К «Огоньку» музыку стали сочинять и подбирать повсюду и все - профессиональные композиторы и самодеятельные, дирижёры, музыканты, певцы. Известны публикации мелодических версий «Огонька», принадлежавших М. Блантеру, А. Митюшину, Н. Макаровой, Л. Шварцу, а из самодеятельных композиторов - Н. Чугунову, В. Никитенко. Все они исполнялись в концертах на фронте и в тылу, а некоторые звучали по радио и даже были записаны на грампластинку... Однако ничего общего с той мелодией, которая была подхвачена в народе, ни одна из них не имеет».
В послевоенные годы остро встал вопрос об истинном авторстве мелодии популярной песни. Дело в том, что появилось немало людей, которые утверждали, что мелодию «Огонька» написали именно они. Это было неспроста, ведь по закону об охране авторских прав, автору мелодии песни полагались солидные отчисления не только за нотные издания и выпуски грампластинок с её записью, но даже и за исполнения песни по радио и в концертах.
Поэтому за установление подлинного автора взялся Союз композиторов СССР. По этому поводу Михаил Исаковский писал:
«Начиная примерно с 1945 года... очень многие люди пытаются доказать, что песню (музыку) написали они, то есть, вернее, каждый пытается доказать, что это его музыка... Одним словом, авторов музыки «Огонька» было великое множество. Союз композиторов создал специальную комиссию, чтобы выяснить, кто же автор «Огонька».
Было рассмотрено множество материалов, проверена каждая нота, каждая музыкальная «закорючка». В конце концов, комиссия установила, что ни один из претендентов не мог написать музыку «Огонька», что стихи «Огонька», напечатанные в «Правде», поются на мотив польской песенки «Стелла».
Здесь необходимо дать некоторые пояснения. Что это за «польская песенка «Стелла»? Нами было установлено, что довоенная песенка «Стелла» была сочинена в СССР неизвестным автором на мотив танго «Yuż nigdy» (Уже никогда), написанного польским композитором Ежи Петерсбурским. Нам удалось даже восстановить почти полный текст той довоенной «Стеллы», из которого мы даём только начальную строфу и припев:
Голубыми туманами
Наша юность полна.
И глазами обманными
Ты сводила с ума...
Припев:
Стелла, слышишь моря далёкий прибой?
Стелла, это мы расстаёмся с тобой!
Стелла, если нету другого пути,
Надо уснуть, забыть, уйти...
«Голубые туманы» первой строфы «Стеллы», перекликавшиеся с «туманами» стихотворения «Огонёк», и натолкнули некоторых исполнителей на мысль приспособить польскую мелодию к тексту М. Исаковского. Об этом, например, совершенно ясно писал музыковеду Ю.Е. Бирюкову фронтовик Кирилл Максимович Макаров, который до войны работал баянистом в Икорецком доме отдыха:
«В районе Крюково мы строили мост через реку Днепр к Кременчугу. Ко мне подошёл начпрод, лейтенант интендантской службы: «Товарищ Макаров, я знаю, вы играете на баяне. Не могли бы вы подобрать музыку к очень хорошим словам стихотворения «Огонёк»?... Я прочёл его и понял, что по размеру и ритмике оно подходит к танго «Стелла». Мне пришлось только видоизменить два такта во второй части танго и отбросить припев. Таким образом появилась на свет всеми любимая песня «Огонёк».
Именно эта, приспособленная «польская» мелодия «Огонька» пришлась всем по душе, и этот вариант песни начал вытеснять все прочие варианты, до того бытовавшие на разных участках фронта. Правда, в процессе массового употребления приспособленная польская мелодия постепенно отшлифовывалась и изменялась, всё более и более сливаясь с формой и логикой стиха Михаила Исаковского, и всё далее уходя от своего польского прототипа.
К концу войны мелодия «Огонька», та самая, которую мы сегодня знаем и любим, окончательно сформировалась, и в таком виде в 1947 году была напета на пластинку эстрадным певцом Владимиром Нечаевым. После этого все без исключения предыдущие варианты мелодии «Огонька» канули в небытие, осталась только та, что была записана на пластинку.
Таким образом, отдавая должное польскому композитору Ежи Петерсбурскому, мы всё же считаем, что бытующая ныне мелодия популярной фронтовой песни «Огонёк» является плодом коллективного народного творчества.
