1978
«Запорола сердце, как мотор…»
Запорола сердце, как мотор —
В нем все чаще, чаще перебои…
До каких же, в самом деле, пор
Брать мне каждый сантиметр с бою?..
Ничего! Кто выжил на войне,
Тот уже не сдастся на «гражданке»!
С нестерпимым грохотом по мне
Проползают годы, словно танки…
1978
Я забыла твои глаза,
Я забыла твои черты,
Только помню, как ты сказал
В дни, когда развели мосты:
«Все равно мы — одна река,
Нам прощаться не на века».
Может, так оно, может, нет, —
Ведь прошло с той поры сто лет…
1978
Надышалась морем, тишиною,
А на сердце черная рука…
Я прекрасно знаю, что со мною,
Отчего тоска.
Чаек в плач переходящий хохот —
Сиротливо в Балтике зимой…
Думала, когда разлюбят — плохо;
Нет ужасней разлюбить самой.
1978
«Сядь в траву, оглядись, послушай…»
Сядь в траву,
Оглядись, послушай,
Дух полыни вдыхая горький.
В обмелевшем пруду лягушка,
Раздувая, полощет горло.
Тенью ящерка проскользнула,
Шмель летит с реактивным гулом.
Сядь в траву,
Оглядись, послушай,
Полечи синевою душу.
1978
«Как резко день пошел на убыль!..»
Как резко день пошел на убыль!
Под осень каждый луч милей…
Грустят серебряные трубы
Прощающихся журавлей.
Как резко жизнь пошла на убыль!
Под осень дорог каждый час…
Я так твои целую губы
Как будто бы в последний раз…
1978
Встречи, разлуки,
Солнце и тени,
Горечь полыни,
Сладость сирени —
Все это,
Все это мне!
Как я безмерно, бескрайне
Богата!
И велика ль,
Если вдуматься,
Плата —
Это щемящее чувство заката,
Дума о завтрашнем дне?..
1978
«Не говорю, что жизнь проходит мимо…»
Не говорю, что жизнь проходит мимо —
Она и нынче до краев полна.
И все-таки меня неудержимо
Влечет к себе далекая Война.
Опять, упав усталой головою
На лист бумаги в полуночный час,
Припоминаю братство фронтовое,
Зову на помощь, полковчане, вас.
А молодым (и я их понимаю)
Не о войне бы — лучше о любви…
Всему свой срок:
Не в сентябре, а в мае
Поют в сердцах и рощах соловьи.
1978
Видала я всякие виды,
Порой выбивалась из сил.
Но нету ни капли обиды
На тех, кто меня не любил.
Обиды растаяли глыбы
В сиянье осеннего дня.
Лишь хочется крикнуть:
— Спасибо! —
Всем тем,
Что учили меня.
Учили, кто лаской,
Кто таской,
Кто дружбой,
А кто и враждой…
Ну что же, сентябрь мой,
Здравствуй!—
Своей все идет чередой.
1978
«Девочки» в зимнем курзале
Жмутся по стенкам одни.
Жаль, что путевки вам дали
В эти ненастные дни!
И далеко кавалеры! —
Им не домчаться до вас…
Тетушка Настя
Тетушку Веру
Просит галантно на вальс.
Возле палаток санбата,
Хмелем Победы пьяны,
Так же кружились
Два юных солдата,
Два ветерана войны.
С Настенькой Вера,
С Верочкой Настя —
Плача, кружились они.
Верилось в счастье, —
В близкое счастье —
Жмутся по стенкам одни…
Ах, далеко кавалеры! —
Им не домчаться до вас.
Тетушку Настю
С тетушкой Верой
Кружит безжалостный вальс.
Скроешь ли времени меты?
Молодость только одна…
Кружит подружек не музыка —
Это
Кружит их, кружит Война…
1978
Я люблю все больней и больнее
Каждый метр этой странной земли,
Раскаленное солнце над нею,
Раскаленные горы вдали.
Истомленные зноем деревни,
Истомленные зноем стада.
В полусне виноградников древних
Забываешь, что мчатся года,
Что сменяют друг друга эпохи,
Что века за веками летят…
Суховея горячие вздохи,
Исступленные песни цикад.
И в тяжелом бреду суховея,
В беспощадной колючей пыли
Продолжаю любить, не трезвея,
Каждый метр этой трудной земли —
Пусть угрюмой, пускай невоспетой,
Пусть такой необычной в Крыму.
А люблю я, как любят поэты:
Непонятно самой почему…
Скачут волны в гривах пены,
Даль кипит белым-бела.
Осень вырвалась из плена,
Закусила удила.
Казакуют вновь над Крымом,
Тешат силушку шторма.
А потом — неумолима —
Закуражится зима.
Мне и грустно, и счастливо
Видеть времени намет.
Скачут кони, вьются гривы,
Женский голос душу рвет:
«Жизнь текла обыкновенно,
А когда и не ждала,
Сердце вырвалось из плена,
Закусило удила…»
Уже погасли горные леса:
Ни золота, ни пурпура — все буро,
Но мне близка их скорбная краса,
Мне радостно, хоть небо нынче хмуро.
От высоты кружится голова,
Дышу озонным воздухом свободы,
И слушаю, как падает листва,
И слушаю, как отлетают годы…
Подснежники на склонах южных,
Дымятся горы на заре…
Когда такое снится — нужно
Податься в отпуск в январе.
Забыв о бедах и победах,
О прозе будничных забот.
Бродить часами в мокрых кедах
Среди заоблачных высот.
Пить из ладоней, как из блюдца,
Холодный кипяток реки…
Надеюсь, не переведутся
На белом свете чудаки.
Те, кто зимою, а не летом
Вдруг мчатся в южный городок, —
Те божьей милостью поэты,
Что двух не сочинили строк.
Брожу по набережной снова.
Грустит на рейде теплоход.
И прелесть улочек портовых
Вновь за душу меня берет.
Прохладно, солнечно и тихо.
Ай-Петри в скудном серебре.
…Нет, не курортною франтихой
Бывает Ялта в январе.
Она совсем не та, что летом, —
Скромна, приветлива, проста.
И сердце мне сжимает эта
Застенчивая красота.
И вижу я все чаще, чаще,
В музейный забредая сад,
Бородку клином, плащ летящий,
Из-под пенсне усталый взгляд…
Куры, яблони, белые хаты —
Старый Крым на деревню похож.
Неужели он звался Солхатом
И ввергал неприятеля в дрожь?
Современнику кажется странным,
Что когда-то, в былые года,
Здесь бессчетные шли караваны,
Золотая гуляла Орда.
Воспевали тот город поэты,
И с Багдадом соперничал он.
Где же храмы, дворцы, минареты? —
Погрузились в истории сон…
Куры, вишни, славянские лица,
Скромность белых украинских хат.
Где ж ты, ханов надменных столица —
Неприступный и пышный Солхат?
Где ты, где ты? — ответа не слышу.
За веками проходят века.
Так над степью и над Агармышем[4]
Равнодушно плывут облака…
