их скрывал.
Какие видел он картины?
Быть может, дальние края?
Иные зреют для чужбины,
Для изнуряющей кручины…
Здесь уточнять не стану я.
Хочу напомнить о морали,
Хочу сказать: Всё это сон!
О, нет конца моей печали…
Я сам немало удивлён.
В нём измененья проявлялись,
Но их в себе не замечал,
Их не на шутку опасались,
(О том монах не раз слыхал.)
* * *
Шли тихо годы заточенья.
Где опыт жизненный его?
Всю глубину опустошенья
Он не изведал своего.
Он вёл себя богоугодно:
Иконы, чётки перед ним…
Сентиментальностью раним,
В нём чувство долга превосходно.
* * *
Не стану клясться головой,
Помог ли тут обычный случай?
Рассказ, читатель, слушай мой,
Себя догадками не мучай.
* * *
Так вот, несчастного, она
(Стрела дана не зря Амуру)
Лишила ангельского сна;
Как тут не вспомнить времена,
Когда прекрасную Лауру
Петрарка воспевал в стихах,
Её взываю к жизни прах…
Я говорю её словами,
Она как будто бы меня,
Целует жаркими устами…
Но перейду, пожалуй, я
К своей истории начальной
(Назвать её нельзя банальной)
На то достаточно причин;
Их, несомненно, я открою
С манерой чисто деловою;
Потрачу вечер не один,
Коль надо, я, на поясненье.
Во мне искать ли самомненье?
* * *
Монах естественней казался,
В её отсутствие грустил,
Открыто чувствам предавался,
Боюсь сказать, что… полюбил.
То ли от жизни он устал?
Иль жертвой стал воображенья?
Но только Бог чего-то ждал,
Чтоб суть рассеять заблужденья.
* * *
Ах, там, где водятся плуты,
Обычно боли головные;
Их трудно разгадать финты;
Насмешки, хоть и озорные,
Невольно могут оскорбить.
Их мимоходом обронить
Способен каждый к сожаленью;
Ответ звучит по настроенью.
* * *
Слепец прозреет постепенно…
С него покров сняла она;
Стал понимать, что жизнь бесценна
И, что печально, лишь одна!
В браваде глупой он своей
Изображал себя героем;
Не представлял себя изгоем
До наступленья тяжких дней.
Под впечатлением виденья
В ночи он часто бормотал,
Ловил часы уединенья,
Дрожа всем телом от сближенья,
Но перед ним не отступал.
* * *
Сурово море бытия!
Оно несёт погибель многим,
И он пошёл путём пологим,
Надеждой светлою живя.
Не отвергая всё земное,
Заблудший, тешился мечтой…
Он взором небо голубое
Ласкал улыбкою чудной.
Ещё одно, увы, несчастье
Он мимоходом приобщил:
D'Anjou будило в нём пристрастье;
(Черту стыда переступил.)
Вино не только расслабляло;
По волшебству оно впервой,
Похоже, совесть заглушало,
Мажорный подарив настрой.
В нём зарождался вкус гурмана,
Стремился к тайне женской он…
Играя часто роль султана
(Он содержанье знал корана),
Не рассуждал как Цицерон.
Он не испытывал тревоги
За вольнодумие своё;
Ему привиделись чертоги,
Где обитали полубоги
В бесценном образе её.
* * *
Свою любовь, ища впотьмах,
(Не утаить в мешке ведь шила)
Преображался на глазах,
Повёл себя как вертопрах;
Его всё это не смутило.
Так становясь вернейшим другом
Веселья, женщин и вина,
Связал себя порочным кругом,
Где лишь фантазия одна.
С улыбкой хитрой донжуана
От счастья птицею порхал,
Но голос разума молчал —
Другого нет как будто плана.
В таком, известно, состоянье
Грехов уже не перечесть…
Я ж перейду на одеянье,
Приметы скромности в нём есть.
* * *
Одежда словно балахон;
Был дан пример тут прилежанью;
На жизнь он не был обозлён:
Её он выбрал по призванью!
Узлы на поясе его;
Значенье их неоспоримо,
В нём отражается незримо
Цель достиженья. Оттого,
Надежды часто окрыляли.
Известно, как они влияли!
А как же с обувью своею?
Была удобной и простой;
На шее крестик золотой;
К нему я, словом, тяготею!
* * *
Зло ворожбы он отвергал,
Был не похож на шарлатана,
А так же и на интригана,
Он то, что думал, излагал.
Но мог, кому доверить он
Свои душевные сомненья?
Идущим к Богу на поклон
Под колокольный долгий звон
Во имя самоотреченья?
Образовалась пустота,
Её заполнила природа.
Боясь печального исхода,
По зову сердца неспроста
Поддержки ищут у Христа.
Его тянули приключенья,
От монотонности страдал;
Великих строк нравоученья,
Как раньше, с жаром, не читал.
* * *
Есть искушения. Они —
Сродни затмению светила,
Погаснут разума огни,
Не восхищают даже дни:
Грядёт ночей бессонных сила!
Я на пороге тех открытий,
Где неуместен вовсе спор.
Я слышу будто разговор,
Предвидя ход плохих событий;
Они нежданно появились,
Они как горькие плоды…
Тут даже ангелы взмолились,
Шептались, суетно крестились,
В свои не веруя труды.
* * *
Палач над жертвою глумился,
Ночами плоть его казнил;
Без приглашения явился,
Напрямоту заговорил:
Сатана
«Сними с себя предубежденья;
Не будь, прошу тебя, брюзгой;
В крови нередко молодой
Таятся сильные влеченья…
Ты только, слышишь? – не теряйся!
Ей можно голову вскружить,
Галантно с нею обращайся
Да не забудь, притом, шутить.
(Я говорю о незабвенной…)
Совет даю непросто свой,
Ты с ней один во всей
