Кирилл Алейников - Дар речи (сборник)

Красоту раздариваешь сброду,
Сажей из печи подводишь бровь,
Перед бурей на растопку дробно
Деревень наколешь вместо дров,

В речке наспех заморозишь воду,
Вкатишь полнолунья колесо,
Вдаль метнёшь краплёную колоду
Ливнями изрезанных лесов.

Рóдная, щемящая! Научен
Имя я наощупь говорить.
Русь моя, меня довольно мучать!
Проклинать Тебя? Боготворить?

Рассмеёшься, сумерки задуешь,
Расплетёшь окрест густую мглу,
Божье имя упомянешь всуе…
И созвездья обратишь в золу.

Ночь, как чаща, глуха, до последней планеты продрогла,
И комета огнём ледяным прожигает ей грудь.
Для кого эта ночь так пуста, одинока, огромна?
Кто посмеет в нее, как в чернила, перо обмакнуть?

Эта ночь, как Россия: испитыми спета губами,
Несчастливая песня с нелепым и страшным концом.
Кто же вывел Тебя, беспощадно скользя по бумаге
Черноклювым, талантливым, крови хлебнувшим пером?

Но спасибо за труд. Не поставить ли дерзкую точку?
Черновик наших судеб весь вымаран твёрдой рукой.
Почему же слова каторжанами тянутся в строчках
Несгибаемой, рваной, вцепившейся в стих чередой?

Так поэтов слова, утопая в снегах, вереницей
Всё идут и идут в белоснежных полях глухоты,
И безумие мира, сверкая, над ними глумится,
Заливая сияньем просторы людской мерзлоты.

Собирайся же в путь! Мы пойдем, спотыкаясь, за ними –
Пара честных, негромких, простуженных в хрип, голосов.
Но скажи мне своё беспросветное русское имя,
Мой старатель страниц, мой искатель немыслимых слов!

Ночь, как терем, черна, и ордою серебряной звёзды
Молчаливо кружат, поджигая резные края…
Простирая огней перезрелые, грузные гроздья,
Ввысь по небу ползёт, извиваясь лозою, заря.

Без стука ночь шагнула в дом,
Но я успел в окно увидеть
Нетающих вершин излом –
Пречистых тайн Твоих обитель.
Разъятых крыльев не смыкая,
Ресницы – парой ястребов –
Над озером круги сужали…
Дугой изогнутая бровь,
Как стая воронья, взлетела
И распроветрилась во мгле…
Ты с нерастраченною верой
Остановила взгляд на мне.
Растерянность и страх разрушив,
Мне душу – глубже, дотемна
Ты осветила и сожгла
Сковавшее меня удушье.
И я – глухой, косноязычный
Паяц и обыватель слов
Заговорил на непривычном
Наречии нездешних снов.

Слова – испуганные тени –
Ночами стали приходить,
И я, раздавлен и растерян,
Набрался смелости спросить:
«Зачем, скажи мне, всё вокруг
Насквозь пронизано незримо,
И этих нитей тайный звук
Дрожит во мне невыразимо?»
Но речь Твоя – непослухмянна:
Неразличима, как поток,
Как шелест или шепоток
Трав безымянных и духмяных…

…Над горизонтом распластала
И с дивной силой подняла
С отливом воронёной стали
От неба к небу два крыла.
И в вихре поднятого ветра,
Рассветным заревом горя,
Твои глаза, как два бессмертья,
Смотрели прямо на меня.

То не ветер рыщет по урману,
То не рысь взяла пахучий след:
То туман течёт, как кровь из раны,
Густо обволакивая снег.

Отскрипел по насту санный полоз.
Воздух замер. Сумерки густы.
Наверху сошлись на нерест звёзды
В древнем русле Млечного Пути.

Здравствуй, тьма камчатская, глухая!
Я не сгас, не сгинул, не уснул!
Лишь закат, над сопкой полыхая,
По глазам наотмашь полоснул.

Я стою один. Я безоружен
Перед ночью в этот долгий час.
Мёртвой зыбью душит воздух стужа,
Расколов небес иконостас.

Мёртвой зыбью волн заледенелых
Сдавлен край Авачинской Губы.
Облака свалялись, словно перья:
Спутаны, изломаны, грубы.

