И вот однажды, они с друзьями этим кредитом воспользовались до такой степени, что по утру, он еле сполз с кровати. О том, чтобы открыть глаза полностью, не могло быть и речи. И он, практически, вслепую, шатаясь, побрёл за пивом. Вышел из подъезда и понял, что дальше он не сделает и шага. Володька поднял руку, сел в подъехавшее такси, опустил стекло, высунул в окошко голову и, прошептав сиплым голосом «Давай прямо!», закрыл глаза и задремал. Они проехали метров триста и остановились на светофоре. И Володька вдруг почувствовал на своём лице чьё-то горячее неприятное дыхание. Он открыл глаза, повернул голову и окостенел. Через открытое окно, с улицы, на него лицо в лицо глядел чёрт. Володька закрыл глаза, подождал секунду и открыл опять. Чёрт был тут, смотрел на него красными глазами и тяжело дышал. При этом Володька ясно увидел, что у него на голове рога и он весь черный. Вовка опять закрыл глаза и сам себя так ущипнул за руку, что потом недели две ходил с синяком. Но чёрт не исчез. Он как дышал на него зловонно нос к носу, так и дышал. И глазища его красные смотрели в упор угрожающе, и не мигая. Так продолжалось секунды три, которые показались Володьке вечностью. Тогда он попросил водителя, чтобы тот его ущипнул. Водитель сказал, что за полтинник может даже укусить. Вовка дал рубль, и водитель ущипнул не только его, но и себя до крови. Чёрт не исчез. Володька поднял немеющую руку и перекрестил сначала себя, потом чёрта, потом водителя, потом опять себя. Ничего не случилось. Чёрту было плевать на крестное знамение, и только рога у него встали как-то дыбом. Тогда Володька взял и плюнул в него всем, что смог собрать в пересохшем своём рту. Чёрт замер, перестал дышать, а потом вдруг рыкнул на Вовку тяжело и гулко. И опять уставился ему в лицо красными своими глазищами. Володька понял, что доигрался до «белой горячки». Он повернулся к шофёру и сказал:
– Давай в Кащенко, у меня «белочка»!
Водитель вжался в сиденье и так рванул с места, что Вовку откинуло назад.
И тут он понял, что это был не совсем чёрт. То есть даже вообще не чёрт. Они стояли на светофоре бок о бок с таким же такси, на заднем сиденье которого расположился огромный чёрный дог. Ему было жарко. Он сидел, высунув голову в открытое окно, и дышал тяжело и часто прямо Вовке в лицо.
Вовка не поехал за пивом. Он вернулся в «Риони» трезвый, как стёклышко. Причём не один. Вместе с ним, бросив машину, пошёл и шофёр такси. И они от всего пережитого пили до утра грузинское вино, и Арсентич крутил им на магнитофоне грузинские песни.
Володька, по молодости, учился, естественно, в вечерней школе, поскольку ни одна «дневная» выдержать его не могла. Сидел он на задней парте вместе с маленьким человечком, которого звали Махмуд Шейх. Этому Махмуду было уже за пятьдесят, и он не то что писать, он по-русски говорил с трудом, с акцентом и ошибками в каждом слове. Он был прекрасным поваром, и у них с Володькой было соглашение – Махмуд учит Володьку готовить, а за это Володька пишет за Махмуда все сочинения. Махмуду обязательно нужно было получить аттестат, потому что по идиотским нашим правилам, без аттестата ему не присваивали какую-то там высшую квалификацию.
Махмуд родился перед Революцией, через три года родители его эмигрировали в Персию и увезли его с собой. Ему было пять лет, когда папа и мама его померли во время какой-то эпидемии, и его подобрал дядя, человек очень богатый и властный. Дядя владел несколькими гостиницами и ресторанами, и чтобы племянник не вырос белоручкой, заставил его работать. И Махмуд прошёл путь от простого посудомойки до шеф-повара одного и лучших ресторанов Персии. На всём Востоке известно, что лучшие из кулинаров, как раз иранские повара. А Махмуд был лучшим среди лучших. Он вернулся в Россию, когда ему было за пятьдесят, и стал преподавать для наших поваров экстра-класса. Он был действительно потрясающий повар. Володька рассказывал мне, что однажды Махмуд готовил ужин, который Хрущёв давал в честь Гамаль Абдель Насера. И Насеру всё так понравилось, что он всерьёз просил Хрущёва отдать ему Махмуда насовсем. Но Хрущёв не согласился. И тогда Насер снял с груди орден и повесил его на Махмуда. Другой орден он, иноверец, получил от Патриарха Алексия Первого за то, что на какой-то великий православный праздник изготовил торт в виде Елоховской церкви полутораметровой высоты.
Может, всё это было на половину враньё или пусть даже полное, но кулинар он был действительно великий.
