предков,
пройдя сквозь Таймыр,
ушла за Урал,
поселясь в скандинавских фиордах;
а рядом
лениво лежал атлантический мир,
разбуженный много позднее
моторами Форда.
На новой волне
повернули норманны на Русь,
туда же
с востока проникли арийские россы.
Так кто мы:
славяне иль тюрки -
сказать не берусь,
одно только знаю:
сродни нам
морозы и росы.
Но Родина – это не дом, где рожден человек,
а край,
где мы предками нашими
зачаты были.
Как будто морзянкой вещает не новый Певек,
а шлет нам Арктида
свои изначальные были.
__________
* Яксарт – др. назв. р.Сырдарья
** прасад – священное кушанье (санскрит)
Лемурийцы и атланты -
фотороботы идей,
эфемерные гиганты -
прародители людей.
Вы – реальные химеры,
первопахари Земли,
из далекой ноосферы
сущность Homo принесли.
Пусть у вас иное тело,
третий глаз горит во лбу,
вы
подвигнули на дело
всю звериную толпу.
Вы
структурой укрепили
хаотичный род людской
и народы наделили
страхом, радостью, тоской.
Увлекла нас суть земная,
праисторию затмив -
мы все реже вспоминаем
тот космогеничный миф.
Отрешившись от мистерий,
чтим лишь нынешний момент.
Но когда-то в новой эре
наш затонет континент,
и цепляясь друг за друга,
будем в новый лезть ковчег,
чтобы по большому кругу
возвернуться в новый век.
Катаклизмами убиты,
вы оставили свой след.
Континентов новых плиты
стерегут вас много лет.
Уберечь вас, ох, непросто -
душу звездам передав,
под луной
большого роста
зреет скопище из трав.
В стеблях горестной полыни
дух ваш – жалом из змеи.
Предо мною вы и ныне -
прародители мои.
Закрыв глаза от внешних впечатлений,
я вижу, что живет внутри меня –
возможность встречи разных поколений –
от космоса до… кетменя.
За окошком – белое наличье,
Арктики торосистая гладь.
Перед этим северным величьем
невозможно ерничать и лгать.
Здесь узлом сошлись меридианы
над одною из полярных клемм,
и звучит космическим пиано
здесь начало всех земных проблем.
Время здесь не меряют часами,
компас от неведенья затих.
Только я, опершись вниз глазами,
чищу белизной полярной стих.
Там, где стынут столетние льды
Там, где стынут столетние льды,
где торосы
как кариатиды
держат небо,
под толщей воды
проступает дыханье Арктиды.
Бог,
Россия
И Я -
треугольник вопросов,
и пытаюсь найти
триединый ответ.
Средь небесных высот
и полярных торосов
затаилась История
в памяти Вед.
Чем дальше уезжаешь от Москвы
Чем дальше уезжаешь от Москвы,
тем глубже окунаешься в Россию.
И суета, к которой я привык,
стихает под небесной жаркой синью.
Умаян ширью костромских полей,
в тени лесов сусанинских блуждаю,
под колокольный звон монастырей
историю грядущим упреждаю.
Расстояния -
это связь
не между двумя точками,
а между явлениями,
протекающими во времени.
Расстояние между одиночками –
огромно.
Я не люблю возвращаться,
с прожитой тенью общаться -
лучше по кругу идти,
чтобы судьба обвенчала
завтрашний день и начало
пройденного пути.
Хаос, расчлененный на монады, -
это ль не начало бытия,
это ль не родимые пенаты,
те, откуда вышли ты и я.
Долог путь, делясь и умножаясь,
группируясь в классы и ветвясь,
изгибаясь, но не унижаясь,
ткать живую мыслящую вязь.
Мы-прошли,
и человечьим роем
поднебесье все оплетено.
Что же дальше для себя откроем,
где прорваться в космос нам дано,
чтоб преодолев галактик тренье,
перейти стремнину Леты вброд
и узреть в четвертом измереньи
точку возвращения вперед.
Где-то в земной тверди,
нанизанные на вертел,
проворачиваются черти
в образе нашей смерти.
Кто они -
дух наш праздный,
просачивающийся осмос
или осадок грязный,
не унесенный в Космос;
обликом с нами схожи –
как фотография в раме -
или иною рожей
выглядят в голограмме.
Им не помеха – порода,
нагроможденье каменьев,
такая у них природа
вращательного проникновенья.
С нами они играют
в односторонние прятки
и каждодневно карают
укором и кротким и кратким,
шамкают ртом беззвучным,
входят-уходят без трений;
с нами они неразлучны -
наши подземные тени.
Если небо померкнет -
луна осветит Фудзияму.
Если туча ночное светило закроет,
ты внутренним оком
увидишь дорогу к священной горе.
Горе тем,
кто внимая пророкам,
манны ждут
и мосты над ущельем не строят;
им мучительно нравится
в яме
быть до смерти,
а мне надо кверху -
скорей.
Забвение воюет с черепицей,
и стены держатся в осаде лет.
Собор над городом
как каменная птица,
как связь времен хранящий амулет.
Как гулко здесь под сводами столетий
шагать по плитам мраморных могил.
Здесь крестоносцы выросли как дети,
и здесь их бог навек угомонил.
Под ногами – Париж
мокрым зеркалом вычурных крыш,
серой Сеной,
которая -
как ни пытай -
не откроет
на дне замурованных тайн,
Александровский мост
с золоченной когортой коней,
и солдатский погост -
пантеон знаменитых теней.
Я на верхней ступени
ажурного чуда стою.
подо мною -
по Сене
в белооблачной пене
времена молчаливо снуют.
Суровые скульптуры Вигеланда
Суровые скульптуры Вигеланда
мне истину открыли до конца,
что красота не в том,
насколько ладно фигура скроена
и светел цвет лица,
не в том, насколько поза нарочита,
не в целомудрии под фиговым листом.
О, человек,
ты в камне мной прочитан -
склоняюсь пред обычным естеством.
(г. Осло)
Гранитные люди сурового взгляда
Гранитные люди сурового взгляда -
они охраняют свой жизненный ствол.
Их главным достоинством,
высшей наградой
и было и будет -
хранить естество.
Переплетенье обнаженных тел,
образовавших вздыбившийся фаллос -
безмолвные начало и предел,
что мифом и трудом воссоздавалось.
А ныне только северный гранит,
рукою человеческою выклан,
в себе все лики
