Виссарион Саянов - Стихотворения и поэмы

Две судьбы, два резко определенных характера возникали в стихотворении «Братишке», и в его внешней простоте, непритязательности, безыскусственности чувствовалась не только житейская, но и эстетическая позиция автора.

В литературу тех лет В. Саянов входил вместе с целой плеядой талантливых молодых поэтов, рожденных Октябрем, закаленных в испытаниях гражданской войны.

В поэзии двадцатых годов популярностью пользовались первые «комсомольские поэты» — А. Безыменский, А. Жаров, М. Светлов и др. Романтика гражданской войны и комсомольского быта составляла основное содержание их стихов. В. Саянов (вместе с ними) подхватывал и развивал общие темы комсомольской поэзии тех лет… Ее героический тон, жизнерадостный задор, угловатая резкость характерны и для его лирики. Но в поэзии В. Саянова было нечто такое, что определяло его особое место среди других молодых поэтов.

Своеобразие его лирики заключалось и в материале повествования, зачастую несущего на себе особый, «сибирский», отпечаток — как в образах героев, событиях их жизни, так и в самом языке, вбирающем в себя необычные для нашего слуха географические наименования, резко подчеркнутую речевую — «просторечную» или «областническую» — лексику, подчас требующую даже особого перевода. Не случайно поэт говорил в своих ранних стихах: «Браток, из-за Нарвской заставы таежной шпаны не поймет».

Саянов вырабатывал свою собственную систему образной, эмоционально-интонационной выразительности, сочетая живость и непосредственность большого, напряженного чувства с заботой о «крепко сделанной» строке. Поэт учитывал богатый опыт старой — классической и народной — поэзии, а также достижения современных поэтов. Недаром Н. Асеев в отзыве на первую книгу его стихов говорил, что она «радует наличием новой культуры»[3].

Середина двадцатых годов — когда В. Саянов вступал в литературу — это время новаторских открытий, утверждения в творчестве, многих художников метода, который был впоследствии определен как метод социалистического реализма. Но то основное и наиболее плодотворное, что осуществлялось в литературе, было осложнено столкновениями самых различных течений, объединений, вооруженных весьма разноречивыми программами. Каждое из них претендовало на то, что именно оно — и только оно — призвано наиболее успешным образом решать задачи современного искусства. Среди этих групп и объединений можно назвать РАПП, «Кузницу», ЛЕФ, «Перевал», «конструктивистов». Все они находились в состоянии острой и напряженной борьбы между собой, в сущности исключавшей возможность объективной и справедливой оценки художников других течений и «школ». Вот почему борьба литературных групп и направлений далеко не всегда носила принципиальный и товарищеский характер. В стремлении «размежеваться», отстоять «свои» позиции и интересы — групповые, а то и сектантские — многие писатели обнаруживали нетерпимость ко всем «инакопишущим» и «инакомыслящим», явную пристрастность, а то и пренебрежение к их творческому опыту и достижениям. А между тем многое если не в теории, то в практике писателей и поэтов, хотя бы и принадлежавших к самым различным группам и течениям, входило в русло литературы социалистического реализма, если только они глубоко осмысляли характер и тенденции развития современной жизни, были верны «действительности и истине» (говоря словами Белинского). Следует подчеркнуть, что в этих сложных условиях литературной жизни В. Саянов, являвшийся членом РАППа, занимал в решении творческих вопросов особую позицию, более широкую, чем у большинства его товарищей по литературному объединению. В. Саянов ни от чего и ни от кого заранее и априорно не отказывался и не зарекался; он шел на сближение с художниками самых различных направлений и школ — поверх барьеров групповой борьбы, предвзятых оценок, сектантских взглядов (весьма широко распространенных в то время), стремился вести свой творческий поиск не особняком и не в пределах какого-либо одного из течений современной поэзии, а опираясь на весь ее многообразный опыт. Это и определяло существенные черты и особенности его поэзии и поэтики, представлявшей собою синтез и сплав самых различных качеств и тенденций, подчас, казалось бы, взаимоисключающих и противостоящих друг другу. Но в творчестве В. Саянова они словно бы примирялись и составляли новое и прочное единство, отмеченное его личной печатью как художника, утверждавшего в искусстве свои принципы.

