Поезд № 8
Ехал поезд № 8 «Ереван — Баку»,
Я лежу на верхней полке и как будто сплю.
В темноте я замечаю чей-то чемодан.
Сердце трепетно забилось: что-то будет там?
Совершаю преступленье — лезу в чемодан.
Открываю — там печенье и какой-то хлам.
Чемодан не удержался — с полки полетел
И какого-то отброса по уху задел.
Сотни рук меня схватили. Кто кричит: «Убей!»
Кто кричит: «Кидай в окошко — будет веселей!»
Кинули меня в окошко, прямо под откос.
Я разбил себе коленки, оцарапал нос.
Век жить буду — не забуду этот паровоз:
От Москвы до Ленинграда на карачках полз!
Есть у нас в районе Молдаванки
Улица отличная, друзья.
Старенькие дворики
Подметают дворники,
Чтоб сияла улица моя.
Припев:
Улица, улица, улица родная,
Мясоедовская улица моя.
Улица, улица, улица родная,
Мясоедовская. Милая моя!
Там живут порядочные люди —
Никто там не ворует и не пьет.
Но если вы не верите,
Сходите и проверьте:
Кто на этой улице живет?
Есть на этой улице больница,
Все ее еврейскою зовут.
Я желаю вам, друзья,
Не бывать там никогда,
Пусть туда враги наши идут.
Были годы, здесь бродил Утесов —
Под гитару песню пел свою.
А когда создал он джаз,
То исполнил в первый раз
Песенку про улицу мою.
Конечно, про Япончика все знают,
Хоть он на Мясоедовской не жил.
Прошлое ушло давно
Вместе с старым миром, но…
И он по этой улице ходил!
Если бы сказали: на тебе квартиру
Или, прямо скажем, целый дом!
Этого бы соловья
Никогда б не слушал я,
Улицу б родную я сберег!
Предложили мне сменить квартиру
С чудным видом на Москву-реку.
Я согласен на обмен,
Но прошу учесть момент:
Только вместе с улицей моей.
Есть у нас в районе Молдаванки
Улица отличная, друзья.
Старенькие дворики
Подметают дворники,
Чтоб сияла улица моя.
Заявились к тетушке мы на день рождения —
Жареное, пареное, разные варенья…
Тетушка, как водится, каждый год рождается,
Вся родня у тетушки выпить собирается.
Припев:
Улица, улица, улица широкая,
До чего ж ты, улица, стала кривобокая!
Шли сначала рюмочки, а потом стаканчики,
А потом в глазах моих заплясали зайчики.
Я обнял жену свою за широку талию,
А потом за ножку взял тетушку Наталию.
А как дядька драться стал, замахнулся палкою,
А потом не помню я, кто мне врезал скалкою.
Тут все завертелося, тут все закружилося,
И уже не помню я, что со мной случилося.
Утром встал я раньше всех: морда вся раскрашена,
Фонари навешаны — стал уж очень страшен я.
Весь пиджак изодранный, на нем жир от курицы…
Одна туфля на столе, а втора — на улице.
Ах, шарабан мой, американка!
А я девчонка, я хулиганка!
Люблю кататься на шарабане,
Ищу я деньги в чужом кармане.
Я гимназистка седьмого классу,
Пью политуру заместо квасу!
Ах, шарабан мой, американка!
А я девчонка, я хулиганка!
Продам я юбку, продам колготки,
А мне бы квасу, а лучше б водки!
Ах, шарабан мой, американка!
А я девчонка, я хулиганка!
Порвались струны моей гитары,
Когда бежала из-под Самары!
Ах, шарабан мой, американка!
А я девчонка, я хулиганка!
Помог бежать мне один парнишка,
Из батальона офицеришка.
Ах, шарабан мой, американка,
А я девчонка, я хулиганка.
А выпить хотца, а денег нету,
Со мной гуляют одни кадеты.
Ах, шарабан мой, американка,
А я девчонка, я хулиганка.
Продам я книжки, продам тетради,
Пойду в артистки я смеха ради.
Ах, шарабан мой, американка,
А я девчонка, я хулиганка.
Продам я юбку, жакет короткий,
Куплю я квасу, а лучше б водки.
Ах, шарабан мой, американка,
А я девчонка, я шарлатанка.
Прощайте, други! Я уезжаю!
Кому должна я — я всем прощаю!
Ах, шарабан мой, американка!
А я девчонка, я хулиганка!
Прощайте, други, я уезжаю
И шарабан свой вам завещаю.
Ах, шарабан мой, обитый кожей.
Куда ты лезешь с такою рожей?
Я с детства был испорченный ребенок.
О Боже ж мой!
На папу и на маму не похож.
Я женщин обожал уже с пеленок — ша!
Жора, подержите макинтош.
Однажды, в очень хмурую погоду,
О Боже ж мой!
Я понял, что родителям не гож.
Собрал свои пожитки, ушел от них я к ворам — ша!
Жора, подержите макинтош.
Канаю раз с Кирюхой я на дельце,
О Боже ж мой!
Увидел я на улице дебош.
А ну-ка, по-одесски всыплем мы им перца — ша!
Жора, подержите макинтош.
Ударом сбит и хрюкаю я в луже,
О Боже ж мой!
На папу и на маму не похож.
А Жоре подтянули галстук туже — ша!
И шлепнули вдобавок макинтош.
Мы — анархисты,
Мы, анархисты, —
Народ веселый,
Для нас свобода дорога.
Свои порядки,
Свои законы,
Все остальное — трын-трава!
Была бы шляпа,
Пальто из драпа
И не болела б голова.
Была бы водка,
А к водке глотка,
Все остальное — трын-трава!
Была бы хата,
И много блата,
А в хате — кучи барахла.
Была б жакетка,
А в ней соседка,
Все остальное — трын-трава!
Окрестись, маманя,
Маленьким кресточком,
Помогают нам великие кресты.
Может, сына твоего, а может, дочку
Отобьют тогда кремлевские часы.
Припев:
А ну-ка, парень, подыми
Повыше ворот.
Подыми повыше ворот и держись.
Черный ворон, черный ворон,
Черный ворон
Переехал мою маленькую жизнь.
На глаза надвинутая кепка,
Рельсов убегающий пунктир,
Нам попутчиком с тобой на этой ветке
Будет только лишь строгий конвоир.
А если встретится
Красавица-молодка,
Если вспомнишь отчий дом,
Родную мать,
Подыми повыше ворот и тихонько
Начинай ты эту песню напевать.
Я помню тот Ванинский порт
Я помню тот ванинский порт[76]
И гул парохода угрюмый,
Как шли мы с этапа на борт
В холодные мрачные трюмы.
От качки стонали зэка,
Обнявшись, как родные братья.
И только порой с языка
Срывались глухие проклятья.
А утром растаял туман,
Утихла пучина морская.
Восстал на пути Магадан —
Столица Колымского края.
Пятьсот километров — тайга.
Качаются люди, как тени.
Машины не едут сюда.
Бредут, спотыкаясь, олени.
Будь проклята ты, Колыма,
Что названа черной планетой.
Сойдешь поневоле с ума —
Отсюда возврата уж нету.
Я знаю, меня ты не ждешь,
И писем моих не читаешь.
Встречать ты меня не придешь,
А встретив, меня не узнаешь.
А я милого узнаю по походке
