142
Шло, шло солнышко вдоль по залѣсью,
Катилось красное по затемному
Шла, шла дѣвушка вдоль по застолью,
Роняла слезы на бѣлую скатерть,
Била руки объ дубовый столъ,
Бросила ключи она вдоль стола:
«На тебѣ, батюшка, золотые ключи;
Я тебѣ, батюшка, я не клюшница,
Я тебѣ родимой не ларечница,
Ключница, ларечница я лютому свекру,
Лютому свекру да лютой свекровьюшкѣ,
Вѣрный посолъ я дружку своему.
Молодушка молода
Черноброва хороша. Ай ну, ай ну, ай ну
Червой бровью повела
Съ молодцемъ любовь вела. Ай ну…
Въ такую во любовь
Въ горенку повела. Ай…
Изъ горенки въ комнатку,
Изъ комнатки во кроватку. Ай…
Посадила на кровать.
Стала дружка цаловать. Ай…
Ужь, другъ ты милой,
Поживи, радость, со мной. Ай…
Съ одинокою женой. Ай…
Одинокая жена
Во одиночествѣ жила. Ай…
Много горя видѣла
Цаловала миловала дружка, спрашивала.
Млада хату затопила,
Сама по воду пошла,
Какъ по воду, воду,
На Самару на рѣку.
На Самарѣ, на рѣкѣ
Гуси лебеди сидятъ,
Воду свѣжую мутятъ
Постояла молода,
Устоялася вода.
Размахнула широко,
Почерпнула глубоко,
Ведерушхи подняла,
Зашаталася, пошла.
Скоро на гору взошла.
Какъ на этой на горѣ
Солучилася бѣда:
Загорѣлась слобода.
Ужь на этотъ на пожаръ
Соѣзжались господа,
Дивовалися пожару,
Ужь чтой-то за пожаръ?
Онъ нежарко горитъ
Выше города политъ.
Шелъ Ваня слободою,
Велъ Дуню за собой.
Дуня рѣчи говоритъ,
Нарядиться велитъ:
Нарядися, мой милой,
Нарядися дорогой.
Носи шляпу на кудряхъ,
Перчаточки на рукахъ.
И я чаяла почаяла,
Я со миленькимъ пожить.
Хорошъ милой уродился,
Онъ не долго поводился,
Разставаться, шельма, сталъ,
Чужу сторону спозналъ.
Чужая сторона
Со миленькимъ мила,
Ай мила, мила, мила
Тамъ сударушка жила,
Сударушка дѣвушка,
Лебедушка бѣлая,
Коса кудриная, бѣлокудриная.
Уже кто кудри кудрилъ —
Я того бы полюбилъ.
Во Казань городъ вступилъ
Плису, бархату купилъ,
Я и плису и атласу
Тесову кровать украшу.
Вы туманы, разосенніе часты дожди,
Не пора ли вамъ, туманы, со синя моря долой?
Не пора ли вамъ, ребята, съ разгуляньица домой?
Прошло лѣто, лѣто дорогое, прошла красна вся весна,
Всѣ празднички на проходѣ, ко мнѣ милой не бывалъ:
Знать-то мой другъ разлюбезный, знать иную любить сталъ,
Знать иную, размилую Машутку у вдовѣ.
Ты, Машутка, ты шельма Машутка, ты разлучница шельма моя:
Не дала, шельма Машутка, во любвѣ съ милымъ пожить.
Какъ родила меня мать недоростка,
Какъ пустила меня мать недоростка,
Какъ жена-то меня, курва, не взлюбила,
Она въ лѣсъ за калиной заманула
Ко сырому-то къ дубу привязала:
Она девять денёчковъ не бывала,
На десятый день приходила.
«Ты здорово ль, недоростокъ, тутъ пируешь?»
— «Государыня жена! не до пиру;
Комарики головушку источили,
Всѣ дубовыя мнѣ корочки пріѣлись
Вся болотная водица припилася».
«Ужь ты будешь ли, недоростокъ, пущать въ гости?»
— «Государыня жена, ступай вовсе».
«Ужь и будешь ли, недоростокъ провожати?»
— «Государыня жена, хоть до дому».
«Ужь ты будешь ли, недоростокъ кормить хлѣбомъ?»
— «Государыня жена, калачами».
«Ужь ты будешь ли, недоростокъ, поить квасомъ?»
— «Государыня жена, хоть сытою!»
Ахъ ты, вѣрная манерная,
Сударушка моя!
