Что не любили — позабыли,
А что любили — исковеркали.
И, все пытаясь из кусочков
Составить истину простую,
Мы не заметили, как точка
Вдруг превратилась в запятую.
И, расходясь, мы чувств не сверили,
А просто выпустили птицу,
Пускай летит и не боится:
На реактивных нет пропеллера.
Нет, я — не моряк — сухопутный,
Я просто немножечко пьян,
И чудится мне поминутно,
Что завтра опять в океан.
Соленые синие волны
Окатят и смоют с меня
Мучительную монотонность
И накипь ушедшего дня.
А в сердце, что билось и ныло,
Сойдет тишина, тишина,
Зачем ты так жадно любило,
Что все исчерпалось до дна?
И я собираю опивки —
Последний, неполный, стакан —
Сегодня я здесь на побывке,
Мне завтра опять в океан.
Не заплакала, только махнула,
Безнадежно махнула рукой,
Усмехнулась — и сразу пахнуло
Одинокой вечерней тоской.
Не поверила, просто смирилась
С ненавистной манерой игры,
Ушбнулась — и боль прекратилась,
Превратилась в святые дары.
Не любя, а скорее привычно
Прикоснулась губами к щеке,
Ну, лети, ну, иди, горемычный,
Доставляй свой сверхсрочный пакет.
Убежал — и опала бравада,
Значит, все, наступает некроз,
Значит, все, значит, больше не надо
Ни улыбок, ни смеха, ни слез.
И не ты — это время махнуло,
Безнадежно махнуло рукой,
Отшумело и тихо вздохнуло
Одинокой вечерней тоской.
Не золоти, не приукрашивай,
Не жалостливой — доброй будь,
алей поленья непогасшие
И уходи — счастливый путь.
Меняя шалаши на теремы,
Мы где-то утеряли нить,
Ужасно жаль, что все потеряно,
Ни досказать, ни объяснить.
И ни к чему тянуть-затягивать,
Забуду я в конце концов
И каждый раз не буду вздрагивать,
Узнав в толпе твое лицо.
Тебя мне больно видеть любящей,
Не тает в горле мерзлый ком,
Но прошлое в далеком будущем
Затянет горестным дымком.
Но, если сердце вдруг закашляет
И заболит, заноет грудь,
Возьми мое — и пересаживай,
Не подойдет — не обессудь.
Белый дым над белым садом стелется,
Серебрится талая вода,
Ты ушел, а мне никак не верится,
Что не возвратишься никогда.
Мне не жаль, что поседеют волосы,
И не жаль невыплаканных слез,
Ты ушел, так почему же молодость,
Уходя, с собою не унес?
Белый след теряется в неведомой
И недостижимой высоте,
Ты ушел, а я осталась преданной
Нашей оборвавшейся мечте.
Белый дым над белым садом стелется,
Серебрится талая вода,
Ты ушел, а мне никак не верится,
Что не возвратишься никогда.
Мир от вражды давно устал —
Нужна разрядка.
И у тебя казна пуста,
И мне несладко.
Разрядка, но не как зарядка,
Не как стипльчез, не как сюрпляс,
Как модус мира и порядка,
Но мир — сейчас.
Тут, правда, есть альтернатива.
Под атомным грибком пить пиво.
Пейте пиво!
Одни страдают — жемчуг мелок,
Другим забота — суп не густ,
Вы трезво взвесьте это дело
И соразмерьте силу чувств.
От голода сегодня умирают,
Не от того, что плох ассортимент,
Сегодня убивают и пытают
Не на экранах старых кинолент.
И если жизнь берет не те аккорды,
Еще не повод будоражить мир
Объятых страхом улиц и квартир,
Побивший все насилия рекорды.
Болит, конечно, то, что близко,
Чем дальше в лес, тем больше визга.
Когда повторяют все те же слова,
Бессилен всезнающий лекарь,
Ну дайте, ну дайте, ну дайте права,
Ну дайте права человеку!
Права не дают, права берут,
И право на отдых, и право на труд.
Вам Запад права предоставит — взаймы:
Построит парламент, но возле тюрьмы.
Ведь если права не берут, а дают,
То — право на пряник и право на кнут.
