МИНИАТЮРЫ, ЭПИГРАММЫ
* * *
Я родился под дырявым кровом,
мыкал горе, кушал лебеду...
«Но если прикажешь мне снова,
я снова все это пройду»...
1954
* * *
Пишет вроде о природе,
угольке, и хороводе,
и о запахе ухи.
До чего ж его стихи
бесподобны как пародии!
1954
* * *
Ты теперь высоко, высоко.
Под тобой — облака, облака.
До Шекспира дойти нелегко.
До Правленья — четыре шага.
1954
* * *
Он пьесу написал «Про то»,
Потом большой роман — «Про это»,
Затем — отчет: «Как ехал где-то».
Он мог, конечно, стать поэтом,
А получился так... никто.
1954
* * *
Он от рождения горбат
и в том ничуть не виноват.
А что стихи его «горбаты» —
так в том евреи виноваты.
1954
* * *
Брось ты енты
комплименты,
не возьму я бусы, ленты,
полушалок голубой.
Ох ты, ох ты, парень с Охты,
хоть бы цвел ты, хоть бы сох ты,
не пойду гулять с тобой:
сам Прокофьев на коне
едет женихом ко мне.
1954
* * *
Ох, Олёна, ты Олёна,
больно ты умом ядрёна!
Ох, Олёна Фомина,
ты и за меня скромна.
И с тобой, моя Олёна,
сжали мы... полмиллиона.
1954
* * *
Пройдет, быть может, десять тысяч лет,
снежинкой бывший пролетит поэт.
И, о любви трактатов не слагая,
безмолвно на ребеночке растает...
Поэтом дорожить умейте.
Снежинкой дорожить вдвойне...
1957
* * *
Глупый, маленький мышонок
маме говорит спросонок:
«Не усну я, верь, пока
не пришлешь мне Маршака».
Через месяц, на заре,
подошел Маршак к норе,
ищет глупого мышонка,
а мышонок — на «Костре» ...
Он подрос и возмужал,
и от «папы» убежал...
1958
* * *
Господи!
Если уж так тяжки грехи мои,
и если ты должен покарать меня
за прегрешения мои,
разори меня до последней нитки,
но не нашли на меня
и близких моих болезни,
не помути моего разума!..
1964
* * *
Нет, матери вовек забыть не в силах
8 солдатской кровью обагренных дней,
когда война калечила, косила
их сыновей...
1965
* * *
Дорога — никуда:
грязь пополам со льдом,
а лошади — беда,
а лошадь бьют кнутом!..
Вот так всегда!
1965
* * *
Из дома ненадолго улетела птица,
она и мой кумир, и мой удел.
Моя жена отправилась в больницу.
И сразу будто дом осиротел!..
1968
* * *
Мороз, снега, суровые метели,
оранжевое солнце на заре.
Но что это такое, в самом деле,
весенняя Москва в канун апреля
или столица в лютом январе?!
1970
* * *
Мой предок тыщу лет назад
на камне написал трактат.
Гляжу — и что меня дивит:
а где ж наскальный знак «Главлит»?
1970
* * *
Я люблю ВИШНИ.
Я люблю воробья,
который клюет эти вишни.
Я люблю кошку,
которая охотится за этим воробьем.
1970
* * *
Среди травы покошенной
полузабыт и гол,
грустит мой стол поношенный,
мой самодельный стол.
1971. Озёры
* * *
Когда летит взбешенный шквал
и дыбит стонущее море,
когда гудит девятый вал
и гонит вспененные горы,
когда в густой, слепящей тьме
сверкают огненные стрелы,
как будто атом ошалелый
владыка в адской кутерьме,
когда свирепствует пожар
и ничему пощады нету,
как будто валится в тартар
твоя несчастная планета...
1973
* * *
Я никогда, нигде не одинок:
Повсюду и всегда со мною Бог.
1975
* * *
Номенклатура и вор —
близнецы - братья.
Кто из них больше
подпирает партструктуру?
Мы говорим: «Номенклатура» —
подразумеваем — вор,
мы говорим: «Вор» —
подразумеваем — номенклатура.
1980
НА М.А.СУСЛОВА
Ох, до чего же век твой долог,
кремлевской банды идеолог —
ее глава фактический,
вампир коммунистический.
1980
НА Л.И.БРЕЖНЕВА
Два важных чина —
Президента и Генсека —
несет баран
в костюме человека.
1980
НА А.П.КИРИЛЕНКО
Ты вроде бы пигмей Дэн Сяопин.
Но он умен, а ты, увы, кретин.
1981
* * *
Ребенок бежит впереди себя.
Юноша сам себя обгоняет.
Человек средних лет шагает рядом с собой
Старик, шаркая подошвами,
еле плетется за собой
1981
* * *
«Все для человека, все для блага человека»
Для меня, для меня, для меня
все товары отличного сорта,
для меня, для меня, для меня
спецбольницы и экстракурорты,
для меня, для меня, для меня
спецпродукты всегда, непременно,
словом, все для меня, как сияние дня,
чтоб жилось мне всегда сверхотменно.
Почему, почему?
Потому
что я красноклопиного класса,
потому, потому, потому
и гоняться за мною напрасно.
Предо мною — броня,
не ропщи на меня...
Есть немного, плебей, для тебя.
Для тебя, для тебя, для тебя,
остальная безликая масса,
для тебя... (неоконченное)
1981
* * *
Не горю, а догораю,
не живу, а доживаю.
Остается умереть,
а потом совсем истлеть.
1984
КОШКИНИАНА
* * *
Уже ты прожила полвека,
и ненавидя, и любя.
Да, примечательная веха...
Чем мне порадовать тебя?
Ну чем? Ты заслужила, право,
подарок самый дорогой:
брильянт в невиданной оправе,
огромный слиток золотой.
Но не настолько я богатый,
об этом вовсе не тужу.
И в знаменательную дату
что говорил, то и скажу:
— Благословен твой день рожденья —
неповторимый и земной,
в моем нелегком восхожденье
ты рядом, ты в пути со мной.
Не назову тебя любимой:
в избитом слове толка нет.
Ты просто мне необходима,
как воздух и как солнца свет.
Под тяжестью житейской горбясь,
согнулся б, может быть, в дугу.
Но предо мной кошачий образ —
не смею гнуться, не могу...
Мы чашу пьем одну с тобою,
так выпьем же ее до дна:
сладка, горька ли, но судьбою
нам предназначена она!
Итак, я тост провозглашау,
кошачий юбилейный тост:
— Да будет вечно украшау
тебя усау и ушкмау,
клыкмау и пушистый хвост!
Твау Котпу
1972
Уступая пожеланию издателей сборника стихов Александра Соболева, я немного коснусь той стороны жизни поэта, которая была наглухо закрыта для всех, кроме него и меня. Мне не хотелось приоткрывать дверь в наше с ним святая святых из-за боязни бьггь непонятой. А непонимание в этом случае звучало бы как оскорбление. И решилась заговорить о нашей «терра инкогнита» с одной лишь целью: чтобы стало понятно, как, живя на положении необъявленной персоны нон-грата в своем отечестве, униженный, оскорбленный, гонимый поэт не озлобился, не превратился в мрачного, угрюмого, ненавидящего мир субъекта.