Ахъ люли, да ахъ люли,
Сударушка моя!
Ахъ да ты ль, моя сударушка,
Повысушила…
Безъ морозу, безъ лютаго,
Сердце вызнобила.
Присушила русы кудри
Ко буйной головѣ.
Ай люли, да ай люли,
Ко буйной головѣ.
Ты разсыпала печаль
По моимъ яснымъ очамъ;
Ты заставила ходить
Но чужой сторонѣ;
Ты заставила любить
Чужу мужнюю жену.
Какъ чужая-то жена —
Лебедушка бѣлая;
А моя курва жена —
Полынь-горькая трава.
Полынь горькая трава
Во чистомъ полѣ росла,
Во ржи на межи,
На широкомъ рубежи
Изъ ржицы во пшеницу
Перепелочка летитъ,
Что летитъ она летитъ,
Перепархиваетъ.
Какъ изъ терема въ теремъ
Красна дѣвица бѣжитъ,
Ай люли, да ай люли,
Красна дѣвица бѣжитъ,
Что бѣжитъ она, бѣжитъ
Все поглядываетъ.
Ай люли, да ай люли,
Все поглядываетъ.
Чтой-то мнѣ
Матушка спалось,
Много во снѣ видѣлось,
Будто меня конь разносилъ.
Конь разносилъ,
Вороной разомчалъ;
Шапочка свалилась
Съ буйной головы;
Лучёкъ оборвался
Съ правой стороны.
Стрѣлушки посыпались
По сырой землѣ.
Дѣтушка милая!
Сонъ разскажу,
Тебѣ разслѣзю
Себѣ догрублю (въ скорбь введу:
Конь разносилъ,
Вороной разомчалъ,
То тебѣ, дитятко,
Въ службѣ быть,
Шапочка свалилась
Съ буйной головы:
То тебѣ, дитятко,
Убиту быть;
Лучекъ оборвался
Съ правой стороны:
То твоей жонушкѣ
Вдовушкой быть;
Стрѣлушки посыпались
По сырой землѣ:
То твоимъ дѣтушкамъ
Сиротушками быть.
Охъ да вянетъ, вянетъ
Въ полѣ бѣдная травка,
Она вянетъ безъ дожжа,
Силенъ дожжичекъ намочитъ,
Бѣдная травка отдохнетъ.
Охъ да безъ того ли сердце ноетъ,
Оно ноетъ каждый часъ
То завоетъ, али то застонетъ
И вздохнетъ въ послѣдній разъ.
Пойду я съ горя въ чистое поле,
Разгуляюся али во лѣсу.
Охъ да ничего въ лѣсу не вижу,
Бронѣ стадичка овецъ;
Охъ да всѣ овечушки папарно
Бродятъ по лѣсу одни.
Охъ да я горькая несчастная
Одна въ горести живу.
Пойду я въ садикъ,
Разгуляюсь я во саду
Охъ да ничего въ саду не вижу,
Кромѣ вишенья цвѣтутъ;
Охъ да цвѣтутъ вишенья едрены,
Всѣ слезами облиты,
Охъ да тамъ и листья были милы
Гдѣ я съ милымъ гуляла,
Охъ да гдѣ я съ миленькимъ гуляла,
Много пташечекъ поютъ…
Канареечка моя любезная
Пріутѣшь хоть ты меня.
Охъ да отворю я тебѣ клѣтку —
Лити къ другу моему,
Охъ да прилетай и сядь на вѣтку,
Пропой пѣсенку мою ему.
А въ теремѣ
А въ высокомъ:
Молодецъ дѣвицу
Подговариваетъ,
«Мы пойдемъ, дѣвица,
А въ Казань городъ,
Нашъ Казань городъ
На горѣ стоитъ —
На всей красотѣ,
По горамъ, горамъ
А все каменныя,
Развоцвѣтныя.
Казанка рѣка
Мёдомъ протекла,
Малыя ручеёчки —
Бѣлымъ сахаромъ;
По лугамъ, лугамъ
А все травушка,
Все муравушка,
Все шелковая.»
— «Ахъ бездушной ты!
Добрый молодецъ,
Халаушная
Твоя голова!
Я сама знаю,
Сама вѣдаю:
Нашъ Казань городъ
На горѣ стоитъ, на всей пропасти»;
Казанка рѣка
Кровью протекла,
Малые ручеёчки
Кровь горючая,
По лугамъ, лугамъ
Ни травушка,
Ни шелковая
Молодецкая.