Усваивая опыт и традиции классической поэзии — от Пушкина, Лермонтова, Некрасова до Блока, — В. Саянов внимательно присматривался к тому, что делали поэты-современники, как близкие, так и далекие ему.

На В. Саянова, как и на многих поэтов его поколения, рожденных революцией и одушевленных ее пафосом, большое влияние оказал Владимир Маяковский. Стих Маяковского шел к читателю «свободно и раскованно», захватывая его своею необычайностью, новизною, небывалым размахом сказавшихся в нем чувств, переживаний, замыслов — в масштабах революции и всей земли. Маяковский заставлял многих советских поэтов, а особенно молодых, пересматривать и обогащать привычный поэтический арсенал, всю систему и направленность их поэзии. Его великие завоевания имели существенное значение для целого поколения молодых поэтов, входивших в литературу вслед за Маяковским, усваивавших — каждый по-своему — его творческий опыт. От их лица В. Саянов говорит в поэме «Праздник» (1945):

Этой любви В. Саянов не изменял никогда. Он внимательно прислушивался и к стихам одного из поэтов «Кузницы» — Василия Казина, лирика которого раскрывала романтику повседневного труда просто и задушевно, без выспренности и декларативности, характерных для пролеткультовцев. В. Казин заговорил о рабочем человеке по-другому, не перенапрягая голоса, а в духе обычной дружеской беседы.

В книге «Признания» В. Казин сравнивал создание песни с трудом рабочего самой обычной профессии, — поэт ни в малейшей степени не стремился возвысить свой труд над любым другим:

Близкий мотив мы находим в цикле В. Саянова «О себе»:

Словно дети или младшие братья героев лирики В. Казина предстают перед нами герои многих стихов В. Саянова — молодые труженики, энтузиасты, комсомольская братва — те, о которых он говорит так же задушевно:

Певцом этих «родных ребят» и почувствовал себя В. Саянов, он писал о них и для них без всякой выспренности, ходульности, как обращаются к самым лучшим друзьям.

Романтика ранних баллад Николая Тихонова, сочетавших верность конкретным «реалиям» времен гражданской войны с «поисками героя», с устремленностью к необычайному и легендарному, также по-своему отозвалась в лирике В. Саянова. В таких его произведениях, как «Братишке», «Побег шахтера Гурия под Клинцами» или «Шлем», ощущается высокий романтический настрой баллады:

Самый интерес к «ладу баллад», пробужденный в советской поэзии Николаем Тихоновым, и впоследствии не остывал в стихах В. Саянова.

Весьма близким для В. Саянова — в первые годы его творческой работы — оказался и опыт Николая Асеева. Этот опыт глубоко усваивался и развивался в лирике В. Саянова и самым очевидным образом может быть прослежен в его ранней лирике. Если Маяковский утверждал в своем творчестве интонацию речи разговорной или ораторской, «выкрик вместо напева», то во многих — и наиболее характерных — стихах Н. Асеева мы зачастую слышим «напев вместо выкрика». Эта установка и отвечала лирической настроенности стихов В. Саянова, самому характеру его творчества. Не случайно он говорил впоследствии, что удачное лирическое стихотворение «неизбежно должно стать песней и романсом»[4].

Н. Асеев радостно и горделиво утверждал в «Весенней песне»,

Тот же самый пафос «свежести», «первичности», решительного пересмотра привычных оценок — и в жизни и в искусстве — с самого начала определял особое звучание стихов В. Саянова, — даже тех, новаторский характер которых не бросался в глаза и которые, казалось бы, отвечали — своим строем, стилем — духу исстари сложившейся нормы, привычному размеру.