И внезапно сверху, обгоняя
Лунный свет, что в воздухе застыл,
Ты слетаешь, перья в снег роняя,
С прокалённой стужей высоты.

Ангел с ястребиными крылами!
От мороза перьями звеня,
Ты берёз корявыми крестами
Изгоняешь чернеть из меня!

Разомкнутся, выдохнут ли губы
Русских слов густой морозный пар,
Жизнь мою никчемную, как рубль,
В этот миг навечно оправдав?

Научи, вложи в уста мне голос,
Речи дар! А нет – так прогони
Вдоль реки, оборванной, как волос,
Сквозь снегов потухшие огни…

Но светает. Стынет лес. Неспешно
Бродит сумрак, не измяв кустов.
Пепел от созвездий обгоревших
Падает, печальный и густой.

То не ветер рыщет по урману,
То не рысь взяла пахучий след:
То туман течет, как кровь из раны
Густо обволакивая снег.

Буонаротти страждущее имя!
В нем жажда ангелов и всех небес простор
В одно слились, сплелись необъяснимо!
Буонаротти страждущее имя!
Необъяснимо? Нет, необоримо
Его стихиям кровное родство.
Буонаротти страждущее имя!
В нем жажда ангелов и всех небес простор.

Путь, полный песни и печали,
Поэзия – нездешний путь!
Правдив, обрывист, неслучаен
Путь, полный песни и печали,
И время волчьими очами
Обводит странникову грудь.
Путь, полный песни и печали,
Поэзия – нездешний путь!

Странствовать неузнанным и грешным,
Встречных девок Музами рисуя!
Каждую храня в душе кромешной,
Странствовать неузнанным и грешным!
Власть земную чествовать усмешкой,
Мир познав, ценить, как мастерскую…
Странствовать неузнанным и грешным
Встречных девок Музами рисуя!

Вседозволенность – исчадие свободы!
На торжище честь и стыд снеси,
Наразвес распродавай у входа!
Вседозволенность – исчадие свободы!
Совесть низведя толпе в угоду,
Ей в лицо помоями плесни!
Вседозволенность – исчадие свободы!
На торжище честь и стыд снеси…

Ночь густа, как волосы любимой.
Непроглядна, как её душа…
Над пустой заснеженной равниной
Вьется ночь, как волосы любимой:
Ниспадёт, рассыплется, нахлынет,
Зазмеится, кольцами шурша…
Ночь густа, как волосы любимой,
Непроглядна, как её душа…

Ваши волосы цвета сожжённых стихов
Веют пеплом обугленной речи.
В этот светлый немеркнущий вечер
Ваши волосы цвета сожжённых стихов
Омели белоснежные плечи.
В самом сердце нетающих русских снегов
Ваши волосы цвета сожжённых стихов
Пали пеплом обугленной речи.

В эту ночь, алмазную и злую,
Тишина слышнее во сто крат…
Мрачен ледовитый лунный взгляд
В эту ночь, алмазную и злую.
Время медленно течет во мне, как яд,
Разъедая жизнь мою земную…
В эту ночь, алмазную и злую,
Тишина слышнее во сто крат.

Взломало лёд. Река трещит по швам.
По спинам льдин разгуливает грохот.
Снует сорочий, ярмарочный хохот…
Взломало лёд. Река трещит по швам.
Задумчиво слюнявит пальцы холод,
Гнилой листвы купюры вороша…
Взломало лёд. Река трещит по швам.
По спинам льдин разгуливает грохот.

Распутица. Раскисшие чернила.
В черновиках стихов нет ни души…
Безмолвие листы запорошило.
Распутица. Раскисшие чернила.
Сорвалось слово яблоком червивым
И сгинуло навек в людской глуши.
Распутица. Раскисшие чернила.
В черновиках стихов нет ни души…

Развезло мне душу, как дорогу…
Мысль стоит, распряжена с утра:
Тяжела, ленива, твердолоба.
Развезло мне душу, как дорогу…
Между нерастаявших сугробов
Грязь блестит, как чёрная икра.
Развезло мне душу, как дорогу…
Мысль стоит, распряжена с утра.