На позиции девушка провожала бойца.
Тёмной ночью простилися на ступеньках крыльца.
И пока за туманами видеть мог паренёк,
На окошке на девичьем всё горел огонёк.
Парня встретила славная фронтовая семья.
Всюду были товарищи, всюду были друзья,
Но знакомую улицу позабыть он не мог:
Где ж ты девушка милая, где ж ты мой огонёк?
И подруга далёкая парню весточку шлёт,
Что любовь её девичья никогда не умрёт.
Всё, что было задумано, в свой исполнится срок,
Не погаснет без времени золотой огонёк.
И просторно, и радостно на душе у бойца
От такого хорошего, от её письмеца.
И врага ненавистного крепче бьёт паренёк,
За Советскую Родину, за родной огонёк.
КАХОВКА
муз. И. Дунаевского, сл. М. Светлова
Во время съёмок художественного фильма «Три товарища» кинорежиссёр Семён Тимошенко почувствовал, что без хорошей песни о временах Гражданской войны никак не удаётся убедительно показать истоки дружбы трёх героев картины, общность их судеб.
Он обратился к известному поэту Михаилу Светлову и так образно объяснил свою идею о том, как все трое сражались под украинским городом Каховкой, что поэту Светлову легко было работать над текстом будущей песни, тем более, что он сам был родом с Украины:
«Каховка - это моя родная земля. Я, правда, никогда там не был, но вся моя юность связана с Украиной. Я вспомнил пылающую Украину, свою юность».
Вскоре стихи были готовы. Музыку к ним написал Исаак Дунаевский, и не только сам С. Тимошенко, но и вся съёмочная группа горячо одобрили песню.
Впоследствии, после выхода картины «Три товарища» на экраны в 1935 году, «Каховку» запела вся страна, она была дважды записана на пластинку в исполнении артиста Николая Баталова, который играл в фильме роль начальника стройки Лациса.
В конце 1943 года войска Северо-Западного фронта освободили Каховку. В газете «За Родину» от 4 ноября 1943 г. была напечатана такая заметка:
«В связи с взятием нашими войсками Каховки поэт Михаил Светлов, находящийся на нашем фронте, написал новый вариант своей популярной песни «Каховка». Ниже публикуется текст этой песни».
Переделанный на военный лад текст песни «Каховка» мы заимствовали из фронтового блокнота сержанта Ивана Андреевича Савченко, ныне живущего в Киеве. В 1943 году под селом Трояновка, он переписал его из газеты и всю войну носил в кармане своей гимнастёрки.
Украинский ветер шумит над полками,
Кивают листвой тополя.
Каховка, Каховка, ты вновь перед нами,
Родная, святая земля!
Мы шли через горы, леса и долины,
Прошли через гром батарей,
Сквозь смерть мы пробились - встречай, Украина,
Своих дорогих сыновей.
Под солнцем горячим, под ночью слепою
Прошли мы большие пути.
Греми, наша ярость, вперёд, бронепоезд,
На запад, на запад лети!
Пожары легли над Каховкой родною,
Кровава осенняя мгла.
И песни не слышно, и в сердце любимой
Немецкая пуля вошла.
За юность, на землю упавшую рядом,
За Родины славу и честь –
Забудем, товарищи, слово «пощада»,
Запомним, товарищи, «месть».
Под солнцем горячим, под ночью слепою
Прошли мы большие пути.
Греми, наша ярость, вперёд, бронепоезд,
На запад, на запад лети!
На этом удивительная история знаменитой песни не кончается. Практически одновременно были созданы ещё два фронтовых варианта «Каховки». Думаем, читателям этого сборника будет интересно узнать о них, ведь песенная летопись Великой Отечественной Войны слагалась не только из произведений профессиональных авторов, но и бесчисленных самодеятельных песен, создаваемых непосредственными участниками боевых действий.
Когда до Каховки оставалось менее ста километров, инструктор политотдела 417-й стрелковой дивизии Павел Митрофанович Вяжевич записал в своём блокноте первые строчки собственного варианта «Каховки», а 2 ноября 1943 года, во время переправы, закончил стихотворение. Этот вариант текста был немедленно отпечатан в виде листовок, которые сбрасывали с самолёта над кварталами освобождённой Каховки:
