В антологию, подготовленную известным востоковедом и переводчиком японской поэзии Александром Долиным, вошли классические произведения знаменитых поэтов VII–XVI вв.: Какиномото Хитомаро, Ямабэ Акахито, Аривара Нарихира, Сугавара Митидзанэ, Оно-но Комати, Ки-но Цураюки, Сосэй, Хэндзё, Фудзивара-но Тэйка, Сайгё, Догэна и др., составляющие золотой фонд японской и мировой литературы. В сборник включены песни вака (танка и тёка), образцы лирической и дидактической поэзии канси и «нанизанных строф» рэнга, а также дзэнской поэзии, в которой тонкость артистического мироощущения сочетается с философской глубиной непрестанного самопознания. Книга воссоздает историческую панораму поэзии японского Средневековья во всем ее жанрово-стилистическом разнообразии и знакомит читателя со многими именами, ранее неизвестными в нашей стране. Издание снабжено вступительной статьей и примечаниями. В формате PDF A4 сохранён издательский дизайн.
Как хотелось бы мне
всем, кто ждет лишь цветения вишен,
суть весны показать
в том клочке травы, что открылся
меж снегов в селении горном!..
Дочь Фудзивара-но Сюндзэй
Тлеет в сердце любовь,
меня понемногу сжигая,
но печалюсь о том,
что и дым от углей чадящих
неприкаянной тучкой станет…
Из подборки в сто стихотворений
Приоткрытую дверь,
откуда под утро он вышел,
покидая мой дом,
закрывать не стану в печали —
пусть хотя бы луна заглянет!..
Император-инок Цутимикадо
Суждено было мне
родиться в юдоли печалей,
в бренном мире земном, —
и теперь в тоске безутешной
проливаю горькие слезы…
Сложено в первый день десятой луны
Вот и осень прошла.
Вихрь срывает последние листья
с оголенных дерев —
и зима уже осенила
пригорюнившиеся горы…
Воин с луком в руке
в колчане выровнял стрелы.
Град, секущий траву
на просторах равнины Наса,
бьет о латную рукавицу…
Ночью на берегу
виднеются белые чайки.
Кружит снег в небесах —
и над гладью темного моря
разливает луна сиянье…
В эту темную ночь,
что чернее, чем ягоды тута,
из небесной дали,
из-за туч, во мраке плывущих,
перелетные гуси кличут…
Сложено в час созерцания моря, которое было затянуто дымкой так, что сливалось с небом вдали
Небо с морем – одно.
Не видно, где море, где небо, —
и как будто вдали
в оболочке дымки туманной
к небесам вздымаются волны…
Миновав перевал в горах Хаконэ, увидел Санэтомо вдали островок, на который набегали волны. «Знаете ли вы, как называется эта бухта?» – спросил он своих спутников, а когда они сказали, что название бухты – Море Идзу, сложил эту песню
Мне с тропы в Хаконэ
открывается за перевалом
изумительный вид —
в Море Идзу маленький остров,
волны яростно бьют о скалы…
Сложено на обратном пути после паломничества в два храма [66]
Под весенним дождем
бредет он, промокший до нитки,
по кремнистой тропе.
Кто же тот неведомый путник?
Для чего наведался в горы?..
Срединный путь большой колесницы святого закона Будды [67]
Этот суетный мир
мы будто бы в зеркале видим,
отраженье ловя, —
и не то чтобы он существует,
и не то чтобы не существует…
Сложено при созерцании волн, разбивающихся о скалы
Вот с равнины морской
валы набегают на берег,
с ревом бьют об утес,
рассыпаются, опадают
и уходят обратно в море…
На рассветной заре
над гладью затихшего моря
чаек горестный клич
раздается снова и снова —
долго ль слушать нам эти пени?..
«В пору летних дождей сквозь полог кромешного мрака…»
В пору летних дождейсквозь полог кромешного мрака
смутно брезжит рассвет —
и кукушка с вершины дальней
к нам летит, распевая песню… [68]
Поднимаю глаза,
смотрю на бескрайнее небо.
Как сияет луна!
Незаметно, неотвратимо
приближается ночь к исходу… [69]
Из поэзии вака и рэнга XIII–XV веков
О нет, ты не знаешь,
как ярко пылает в груди
твой образ желанный,
хоть тебя впервые увидеть
довелось мне только сегодня!
Долго длится весна
и явственно тем обещает
долгих лет череду,
безмятежных, как вешний полдень, —