Не даст правоверная Мекка
Неверным — права человека!
Крест целуя служителям культа
Или ползая ниц на полу,
Ты хрипишь в двух шагах от инсульта:
«Аллилуйя, — хрипишь, — аллилу...»
Задыхаясь дежурным экстазом,
Ты покорно целуешь крестец,
Повторяя заученной фразой:
«Аллилуйя, Всевышний Отец».
Если ж выгоден красный колпак,
Станешь, красным, как опийный мак.
Но понятно становится людям,
Что и ныне, и присно — вовек:
Бога нет, Бога больше не будет,
Аллилуйя тебе, человек!
Я вам не верю, генштабисты,
Я вам не верю, аналитики,
Что этот мир — большой и чистый,
Способны вмиг взорвать политики.
Политика — искусство сложное
Возможным делать невозможное,
Политика бывает разная,
Но в общем — целесообразная.
Когда не сделать ничего,
То сохраняют статус-кво.
Но тут нельзя храпеть-посапывать,
Иначе выйдет по-другому.
Надеюсь я, что гомо—сапиенс,
А если нет, какой он гомо —
С хвостом он!
Тихие, тихие, тихие шорохи,
Не отвлекайте меня.
Пусть не сумею я выдумать пороха
Даже до судного дня,
Но, научившись угадывать правильно
Замысловатый ответ
Выведу — запросто — пятое правило
Там, где четвертого нет.
Есть ли на свете закон сохранения
Или нарушен и он,
Встань, человек, и в минуту прозрения
Выдумай новый закон.
Или взревут мегатонными жерлами
Зарева судного дня.
Точные, точные, точные формулы,
Не ослепляйте меня.
Если горло ты еще не грыз,
Значит, ты не волк, а жеребенок,
Пусть тебе не снится первый приз —
Не бывать тебе в финале гонок.
Лучше ты подумай и скажи,
Что тебя в действительности мучит.
Человеку все равно, как жить,
Если и другой живет не лучше.
Неужели, только умирая,
В сонме уходящих в мир в иной
Доведется услыхать у края:
«Я — последний, вы передо мной».
Пиво-мед спирали потребленья
Все течет, да только по усам.
Слава Богу, что свои хотенья
Человек определяет сам.
Значит, он себя еще не предал,
Если вынес на своем горбе
С детства дома рощенное кредо:
«Дай другим, потом возьми себе».
Если горло ты еще не грыз,
Не грызи, постой, не торопись.
Звенят презренные дукаты,
Стыдливо ежится меню,
Сегодня здесь аристократы
И парвеню.
Им подают не так, как прочим:
Наш сервис — право первой ночи
Для всех аристократов брюха,
А после них торговля — шлюха.
Их совесть мерять на караты,
Но я их даже не виню —
Умеют жить аристократы
И парвеню.
Но только сердце холодеет,
И пробирает до костей
Глухая ненависть плебея
К аристократам всех мастей.
Наполнены бокалы торжества,
Но не вином, а завистью и ядом,
И пьяно разглагольствует молва,
Что не вполне заслужена награда.
А чья — вполне, кто не вилял блудливо,
Когда пришла пора делить слонов?
На небесах ночует справедливость,
А что нам до загробных снов?
Всегда, везде, во всем решает труд,
Но есть и награжденные, и просто.
Становишься как будто выше ростом,
Как только индульгенцию дадут.
Бывает и награда в порицанье,
И знаешь сам, что ненависть права,
Но, боже мой, как манит нас мерцанье
Наполненных бокалов торжества!
Глухим не петь, слепым не рисовать,
Уверенным в себе — не сомневаться,
Но жизнь есть жизнь:
Научит честных брать,
Правдивых — лгать,
А слабых — пресмыкаться.
За океаны незачем бежать,
Тут власть своя, тут некого бояться,
Но власть есть власть:
Научит обижать,
И унижать других,
И унижаться.
Но почему же, почему
Не удается никому
Прожить, как хочется ему,
По правде, сердцу и уму,
Но почему ?
Чудес —не ждать,
На них не уповать,
За справедливость вечно надо драться.
Глухим не петь, слепым не рисовать,
Уверенным в себе — не сомневаться.