Он готовил умопомрачительный гуляш с корицей, мятой и гранатами. Фаршированные фрукты, которые сами по себе таяли во рту ещё до того, как ты успевал их проглотить. Рис с золотистой корочкой из топлёного масла, шафрана и йогурта. Баранину и курицу он мариновал и запекал над углями, как шашлык, или смешивал в гуляшах, которые готовил с фруктами и с соком лимона... Его десерты из розовой воды и фисташек... Его освежающие напитки, щербеты из растворенных фруктовых и травяных сиропов... А плов с чечевицей, изюмом и финиками... А мясные шарики с рисом, черносливом и пряными травами... А какие пончики с розовым сиропом, с неземным названием Баамиех...
Я не могу описывать, что он творил на кухне: я захлёбываюсь слюной и у меня темнеет в глазах.
У него был специальный атташе-кейс, в крышке которого, в специальных углублениях размещались ножи и ножички разной величины и заточки. А в дне – баночки со специями.
– Володиа! – говорил он, с сильнейшим акцентом, вынимая ножичек. – Готовить нужно нэ просто так, готовить нужно красиво. Смотри, вот берём лук...
Он клал на стол стебелёк зелёного лука, брал нож и тр-р-р-р-р – из под ножа вылетали зелёные треугольнички.
– А можно так!
И опять тр-р-р-р-р-р ножичком – и вылетали звёздочки.
Потом он брал сырую свёклу, одним ножом чистил её, а другим – раз, два, три... – и в руках у него оказывалась потрясающая бордовая роза с тончайшими лепестками.
Чёрт его знает, как он это делал.
Иногда он говорил поразительные вещи, и ему приходилось верить на слово.
Он, например, утверждал, что из целого барана можно сделать только два шашлыка. Два небольших миньона. Всё. Остальное для шашлыка не годится.
Из-за этого вышел спор, который Вовка проиграл вчистую.
В шестьдесят седьмом году наш павильон был установлен в Монреале, и его посетил сам премьер-министр Канады Пьер Эллиот Трюдо. И вот Вовка в какой-то газете прочитал, что во время посещения, Трюдо показали наши отечественные электро-шашлычницы. И вроде как он опустил двадцать центов, попробовал шашлык, и ему так понравилось, что он велел закупить у нас сотню этих шашлычниц. Это Трюдо! Не только премьер Канады, но гастроном с отменным вкусом и очень неплохой кулинар. Были даже пирожные «Трюдо», по его рецепту.
И Володька тут же нашёл Махмуда, сунул ему под нос газету и стал изгаляться по поводу именно двух шашлычков из целого барана. Каких двух? Когда в простых электро-шашлычницах можно готовить их, буквально, в промышленных количествах, и, при том, отличного, судя по всему, качества.
– Володиа. – Сказал Махмуд. – Газета твоя написал правду. Он покушал и купил их, потому что было, как я сказал. И не надо так головой туда-сюда, Махмуд верить надо. Я спал. Ну, спал дома, никого не трогал. Приехали, разбудили, прямо с кровати – в машину... Потом в специальный такой самолёт. Летели, летели... Спать не дали совсем. Велели мариновать мясо для шашлыка. Всё время я прямо в самолёте мариновал мясо. Прилетели, из самолёта в машину... Куда, зачем? Ничего не говорят. Поставили за перегородкой такой. Говорят – стой, жди, когда скажут, жарь... Я стоял, стоял... Бегут, давай жарь... Я пожарил... Тут денежка – дзинь. Они говорят – кидай. Ну, я в щёлочку этой электро-шашлычницы и кинул эти два моих шашлыка. Он покушал, аплодировать стал, всё спрашивал, как изобретателя зовут. Я хотел сказать как, а эти уже обратно меня в машину, в самолёт... Раз и прямо опять в кровать. Потом сказали, что я был в Монреале.
И всё, чему Махмуд научил Надинского, тот передал мне.
Кроме теста.
Я знаю про тесто, практически всё. Я могу консультировать любого и в любое время. И делаю это с удовольствием, но только по телефону и лучше из другого города. Как только я оказываюсь рядом с тестом, всё повторяется сначала.
Наконец, терпение моё лопнуло.
Я пошёл на кухню, поставил на стол упаковку муки, бутылку с водой и дрожжи. Я всё очень красиво расставил – впереди пакет с мукой, справа дрожжи, слева бутылка. И зажёг свечку. Потом я отошёл на шаг, левую руку положил на пакет, поднял вверх правую руку и сказал:
– Я, Якубович Леонид Аркадьевич, москвич, беспартийный, проживающий по адресу: улица Чкалова, дом семь квартира пять, торжественно клянусь не приставать больше к тесту, при условии, что и оно ко мне больше приставать не будет. Зарекаюсь брать в руки не только само тесто, но отдельно муку и дрожжи. Даю честное слово, что воду буду брать только для чая и, иногда, чтобы помыться.
