раздел “Ожидания” и состоящий из трех стихотворений, посвящен судьбе царевича Димитрия Иоанновича (1583—1591), зарезанного, согласно до конца не проясненным предположениям, по повелению Бориса Годунова. В злободневном плане цикл отразил трагедию Кровавого воскресенья 9 января 1905 г. В мистическом плане представляет собою центр всего Собр. Так рассматривает его в Рец. Блок, для которого смерть Царевича неразрывно связа-на с возрождением жизни: “Смертный сон Царевича совсем близок и нежно волнует тех, кто просто ищет коснуться устами мощей. <...> Все так нестрашно и умилительно, как нестеровский царевич, возникший легким видением на весенней травке, возле малых березок: какой-то не окровавленный Димитрий, а маленький царевич Митя, явившийся мужичкам, с легким сердцем зачинающим лиловую весеннюю пашню” (С. 195).
Собр. С. 29.
...в раке... — В ковчеге (гробнице), куда помещали мощи св. угодника. Блок в данном стих. увидел большой литературный, мифологический, социальный и религиозный подтекст. В Рец. он приводит диалог из “Бесов”, где Верховенский прочит Ставрогина на роль Ивана-Царевича — самозванца, под прикрытием которого можно начать кровавую революцию (Достоевский Ф. М. Полн. собр. соч.: В 30 т. Л., 1974. Т. 10. С. 325). В середине 1905 г., когда вышли Собр. и Рец., Блок приходит к мысли, что верить в смерть Ивана-Царевича — Ставрогина нельзя (Рец. С. 194). Наряду с социальным планом, который указан первым, Блок усматривает в Царевиче Семенова мифопоэтический архетип, как мы говорим сегодня, “связующий нас с правдами религии, народа, истории...” (Рец. С. 194—195). Он выстраивает ряд перекликающихся символов: “...еще не пришедший Мессия, Царь с мертвым ликом, Царевич, улыбающийся в гробу, “темная скрыня” земли, зачинающей новый посев, сон о белом коне и ослепительном всаднике” (Рец. С. 195). Далее в интерпретации героя стихотворения Блок возвращается к “Бесам”: “Это так же близко, как наше знание о том, что в “светелке”, “за дверцей” висит не настоящий царевич, а просто — “гражданин кантона Ури””. А. П. Семенов-Тян-Шанский отметил данное стих. знаком NB. Последнюю приведенную выше фразу в Рец. он зачеркнул, считая, что Блок ошибочно уравнивает кровавый революционный и безмятежный религиозный планы стихотворения. Следует помнить, что помета А. П. Семенова-Тян-Шанского относится к 1918 г., когда у него была свежа боль о насильственной смерти Л. Семенова и еще нескольких членов семьи. А. Д. Семенов-Тян-Шанский перепечатал это стихотворение.
Собр. С. 30.
Еще я помню — утро, землю <...> кругом бежали и кричали. — Убийство царевича Димитрия описано близко к историческим источникам (ср.: Соловьев С. М. История России с древнейших времен. М., 1960. Кн. 4. С. 316-317).
Собр. С. 31.
Второй раздел Собр. более непосредственно передает переживания природы, любви, скорби, чем предыдущий. “Особняком стоит “лирика чувства” в отделе “Повесть”” (Рец. С. 196).
Собр. С. 35. Вероятно, обращено к Александре Евгеньевне Егорьевой, дочери командира крейсера “Аврора”, впоследствии погибшего в Цусимском бою, — первой женщине, оказавшей сильное влияние на формирование личности Семенова (см. также стих. “Ты лежала вся дымкой увитая...” и примеч. к нему на с. 25 и 516 наст. изд.).
Кто ты и ты ль она? — Смысл вопроса и ответа: можно ли видеть в тебе воплощение Софии? Вместе с ответом и дальнейшим текстом стихотворения его можно понять как отказ от прозрения мистического двоемирия.
...с тобой поется мне легко... — Против
